Что есть жизнь до смерти, когда жизни после уже не существует.
Если однажды он был полноценным человеком, делившим свои мысли, боли и желания лишь с самим собой, то он определенно вычеркнул из памяти этот короткий и не примечательный промежуток своей жизни. Он не ощущал того, что должен был ощущать каждый, кто способен дышать и мыслить, здраво оценивать свои действия, рисуя между собой и последним приматом косую, но строгую грань. Сейчас он благодарил нечто, живущее внутри, за оставленную способность физически чувствовать. Коллам видел впереди лишь длинный черный коридор, состоящий из вязкой сферы. Нахождение в нем ощущалось странно. Когда он долго смотрел на одну из его «стен» — та начинала прогибаться, словно состояла из желе, словно вот-вот должна была порваться. Хаос проплывал в эти дыры, ползал по стенкам, оставляя на них незамысловатые черные узоры. Они были противны даже его воображению. «Примерно так выглядит моя душа», — понял Колл, и эта мысль моментально покинула его сознание, вновь оставив парня наедине с гнетущей, оглушающей тишиной. Колл находился где-то не здесь, не сейчас и не вовремя. Но ощущал холод под своей ладонью. Холод не двигался, не дышал, а лишь обволакивал его руку, словно пытаясь окутать все его тело леденящей мертвенной дымкой, что от него исходила. Колл держал в руке смерть, но едва ли он мог ее видеть. Колл хочет жить. Но другие не обладают такой привилегией. — Столько знаков, столько бессмысленных предупреждений, а ты так и не научился прислушиваться ко мне, Коллам… Он никогда раньше не слышал этого голоса, убеждая себя в том, что так звучат его собственные мысли. Но теперь, когда он не мог вообразить себе, каково это, — слышать свой голос у себя в голове, он наконец понял, что это навязчивое наваждение не было создано им. Оно исходило из самого конца коридора, вокруг которого извивались десятки змей, растворяясь и вновь обретая свою форму в хаосе. — Жаль, я не могу ощутить этого холода, иначе этот неминуемый триумф был бы гораздо приятнее для меня. Что-то в темной материи перед его глазами начало колыхаться, разрываться, распадаться на маленькие осколки. Груз лег на его плечи, искажаясь от той ярости, которую он поймал всего на долю секунды. Где-то глубоко в недрах этого коридора он был разъярен и сломлен, но пока он наедине с собой — этим эмоциям никогда не выйти наружу. В своей голове он услышал звонкий девичий смех. А потом материя разверзлась, явив собой лицо Тамары. Такой живой он не видел ее никогда. Лучики солнца, что вот-вот сядет за горизонт, играли на ее лице, легкий ветер выбивал прядки из тугих кос. Она улыбалась, в ожидании разглядывая Колла, или же вглядываясь в этот чертов коридор… он даже понять не мог! Но одно он знал точно — то, что он видел, никогда не происходило в реальности. Но определенно могло бы… Он забыл, что когда-то она была такой. Что должна была такой и остаться. Ее кожа переливалась под мягким солнечным светом, глаза горели желанием жить, с губ не сходила та самая улыбка, из-за которой он ненадолго застывал на месте еще на первом году их обучения в Магистериуме. А потом магия забрала ее. Колл помнил, какой увидел ее в домике на дереве, где-то далеко в дебрях леса Паноптикона. Уже тогда он понял, что их ждет ужасная участь. Она дышала и думала, говорила и двигалась, но то была уже совсем не та Тамара. В ее глазах была пустота, которую он так боялся когда-то увидеть. А потом мимолетное видение, заставившее его затаить дыхание, исчезло, словно его поглотило нечто извне. Едкий запах спирта резко ударил в нос Колла, тело будто налилось свинцом, стремясь начать функционировать, но мысли в голову так и не лезли. — Это последний удар, Коллам. Ты знаешь, что нужно делать. На его плечо легла большая рука и яркий свет ослепил его. Лампы глушили одну за другой, он чувствовал каждую каплю пота, покрывавшую его тело, но его рука все еще была ледяной, касалась смерти в ее самом живом обличии. — Ты знаешь — я помогу… Он увидел реальность, но мечтал, чтобы она исказилась вновь. В его ладони была крепка сжата совсем уже чужая, мертвенно бледная рука, холод которой мгновенно привел его в чувство. Он никогда не думал, что магию можно чувствовать. Но, когда маг умирал от магии, ореол орудия убийства все еще витал рядом с ним. Колл не был уверен, что другим людям подвластно это видение. И даже не удивился, когда заметил витающую вокруг тела Тамары полупрозрачную сферу, состоящую из огня и хаоса. Все сразу встало на свои чертовы места. Он медленно, стараясь быть незаметным, поднял голову и увидел Аарона. Его бледность, суровость в его взгляде, искаженная горечью утраты, до безумия пугала Колла. Заставляла поверить в то, что происходящее вокруг реально. — Нет, это невозможно, — прошептал Колл, не узнав своего голоса. Он доносился изнутри, так глухо и глубоко, где его бы вряд ли мог кто-то услышать. — Этого не могло произойти. Все, что угодно, но не… На его тело боль опустилась так внезапно, но так тяжело, что его сдавленные слова не имели никакого смысла. Он смотрел на Аарона в надежде. Прямо сейчас, прямо здесь он подскажет ему, что нужно сделать, куда нужно обратиться за помощью, где найти ответ… Но друг молчал. Соленые слезы застыли в глазах Аарона и он обошел кушетку, молчаливо сжав вторую руку девушки. Весь его вид говорил об одном — надежды нет. Она умерла. Умерла вместе с Тамарой.***
Передвигаясь в состоянии некой неосознанности, но все еще ощущая агонию, мучительно медленно сжимающую его тело, он дрожащей рукой потянул ручку двери на себя и вышел из комнаты, в которой его ночной кошмар становился явью. Скорее всего, они все еще летели к Магистериуму, или прямиком в Ассамблею. Темные коридоры этого воздушного корабля были словно червоточины, в которых легко можно было бы затеряться, имей ты такое желание. А Коллам только и мечтал о таком исходе. Он шел вперед и внезапно настигшее ощущение полной свободы передвижения больно кольнуло по нему. Нога не болела, да и зачем теперь? Его разум проиграл в этой схватке, и душа Константина вполне спокойно сосуществовала в его теле, не имея необходимости подвергать его пыткам. Алекс прекрасно все знал. Ему давно было известно о превосходстве в теле Колла души Константина, поэтому он совсем не удивился, услышав рассказ парня о своей ноге. Но чем он руководствовался, когда направлял луч хаоса, пронзящий Тамару насмерть? Как его рука не дрогнула, отпуская смертоносную магию в воздух, в тело живого, чувствующего человека. Ощутив ярость, которая нарастала с каждой секундой, он остановился на полпути в никуда, схватившись за черную стенку обеими руками. Вокруг не было ни единой души. И это было правильно, ведь он чувствовал, как отдает рычаги контроля своей магией другому, как теряет самообладание. Как легко он может превратить место спасения в щепку, отправить его в хаос и растворить в небе, не оставив и пылинки. Алекс убил Тамару. Так же, как Колл когда-то убил Дрю. Коллам был во всем виноват. Это снова был он. Каждый человек, кто когда-либо приближался к нему, расплачивался за его ошибки. Они отдавали тот долг, который Колл старался отсрочить. Он был тем звеном цепи, которое создавало реакцию омертвления всех его звеньев. И это невозможно было исправить. Было уже поздно что-либо исправлять. Всегда поздно. Его ладони вспомнили холод, а потом в них по выработанной на подсознании реакции заклубился хаос, готовый в любой момент вырваться наружу. Заставить его упокоится было трудно, но заставить самого себя захотеть упокоить его было еще сложнее. Гораздо легче было просто… — Колл?.. Тихий голос за спиной спугнул его, вызвав ответную реакцию тела, выбросившего маленький сгусток хаоса в оборонительном жесте, но куда-то далеко в сторону. Колл никогда не славился идеальными навыками борьбы и защиты, поэтому хаос врезался в стену одного из ответвлений темного коридора и растворился в ней, словно его никогда и не бывало. Коллам медленно обернулся, чувствуя стыд за то, чего не смог предотвратить. Селия, стоявшая одна посреди огромной черной дыры, всего лишь в чертовом метре от него, казалась исхудавшей и изнеможденной, а ее опухшие и красные от слез глаза пристально разглядывали его лицо. Будто раньше они никогда друг друга не видели. Будто они не знали друг друга до того, как смерть начала вторгаться в привычную колею их жизни. Она громко всхлипнула, пробурчав что-то нечленораздельное, и Колл ощутил необходимость попытаться хоть как-то успокоить ее. Он осторожно подошел к ней, взяв за руки и прижав к себе, и девушка поддалась так легко, будто в ней просто не осталось никакой жизненной силы, чтобы сопротивляться. Будь он на ее месте — бежал бы так далеко, как только смог, лишь бы не оставаться с самим собой, проклятым самим собой наедине. — Он не вернулся, Колл, — бормотала она, сквозь слезы. — Он не вернулся, его нет здесь! Мне страшно, боже, мне так страшно… Ему потребовалась всего пару секунд, чтобы понять, о чем она говорит. То, что они сделали, не могло просто пройти гладко. Они потеряли нечто большее чем просто друзей. Они потеряли веру и силы, которые могли бы помочь им вернуть их. Ты знаешь, что делать. Ты знаешь — я помогу. Колл знал — он поможет. Но Колл понимал, что уже сломал достаточно жизней, и он не может позволить себе решать за других… Тамара мертва. Джаспер исчез. А Селия и Аарон в полном отчаянии, имеют возможность только беспомощно наблюдать за действиями высших лиц, которых всегда считали авторитетом. Которые, как и всегда, пришли слишком поздно, чтобы предотвратить катастрофу. Которые предали их словам и предостережениям слишком мало значения. Так выглядел мир, который Колл не смог исправить, а теперь без тени сомнения намеревался покинуть. Спустя пару минут они оба осели на пол прямо посреди пустынного коридора, и Селия отпрянула от Колла, облокотившись спиной на стенку напротив. Какой-то метр-полтора расстояния, но Коллам чувствовал, как пропасть между ними увеличивается с каждой секундой. Он долго вглядывался в лицо Селии, стараясь запомнить его даже таким, оскверненным горечью, потерянностью и неопределенностью. — Расскажи мне, что там произошло, — тихим голосом попросил Коллам, все больше понимая, что никогда раньше не слышал себя таким. Долю секунды Селия так же разглядывала его, будто вспоминала этот день в подробностях, успев его уже забыть. Колл знал, что это было не так. Ей просто было слишком больно. — Мы побежали наверх, быстро облетев корпус, — начала она, чуть заикаясь, низким, леденящим кровь в жилах голосом. — Нам пришлось пролететь рядом с твоей комнатой, через разрушенные ванные напротив, и мы увидели Кимию. Ее тащили в твою комнату, и только дурак бы не понял, что вы можете попасть в серьезную ловушку. Но Джаспер сказал, что кто-то должен взять на себя гнев Джозефа, иначе она может погибнуть. И на нас он бы не остановился — ему нужны были вы. Мысленно Колл отдал Джасперу должное за рассудительность, которая даже в такой ситуации его не покинула. Теперь Колл мог бы с уверенностью сказать, что их «спасение» — его заслуга. Селия безустанно теребила подвеску на шее, словно мечтала разорвать серебро в клочья, но потом, будто успокаивая саму себя, начинала гладить медальон большим пальцем. Колл никогда раньше не видел на ней этой цепочки, но сейчас ему казалось, что она, будто аппарат для поддержания жизни, последнее, что держит ее в строю. — Мы должны были сделать всего лишь маленькую прорезь в границе. Он сказал, что магия снаружи итак достаточно сильная, что вдвоем мы справимся, — пролепетала она, скорчившись от накатывающихся на глаза слез. — Но даже это не уберегло его. Став противовесом кого-то впервые в своей жизни, я уже тогда понимала, что он забирает недостаточно. Я лишь чувствовала силу, бурлящую в нем так сильно, что моя голова буквально разрывалась на куски. Но он щадил меня, а потом… Взрыв, пыль, крик. Граница разверзлась, явив собой молнию и гром, которые они слышали даже здесь, сидя на полу огромной «безопасности», медленно плывущей по грозовому небу. — В той суматохе я почти ничего не видела, но перед тем как пыль заполонила все вокруг, я увидела, как он падает, — с трудом проговорила Селия, переходя на шепот. — Он словно превратился в воздух. Он был не мертв, и не жив, он просто сросся с домом, с этим чертовым поместьем, оно вобрало его в себя, как еще одну душу, Колл… Но Джаспер не превратился в элементаля. Он просто… исчез. — Но он не мог раствориться в воздухе, и не мог стать им, Селия, — заметил Колл, оглядываясь по сторонам. И справа и слева от них находились длинные, черные коридоры. Их тьма пугала и звала, а сидеть в их окружении оказалось ужасно сложной задачей для и без того убитой психики, казалось бы, вчера еще совсем обычных детей. Теперь Колл понимал своего отца лучше. Если ему повезет когда-нибудь завести ребенка, то он убережет его от магии всеми возможными способами, сделает все, что в его силах, чтобы не дать ему узнать о волшебстве, сгубившем так много людей. А если он станет частичкой этого мира, то Колл не позволит ему повторить свою судьбу. Ведь пока стадия отрицания не сменилась стадией принятия, Колл не был уверен, что способен здраво расценивать происходящее. — Я знаю, — согласилась Селия, нить разговора с которой Коллам будто бы давно упустил. Непрошеные мысли табуном ворвались в его голову, а время летело сквозь пальцы. Лишь бы оставить себе здравомыслие, лишь бы остаться собой… — Когда я снова смогла видеть, его уже нигде не было. Я была уверена, что маги забрали его. Их было так много, они влетали в комнату один за другим и в этом кошмаре я не могла найти себе место. Один из них подошел ко мне, улыбался, причитал что-то, осыпал благодарностями, но я ничего не понимала. Голова так трещала… — Ты не сказала им о… — Я чуть не сорвала с него рукав, когда спросила, где Джаспер, — довольно резко отозвалась Селия, после чего снова погладила медальон. — Но он лишь смотрел на меня так, будто я пациентка, пережившая посттравматический шок. Будто не верил мне, спрашивал меня, кто такой этот Джаспер, а потом… Я отключилась. Во сне мне показалось, что я будто тень, никак не способная успокоиться, летаю над поместьем туда-сюда. Я видела гром, видела тебя и Аарона, как вы поднимали детей так, словно я и впрямь была там, с вами в этот момент. Но мой сон оборвался уже здесь, когда я увидела, как Тамара… Смерть Тамары была для нее более реальной, чем пропажа кого бы то ни было, пусть она даже не застала ее. Вещи, о которых она говорила, поражали Колла, но ее слезы… они заставили Коллама задуматься. Все вокруг ощущали происходящее более реальным, чем он сам, и это пугало его до дрожи. Глубоко в душе он чувствовал ту бурю эмоций, которой не суждено вырваться наружу. Он слышал те крики, которые издавал сам, как только заметил серо-красный луч, пронзающий ее тело. Помнил те тиски боли, которые сжали его, когда он смотрел на ее закрытые глаза, когда выпрыгнул из шара, на ходу выкрикивая какие-то проклятия и молитвы. Помнил, как голоса становились все глуше, с течением времени терялись в закромах его памяти, будто его мозг стремительно пытался скрыть эту информацию, стереть ее из памяти Колла. А потом он очнулся от своего кошмарного сна. С холодной ладонью в руке и с непроглядным черным коридором хаоса перед глазами. С чужим голосом в голове, совладать с соблазном которого становилось все сложнее и сложнее. Ты знаешь, что нужно делать. — Мне так жаль, Колл, так жаль… — бормотала Селия, словно, сама того не понимая, стремилась вернуть его к реальности. Мысли Колла были чем-то смутно похожим на мысли алкоголика, желающего вернуться к скверному делу. Они заставляли его погрязнуть в той яме, которую он сам для себя выкапывал, стараясь не думать о той реальности, в которой Тамара была мертва, а он был беспомощен и неутешен. — И Джаспера так и не нашли?.. — подал голос Колл, стремясь уйти от мучительной темы, что заставило Селию вздрогнуть от неожиданности. Она посмотрела на него с застывшим на губах немым вопросом. Она ожидала другого, но была готова смириться с чем-угодно. — Джаспера и тела еще тридцати двух человек, живых или мертвых, — проговорила Селия, словно запомнила эту фразу из уст какого-то мага, и та отпечаталась у нее на внутренних сторонах век. — Тридцать два, не считая детей, которые наотрез отказались покидать территорию. — Неужели они оставят им детей? — слова Колла, адресованные, наверное, самому себе, по неосторожности вырвались в воздух. — Конечно нет, — пробормотала Селия. — Они освободят их. Как только мы доберемся до Магистериума, они возобновят строй. Армия полетит обратно, пока Джозеф и остальная шайка не успела скрыться в лесах, или найти убежище в другом месте. Они найдут всех. Всех. Последние слова звучали, как доза успокоительного, предназначенная самой себе. Но Колла она совсем не обнадеживала. — Вы герои, Селия, — тихо, но со всей твердостью, которую смог в себе найти, произнес Колл. Она слабо улыбнулась ему в ответ, в ее глазах читалась неподдельная усталость. — Обещай, что скажешь это Джасперу, если... когда он вернется, — ответила Селия, не переставая улыбаться. С ней все было легче, но Колл даже думать не хотел о том, сколько демонов проснется в его голове, стоит ему остаться одному. — Обещаю, что переступлю через все свои принципы ради этого, — ответил он, также натянув на лицо слабую улыбку. Она не была вымученной или неискренней, то просто был он, совершенно не понимающий, что может сказать или сделать в условиях, которые были вокруг них сейчас. Не после всего, что уже случилось. Вдруг, будто испытав на себе действие сильного снотворного, Колл почувствовал, как усталость пробирает его с головы до ног. Он понимал, что когда проснется, боль будет чувствоваться совсем иначе. Что сны погубят его, а пробуждение добьет окончательно. Но будто не мог сопротивляться чьей-то воле. Рядом с ним произошло какое-то шевеление, которое Колл уже еле разбирал, а потом на его руку легла чужая рука, что послужило несколько отрезвляющим жестом. Селия сидела рядом с ним на коленях, слегка дергая его ладонь на себя. Она смотрела на Колла так пронзительно, словно пыталась разглядеть в его глазах ответы на свои вопросы. — Я не думаю, что оставаться здесь, в таком состоянии, хорошая идея Колл. Когда ты поспишь, все будет по-другому. Легче, — соврала она, снова дергая его руку на себя, от чего Колл ощутил легкий укол раздражения. — Я покажу тебе, где нам предстоит провести самую сложную ночь в нашей жизни.***
Селия не без труда открыла железные двери, ведущие в огромную (действительно гигантскую) комнату. И цифра «3», ярко горящая над дверью, явно указывала на то, что такие ангары на корабле создавались с расчетом на целую армию. Возможно, этот корабль сохранился еще со временем Магической Войны. Когда-то давно, пятнадцать лет назад, здесь, на этих потертых двухъярусных кроватях спали родители Колла. Может, на одной из них его мать провела свою последнюю ночь. Может тогда лазареты были переполнены ранеными или умирающими людьми, которых к утру уже не стало… Что ж, история имеет свойство повторяться. Колл вошел вглубь комнаты, совсем потерявшись от тех взглядов, которые устремились на него. Нельзя было точно сказать, что о нем думают эти люди теперь. Все они смотрели на него по-разному: кто-то с явным отвращением, кто-то со страхом в глазах, а группа детей, еле-еле уместившаяся на одной кровати, даже улыбалась ему. Но он сам не мог заставить себя почувствовать хоть что-то, способное отразиться на его лице. Казалось, теперь его контроль над собой имеет две установки: холодная отстраненность и незыблемая ярость. И Колл был отчасти благодарен всем эти людям за то, что они молчали, не давая этому хлипкому рычажку дернуться в неверном направлении. Как оказалось, зала была не совсем квадратной, а похожей больше на неправильную букву «Г». Селия отвела Колла в маленький закуток, которого парень сначала даже не заметил. Здесь их было совсем не видно, а помещалось тут всего лишь четыре кровати, по две с каждой стороны. Но о большем Коллам и мечтать не мог. — Выбирай любую, они все наши, — пробормотала Селия столь уставшим голосом, будто была готова погрузиться в сон здесь и сейчас, в стоячем положении. Но, когда Колл подошел к самой дальней из кроватей и присел на нижний ярус, он, к своему удивлению, обнаружил, что Селия уже успела куда-то упорхнуть. На секунду Коллу и впрямь показалось, что он остался один. Он даже снял обувь и задернул наполовину прожженную, старенькую шторку, оставив свое спальное место совсем без освещения. И только тогда, в темноте, он услышал чье-то дыхание. Оно было и далеко и близко одновременно. Стоило человеку, спящему когда-либо на кровати Колла, повернуть голову вправо, он бы обязательно увидел человека на нижнем ярусе соседней кровати. Коллам тоже увидел этого человека, да только так дурно от одного лишь присутствия кого-то рядом с собой ему не было никогда. Сбивчивое дыхание, словно после только что пережитого эмоционального срыва, одни лишь только горящие глаза, выделяющие силуэт из кромешной тьмы, и маленькая поблескивающая вещица в руках. Кольцо, которое Колл распознал моментально. Только из-за кольца он понял, что смотрит на Кимию Раджави. Не будь в ее руках чертового колечка — мир Коллама рухнул бы, и кто знает, когда лекари смогли бы привести его в чувство. — Я напугала тебя? — подала она голос, задав вопрос полушепотом. — Прости, мне стоило задернуть шторку. Ему вспомнилась их первая встреча на территории Цивилизации. Тогда Кимия показалась ему загнанной в угол мышкой; пешкой, передвигающийся под чьим-то строгим надзором. Но даже сейчас, когда она выбралась из извечной пытки, девушка была пародией на прошлую себя. Забившись в самый дальний угол кровати, она перебрасывала кольцо с одной ладони на другую, безжизненным взглядом анализируя происходящее. — Как ты? — озвучил Колл то, что маячило в голове. — Как я? — усмехнулась Кимия, постукивая ногтем по серебряной поверхности. — Ты не видишь, или правда хочешь, чтобы я сказала это вслух? На пару секунд, а может и вовсе минут воцарилось молчание. Свет полностью погас, оповещая находившихся в этой комнате людей о наступлении отбоя. Теперь Коллу и впрямь стало некомфортно, словно маленькому мальчику, который проснулся посреди ночи с уже выключенным заботливыми родителями ночником. — Я не смогла уберечь ее, — вдруг прошептала Кимия. — Но все никак не могу избавиться от этого чертового кольца. В этом вся я, в этом вся моя семья. Эгоистичные, заносчивые и чересчур многого ожидающие от других. А те, кто был, есть и должен был оставаться лучше нас — те уходили, не оставляя за собой ничего. И вот я одна, по горло в море своей лжи, надежд и вины перед Тамарой, перед Раван. Неужели одной только мне произошедшее кажется таким невозможным?.. — вопрос Кимии предназначался скорее пустоте, но Колл нашел в ее словах свою отдушину. — Возможно, это лишь один из камней ведущих к принятию произошедшего, который лег на нас обоих, — сказал он, придвинувшись к железной перекладине, пересекавшей их кровати. — Но ты определенно не одна. — Знаешь, — начала Кимия, но потом, словно отмерев от какого-то сна, оглянулась и слегка приоткрыла шторку, словно старалась убедиться, что они и правда тут одни. Потом она молниеносно, что было на нее так не похоже, придвинулась к перекладине, и наклонилась к Коллу. — В последние дни я только и слышала ее предупреждения! Если нам с ней доводилось случайно встретиться, она всегда говорила мне быть осторожной. Не ходи одна, Кимия, не броди по коридорам, не оставайся в одной комнате с Джозефом или Алексом, — на последних словах ее голос дрогнул, но она сумела взять себя в руки. — А прямо перед разломом границы пришла ко мне ночью и сказала, что ей приснился кошмар. Сказала, что не надеялась уже проснуться. Умерла во сне, под завалами камней. Она сказала что-то вроде: «будто пустота взорвалась». Колл, нахмурившись, посмотрел на Кимию снисходительным взглядом. Если она и говорила правду, а не выдумывала невесть что, переживая посттравматический шок, то это было как минимум ужасающе невероятно. А еще это было звоночком, который мог бы предотвратить катастрофу, но винить в этом Кимию было бы просто бесполезно. — Я только сейчас начала все понимать, — прошептала она, пару раз всхлипнув. Из ее глаз одна за другой начали капать горькие слезы. — Тамара видела то, чего не должна была. За это ее наказали. Она всегда будто знала наперед. Почему-то Колл был уверен, что судьба наказала ее совсем не за это… — Они все знали того, о чем мы и не догадывались, — произнес Колл, вспоминая всплывающие в памяти картинки того, как все вели себя накануне произошедшего. Какими глазами смотрели на него. Он помнил последний взгляд Тамары, такой горестный, такой жалкий, словно она хотела попросить за что-то прощения. Но знала, что не успеет. Вопрос только один — откуда, черт его возьми?! Отчего-то у него не осталось сомнений. Тамара знала, что умрет. Кто-то сказал ей об этом заранее. — Ты засыпаешь, Колл, — пронесся голос Кимии у него над ухом, и парень моментально раскрыл незаметно закрывшиеся глаза. Сон морил его, то совсем пропадая, то вновь накатывая. — Нет, вовсе нет, — пролепетал он, когда его взгляд вновь привлекло ярко сверкающее в темноте кольцо. — Что ты собираешься с ним делать? — Оно лишь еще одно напоминание о моей никчемности. О причастности к убийце и разрушителю, — сказала Кимия, посмотрев Коллу в глаза. — Я не знаю, почему оно до сих пор со мной. Колл решил ничего не говорить. Он лишь выставил руку вперед, в выжидающем жесте посмотрев на Кимию. С опаской девушка пару раз перевела взгляд с кольца на раскрытую ладонь парня, а потом медленно опустила сверкающий предмет в руку Колла. Стоило такому значимому украшению попасть в руки Колла, как кольцо моментально испарилось в вязком хаосе, и уже спустя секунду от него не осталось и следа. Кимия только и успела, что отдернуть собственную руку. — Это непоправимо? — лишь только спросила она, но в ее глазах не было ни жалости, ни злости. В них не было совсем ничего. — С ним уже связано слишком много непоправимого, — ответил Колл, отодвинувшись от перекладины. Он не был уверен, что верит в свои слова. А усталость так сказалась на нем, что уже через минуту он, обессилев, упал головой на подушку.***
Колл резко распахнул глаза, стараясь глотнуть как можно больше воздуха. Горло горело, сердце стучало как бешеное, а руки дрожали. Даже в глазах стояла рябь, мешавшая ему вернуться в привычную кондицию. Но Коллу не нужно было видеть, чтобы понимать — он не в кровати. Это напоминало прибытие на сторону Цивилизации, и Колл даже подумал, что, возможно, так ощущался выход из нее. Но это было невозможно, они покинули территорию с десяток часов назад. Он наконец вернулся в норму, обнаружив себя сидящим все в том же коридоре, все в той же позе, что и пару часов назад, когда они говорили с Селией. Колл сразу понял, что спит. Все вокруг буквально кричало ему об этом. Коллам всегда знал, когда он спал, когда находился во сне. Может, это была одна из его особенностей. И у этой особенности были напрямую вытекающее ответвление — парень знал, что проснется. Он всегда был уверен, что сон кончится. Но почему-то в тот момент такой уверенности в нем совсем не было. Как не было и температуры, и воздуха, и ощущения собственного сердцебиения. Сон. Пустая проекция. Он поднялся, так до конца и не осознав, что ему стоит сделать. Обычно во снах у Колла всегда была какая-то цель, он не управлял собой полностью, смотрел за происходящим со стороны, но понимал, что находится не в реальности. Теперь же он просто стоял на перепутье трех коридоров, будучи абсолютно неуверенным в происходящем. — Эй! — позвал он вдруг, словно на рефлексах. Желание перестать чувствовать это безликое одиночество сильно сказывалось на нем. Колл не мог отрицать, что начинал бояться. Но все вдруг решилось за него. «Направо», — приказной тон пронесся в его голове вихрем, заставив парня вздрогнуть от неожиданности. Он оглянулся, заранее понимая, что не найдет обладателя голоса. Низкий, твердый, казалось, совсем незнакомый. Женский. Все же, Колл повиновался. Другого пути выйти из этого кошмара ему, как он понял, не предоставлялось. Как только Колл повернул направо, он снова вздрогнул. Пришлось проморгаться, чтобы понять — это был всего лишь мираж, глупая проекция воображения. Лишь наваждение, может то, что он в глубине души хотел увидеть. Маленький клочок красной мантии скрылся за поворотом. Он не слышал шагов, даже своих. Слышал только пустоту. Тишина была самым странным звуком на свете, все мы когда-то слышали ее. Абсолютного покоя не существует, любая пустота давит на нас. Но та, которую ощущал Колл, буквально горела желанием его поглотить. «Он держал в руке три огонька». Всего шесть слов, одна фраза, но и та заставила Колла остановиться. Ему нужна была передышка. Ему нужно было вернуться назад, в реальность. Он больше не хотел слышать этого. Он не хотел слышать… «Он указал пальцем наверх, и один из огоньков в его руках начал гореть. Он выкинул его назад, от чего шкаф позади него начал полыхать». Ее. «Он указал пальцем на меня, поджигая второй шарик в руке. После этого он кинул его на стол, на котором я сидела. Стол загорелся, а я продолжала всматриваться в этого человека». — Какого черта ты делаешь?! — вскрикнул Колл, быстрыми, тяжелыми шагами направляясь к концу правого коридора. Он едва ли не переходил на бег. — Где ты?! «Третий шар он проглотил». — Кто ты?! «А я просыпалась в полнейшей духоте». — Откуда ты знаешь об этом?! — Колл остановился, вновь оказавшись на перипетии двух коридоров. Он поочередно вглядывался в каждый. Он должен был заметить, кто бы там ни был, он должен был понять. — Там были только… — Мы. Он обернулся, но не сумел сдержать равновесия. Он сделал пару шагов назад, попятился, но боялся оглянуться назад. Тамара стояла перед ним, темная тень красного капюшона падала на ее лицо. Но ее лицо… такое улыбчивое, счастливое как обычно, было совсем не ее. Эта была лишь пародия, жалкая проекция, чертов сон, но не Тамара. «Это не имеет смысла, — пронесся в его голове его собственный голос. Тамара, тоже услышав его, будто и сама того не ожидала, начала озираться по сторонам. — Ты же понимаешь, это просто кошмары». Девушка, стоявшая перед ним, рассмеялась, услышав последнюю фразу. При этом она не издала ни звука. Мир вокруг них сделал это за нее. «Может и так». Продолжая заливаться беззвучным хохотом, девушка начала пятиться назад, постепенно скрываясь в коридоре. Она только мотала головой, словно не верила, что кто-то мог сочинить такую неправдоподобную ложь. Что она могла оказаться такой правдивой. «Если бы вчера он не снял капюшон». Колл помнил, видел то место, то время, когда состоялся этот разговор. Казалось, это было так давно, в другой жизни, в другой реальности! «Все как обычно, но тут, капюшон падает, а передо мной предстаешь ты». Колл, словно сорвавшись с цепи, побежал вперед, вслед за исчезнувшей девушкой. Он наугад заворачивал, петлял по развилкам, но ноги его не останавливались ни на секунду. Они понимали, куда шли. Колл остановился только тогда, когда понял, что попал в место совсем неправильное. В его не окрепшем мозгу начали появляться картинки, да только были они совсем расплывчатами. Он стоял в одной из палат лазарета. А перед его глазами было уже две девушки. Обе они носили имя Тамары Раджави, но только одна из них ею являлась. И Колл точно знал, что чтобы ни случилось, ей лучше оставаться мертвой. Девушка, каким-то образом принявшая ее облик, протянула к бледному лицу Тамары свою руку. Словно почувствовав неладное, Колл вскинул руки, привлекая внимание этой чертовки к себе. Колл не сомневался — под капюшоном чертов дьявол. — Не трогай ее. — Твердо, жестко проговаривая каждое слово произнес Колл. Часы на стене шумно отбивали каждую секунду. Они были на счету. Теперь Колл совсем не был уверен в том, что спит. — Разбуди меня! Дай мне уйти! Это было единственно верным решением. Колл не должен был быть здесь. Не здесь, не сейчас и не вовремя. Резко дернувшись с места, он ринулся к двери, но та в момент захлопнулась. — Не бойся, Колл. Страх только усиливает страдания, — медным голосом произнесла девушка. Колл медленно обернулся. То... существо, ведущее его по коридорам, меняло облик на глазах. Оно старело, черты его лица заострялись, пока не явили собой женщину. Возраст не изменил ее властного взгляда. — Ты ведь знаешь — я не Тамара. Меня зовут Кэссиди. Но пока девочка не откроет глаза — ты отсюда не выйдешь.