***
Вечером Пайнс уже изнывала от нетерпения, и ее момент, громко говоря, настал. Хлопнула входная дверь, шарканье ботинок в прихожей, вздохи и зарождающееся нытье о тяжелой работе. Гидеон уже приготовился плакать ей в жилетку, но на сей раз этого не будет. А вот и сам парень вошел в гостиную, и при виде Мэйбл у него не появилось ни одной эмоции, свидетельствовавшей о том, что он хочет поговорить о вчерашнем. Эту тему Глифул оставил, будто ее и не было, и все сейчас пойдет как всегда. Странно, что он еще не понял, насколько заблуждался в своей власти. Но потом взгляд его перелетел на собранный чемодан у ног девушки, и настроение мигом переменилось. Во взгляде читалось ошеломленное удивление. Мэйбл целый день продумывала, что скажет в этот знаменательный момент. Такой речи, казалось, нет равных. Но теперь, стоя на пороге нового этапа своей жизни, она смотрела в эти маленькие, до невозможности тупые поросячьи глазки, и ей захотелось без лишних слов плюнуть ему в лицо. — Да пошел ты к черту, — только и сказала Мэйбл, толкнула его из прохода и громко хлопнула входной дверью.Глава 8
3 октября 2017 г. в 19:37
Каким бы могло быть это утро? Мэйбл не раз задавалась этим вопросом, пересматривая события тех дней своей жизни. Насколько попытка самоубийства повлияла на нее саму? Или что, если бы она на самом деле разбилась. Как и тогда, в то самое утро, она жалела о своем поступке и никогда бы его себе не простила.
Вот так из-за одного бесчувственного, накрученного, тупого подонка, ее жизнь оборвалась бы на самом интересном месте. Когда мысли о вчерашнем в который раз начинают лезть в голову, девушку охватывает ужас, просто дикий страх. Неужели это в ее характере — поддаваться эмоциям? Интересно, как скоро Гидеон забыл бы и думать о ней. Раньше Мэйбл казалось, что парень в нее беспросветно влюблен, но теперь она понимает, что это его позерство гроша медного не стоит. Любящий человек не поступил бы так низко, еще и с девушкой. Ужасно, ужасно стыдно за свою глупость, слепоту. Что столько лет жизни убила на игру в счастливую семью, отказавшись искать свое настоящее счастье.
«Нет, нет, нет! Это все и в подряд — кошмарная глупость. Не хочу, не имею ни малейшего желания вспоминать это. Вычеркнуть из головы, словно это вообще не моя жизнь. Это была и вправду не моя жизнь — она принадлежала не мне! И эти все воспоминания о прошлой счастливой семье и родителях, они делают меня уязвимой. Я начинаю себя жалеть, эмоции берут верх над трезвой оценкой происходящего! Я не должна нырять в прошлое и искать спасения в виртуальном мире, который разбивается в щепки, как и все мои картины, только коснувшись острых углов реальности. Да, я была слепа, ничего не видела, не замечала в упор ошибок и только жила мечтами. К чему это привело? Я не хочу вспоминать… Знаю только, что мое прошлое потеряло любую связь с моим будущим. Меня больше не будет в этом доме. Как только я смогу уйти, я это сделаю, и пусть Гидеон подавится своей трусостью и высокомерием. Пошел к черту!» — Мэйбл мысленно выругалась. Оковы спали наконец, и вот теперь она чувствует себя свободной. Даже смерть не принесла бы ей такой уверенности в себе и своем будущем.
Теперь-то она понимает, что все время играла по правилам Гидеона. Играла и убеждала себя, что пока есть на что жить и кров над головой — все у нее в порядке. Да вот ни черта не в порядке, оказывается! Как хорошо, как кстати пришелся этот дар, просто волшебство! Мэйбл вдруг подумала: если бы все самоубийцы умели летать, в мире бы стало намного больше счастливых людей. Как быстро многие научились бы ценить свою жизнь. Все-таки классно это — летать. И с другой стороны, сколько лет прошло бы, пока Мэйбл не узнала бы о своем даре, не будь вот этого хоть неприятного, но такого переломного момента в этой жизни? Ай, пропади оно пропадом, все равно это непростительная глупость, и никаких оправданий тут не достаточно.
Квартира приветствовала Пайнс звонким молчанием. Почему, если Мэйбл умеет летать, вещи не могут говорить? Ой… Да, пожалуй, нужно быть поаккуратнее с желаниями. Все-таки разговаривать с этими вещами ей совсем не хотелось. У них есть только воспоминания, те же самые воспоминания, от которых она так хочет избавиться. Вот, чего хотелось бы по-настоящему: перенестись куда-нибудь в прекрасное уютное место, главное подальше отсюда, да хоть на другую планету! Мечтать… От этой привычки очень сложно отвыкнуть.
Смятая постель осталась в другой комнате, и девушка очень понадеялась, что сегодня видит ее в последний раз. Вещи вывалены из шкафа и сложены в кучу на диване в гостиной. Нет, геройствовать Мэйбл не собиралась. Как ни как, живем мы в реальном современном мире. Куда она без одежды? Даже, если практически вся она куплена за деньги Гидеона. Подумаешь, разве после того, что она пережила, одежда — такая уж непозволительная роскошь? Каким бы символичным не казалось отвержение абсолютно всех вещей, носивших незримый ярлык этого дома, Мэйбл больше не хотела входить во влияние эмоций. Лучше думать наперед и брать от жизни все, чего она только может лишить.
Да уж. Таких резких и спонтанных перемен не то, что в жизни, да и в настроении Пайнс никогда не происходило. Тем не менее, новый образ ей очень, очень нравился. Вот, заявится под вечер ее «избранный», весь пьянющий в хлам или еще лучше — изможденный работой. Получит тираду прямо в свою наглую морду. Ну, ничего, он теперь попляшет. Хотя ей по большему счету все равно. Однако же главное, что его девушка навсегда забудет дорогу домой и никогда больше сюда не вернется.
В доме заметно похолодало. Осень вносила свои матовые, холодные краски даже сквозь непроницаемые стены домов, а отопление еще не включили. Выходить на улицу совсем не хотелось. Мэйбл надела свитер потеплее и устроилась за книжкой на диване, рядом с чемоданом. Удивительно… Эта обстановка сейчас казалась как никогда родной и близкой, и девушка действительно ни о чем так не жалела, как об этой атмосфере, которую ей придется покинуть навсегда. Словно бросаешь старого друга. Того, кто делил с ней все эти ночи без сна и молчал об этом Гидеону. Лелеял ее мечты и желания. Раньше этот дом воспринимался как клетка. Теперь, покидая его, Пайнс прослезилась. Неужели она все же смогла полюбить это место, в то время как его хозяина она ненавидела всей душой? Да, она будет скучать по своему маленькому миру. Жаль, безумно жаль, но ее ждет новый мир, большой. Настоящий.
Девушка пролистала уже несколько страниц, даже не вчитываясь, не поняв ни слова. Почему она ждет? Не хотелось просто бежать. Нужно оставить за собой последнее слово.
Мэйбл вновь погрузилась в свои мысли, но спустя несколько минут ей послышался стук. Стук в стекло и исходил он не от двери, а от окна. Девушка сложила книгу в отдельный карман чемодана и недовольно повернула голову к окну. Кто может нарушать ее мрачную идиллию в такой важный день?
Ну, да, конечно. Пайнс, однако же, совсем не удивилась, увидев в окне дрожащего от холода Билла Сайфера. Черт побери, они же летают теперь! И все равно через дверь зайти, что ли, нельзя? Только внимание привлекает.
Мэйбл поспешила к окну, повернула ручку и испытала на себе колючий морозный ветер. Хорошо хоть без снега. Сайфер ввалился в комнату, из приоткрытого рта шел пар. Девушка вздрогнула от холода и побыстрее захлопнула окно, непонимающе уставившись на Билла.
— О-о-о, как же тепло-о… Спасибо, спасибо, спасибо!
Одет он был явно не по-осеннему. Легкий желтый пиджак, черные джинсы и черные кроссовки. И эти… ох, янтарные глаза. Вот ведь мерзавец, как можно иметь такие волшебные глаза?
— Чего уставилась, звезда падучая?
Мэйбл удивленно моргнула, а потом наигранно рассердилась:
— Да хватит уже меня подкалывать, аж тошно.
— Хорошо-хорошо, не буду. Больше не буду.
Билл обрушился на диван, не оставив на нем места для Мэйбл. Даже грязные кроссовки взгромоздил. Гидеон убил бы за это. Девушка с вопросительным видом стала напротив, нетерпеливо буравя парня взглядом. Вломился, понимаете ли. Погреться пришел или что?
— Да чего ты? Расслабься, девочка. Я решил вопрос, как и обещал. Что б ты знала, я человек слова…
— Ну и? Скинь адрес, пожалуйста. Мне сегодня же вечером нужно переехать.
— Нет проблем. Я скинул тебе смс-кой.
— Спасибо. А откуда ты знаешь мой номер?
— Ой, да не важно. Давай, расскажи, как ты тут. Опомнилась уже? Больше не будешь на себя руки накладывать?
— Если перестанешь меня донимать, не буду.
Билл хохотнул и прищурился в своей любимой манере. Его наглость — второе счастье — была так заразительно спокойна, его непринужденность передавалась по воздуху. Мэйбл остыла и усмехнулась. Ее ждал еще день впереди до прихода Гидеона. И она понятия не имела, что делать.
— Короче, я пойду?
Пайнс нахмурилась. Ну, вот. Она-то надеялась, что парень хоть немножко побудет с ней.
— Куда тебе? Оставайся, посидим, чаю попьем. На самом деле мне ужасно скучно, а бездельничать я не люблю.
— Как и я, — сказал Сайфер, направляясь к окну. — Мне нужно приготовить… Э-э, доделать кое-что до вечера, ладно?
— Прохладно, — язвительно кинула ему вдогонку Мэйбл, закрыла окно и осталась совершенно одна.