Cursed November

      Ее фраза выбила Колла из колеи. Ему хотелось прямо сейчас вылететь из «дома» и погнаться куда угодно, пусть на Аляску. Он не может этого сделать!       Коллам стоял неподвижно, все также упираясь на столешницу, но смотрел он уже в пустоту. Он боялся увидеть что-то кроме нее. И возможно он продолжал выглядеть невозмутимым и задумчивым, но внутри водоворотом смешивались эмоции. Мысли отказывались кончаться, а только с новой силой приближали поток страха. Он сам рисовал себе картинки. Константин. Джерико.       Коллам. Аарон.       Да, он хотел этого! Он хотел, чтобы Аарон снова жил. Но боже, Колл отказывался становится Константином. Колл боялся закончить как он. Ему достаточно, что Враг Смерти живет в его теле, что все вокруг знают это.       Неужели они освободили его лишь ради спасения Аарона? Какой бы эгоистичной эта мысль не была, она заставила его обдумать все вновь. Колл не мог их винить. Ему не обязательно было озвучивать, что…       — Колл?       — Тамара. — он зло перевел взгляд на нее, хоть и не хотел этого. — Я требую, чтобы вы объяснили мне все. С самого начала. — Тамара переглянулась на Джаспера, но он перевел взгляд на Аластера, который вновь перевел взгляд на Тамару, — Я. Хочу. Знать. С самого начала.       Колл не понимал, почему это было секретом. Он часть их команды, так или иначе. Чтобы он не сделал… Так ведь?       — Я смутно помню свои слова после того, как тебя увели… Последующий день. Ты уже знаешь, все играли свои роли, — у нее не получалось связать поток мыслей в узелок, — Я помню только, как меня спросили… Знала ли я, что ты… И я ответила нет, — она никогда так не говорила. Голос ее дрожал, будто она только что сама себя довела до истерики. Пусть Тамара и пыталась взять инициативу говорить первой, слова давались слишком тяжело, — Колл, я просто не знаю, как рассказать тебе все.       Колл попытался максимально смягчить взгляд, под напором которого Тамара находилась все это время. Представляя себя на ее месте, Колл понимал все, что она испытывала. Понимал и еще раз убеждал себя, что он ужасный друг. Атмосферы прибавляло то, что стоял на диво чудесный день, и лучи солнца пробирались сквозь миниатюрные окна, падая на вьющиеся от влажности волосы девушки. По календарю на стене он понял, что не ошибся… Первое июня.       — Я думаю тебе стоит задавать вопросы. — сказал Аластер, стараясь звучать максимально невозмутимо, но морщинка над переносицей давала о себе знать.       Колл задумался. Он и сам не знал, с чего начать.       — Как вы начали учится? Как это произошло?       — Через три дня после того, как тебя упекли, я пришел к Тамаре. — незамедлительно начал Джаспер. Все старались избегать смерти Аарона, того факта, что главным было совсем не заключение Колла, — И нашим решением в тот день — стало, как бы то ни было, вытащить тебя.       — Изначально, мы планировали сделать это в одиночку… — Тамара подхватила его, но поймала гневный взгляд Аластера:       — И это было самой ужасной идеей в вашей жизни!       — Не спорю. — Тамара кивнула, — Трудность была и в том, что ни мне, ни Джасперу — нельзя было тебя навещать. Мы не могли даже примерно знать очертания Паноптикона, сколько людей тебя охраняет и где ты.       — Был прием, связанный со смертью Аарона. Там мы случайно увидели твоего отца. — вновь никаких подробностей про Аарона.       Колла вдруг резко окатила, будто холодным ведром, ядовитая печаль. Он был опьянен чувством потери, которое с каждым днем все больше и больше набирало обороты и взбиралось по пьедесталу его мыслей на самую верхушку. А может оно и не спускалось оттуда? С того самого рокового дня, ни разу! Это бы поглотило его, как хаос. Все не верно, все не так и быть не может.       Что он чувствовал, когда увидел Джаспера? Он вновь ощутил жизнь, не просто осознанием бьющегося сердца, которое он бы добровольно остановил, будь на кону жизнь Аарона. Нет, он ощутил надобность. Появление Джаспера, как бы странно то ни звучало — дало ему чувство окрыленности. Жизнь для того и дана, для этого чувства. Тогда, в ту минуту, горечь утраты, скорбь и бесконечные мучительные ночи Паноптикона отошли на второй план. Он перестал ощущать привязанность — впереди свобода! Жизнь.       А что он чувствовал, когда увидел отца? Он увидел свою сущность, он понял кто он. Семья создает нас, мы же ее скрепляем. В его памяти навсегда будет отпечатано имя отца, который вновь дал ему веру в себя одним своим появлением в жизни Коллама.       Что почувствовал Колл, когда увидел Тамару? Беззащитно спящую, с играющим в волосах отсветом каминного пламени. Убитую горем и выбитую усталостью. А Коллам и сам не понимал, что он почувствовал. Что-то новое, доселе не открытое, пробивающее диафрагму и сжимающее органы, но такое приятное чувство, которое заставляло его спотыкаться об свои же ноги. А что тогда было это?! Как она смогла одним своим видом вернуть Колла с той планетки, на которой он себя запер. Как при ее появлении последняя стена, что отгораживала его от реальности разрушилась так, что никто бы и не заметил, что когда-то на этом месте она вообще возвышалась, вся из себя неприступная…       — И тогда-то меня осенило, что вдвоем мы точно не справимся, — слова Тамары будто звучали через дырку в старой кастрюле, постепенно становились громе, возвращая Колла назад к реальности, — Мы решили попросить помощи…       — Нет. Ты пнула меня в ту сторону, где…       — И я пну тебя еще раз, Джаспер! — она резко развернулась на Джаспера, который все это время стоял у нее за спиной, и кинула на парня убийственный взгляд имени Тамары Раджави.       Аластер усмехнулся, посмотрев на них. Что-то в этом «споре» было такое… детское, ребяческое. И Колл понял, насколько сильно он хотел бы спокойной, размеренной жизни себе и своим друзьям, своей семье. Разве он не мог назвать всех их своей семьей? Колл без сомнения любил каждого на этой маленькой кухне, и даже глянув на Джаспера, это чувство не улетучилось.       — И что было дальше? — Коллам попытался вновь сосредоточиться на повествовании.       — А потом обучение, — звонко отозвался Джаспер, моментально изобразив поникший вид, отчего Тамара тихо рассмеялась.       — Ты запомнил только это? — спросила она, — Ничего больше?       Джаспер сощурил и без того узкие глаза, а Аластер облокотился на тумбу, прямо как Колл, и улыбнувшись, приготовился к ее словам.       — Честно, только бесконечный месяц обучения по 25 часов в сутки, а в них, к слову, 24 часа, врезается мне в память.       — А я помню, как мы пришли сюда… — она загадочно улыбнулась и выглядела такой счастливой, осматривая мебель домика, освещенную солнечными лучами. Даже в ее глазах заиграл этот ребяческий огонек, хотя все они выглядели уже повзрослевшими. От такой картины по душе Колла разлилось то самое умиротворение, которого ему так не хватало.       — Я порезал руку! Боже, я до сих пор помню, где лежит эта доска, об которую я порезал руку! — драматично громко сказал Джаспер, подойдя к двери. Он указал на вторую сверху от нее доску. Колл даже на секунду удивился тому, что он до нее достал, но в следующий миг осознал, что он сам выше Джаспера.       — Да какое мне дело до твоей руки! Ты разве, бедный мальчик, не помнишь, как волшебно это было, когда доски сами собой подлетали наверх, выстраивались в нужном порядке, образовывая этот дом, — Аластер был увлечен ходом ее мыслей, — А когда мы сюда поднялись? Тут не было совершенно ничего, но эта атмосфера… она сразу дала понять, что здесь и есть дом. На минуту даже больший по значимости дом, чем тот, в котором я выросла.       Джаспер широко прошагал к дивану и прилег на него.       — Но первое, что тут появилось — мой диванчик. О да, мой диванчик! — Аластер уже не сдерживал смех, как и Колл, а улыбающаяся Тамара взмахом руки подняла в воздух подушку, которая с неплохим звуком прилетела умиротворенно растянувшемуся на диване Джасперу по лицу.

***

      — Какого черта… — прошептал Колл почти про себя. Он чувствовал под собой что-то сухое и покалывающее, безжизненное и зловонное. Открыв глаза, вместо деревянного потолка он увидел небо, причем столь черное, каким оно, возможно, и не бывало ни разу на его веку. Слабый ветер приятно окутывал, создавая иллюзию одеяла. Он даже не мог понять: хотел он подняться или нет. Вместо этого он продолжал лежать и смотреть на маленькие звездочки, которые были похожи на драгоценности, укрытые в пелене черного, несправедливого мира. Колл не знал, сколько он пролежал здесь, и где вообще это «здесь» находится.       Сначала парень увидел лишь три ярко мигающие звезды. Они привлекали его внимание, завораживали. Колл не мог отвести взгляд от белоснежных светил, которые контрастировали с черным, как смоль, небом. Они были столь яркими, будто играли друг с другом, прямо как маленькие дети, или смеялись прямо с безграничных небесных высот над любовавшимся ими Коллом. Где-то внизу мелькали покачивающиеся верхушки деревьев, до которых парню и дела не было.       Это было похоже на гипноз. Звезды мигали, будто кто-то оттуда, сверху, выставил их так, чтобы Коллу очень захотелось прочувствовать их, дотронуться. Смотреть на них, как в последний раз, будто в любую секунду их могут украсть. Они напоминали ему о…       Первая звезда резко потухла. Ее очертания были до сих пор видны, но по сравнению с двумя другими — она больше не выглядела такой же… Живой? Ветер стал холоднее, обвивал Колла, в попытках задушить, а может вовсе уберечь, кто уж теперь знает? Несколько мгновений, может минут и…       Вторая звезда погасла. Ее больше не было видно, ее стерли с лица земли навеки, забыв оставить хоть какое-то напоминание, подсказку. Внутренности Колла сделали крутой оборот, а через секунду в душе все будто опустело. Лишь ритм сердца продолжал стремительно ускоряться.       На небе остались две звезды. Одна потухшая, но до сих пор чудом видимая, а другая яркая. Казалось, будто она изначально светила ярче всех, отдавая все свое богатство земле. А потом что-то пошло не так. Деревья прогибались чуть ли не до земли, в воздухе запахло опасной гарью, ядовитые столбы дыма обвивали Колла, а от поднявшегося ветра он промерз окончательно.       Но Коллам даже не думал вставать. Что-то держало его здесь, пришивало тончайшими швами каждую часть его тела к увядающим травинкам, будто не все еще кончено…       Третья звезда сверкнула последний раз, беспощадно убивая выдуманную надежду. Она начала падать, оставляя потухшую звездочку одиноко и бездарно болтаться в черных простынях. Это был первый раз, когда Колл увидел падающую звезду, но это не вызывало у него никакого восторга. Чем ниже, чем дальше она уплывала по зловещему небу — тем хуже ему становилось.       Звезда скрылась, а Колла ослепила вспышка непроглядного яркого света. Все вокруг покрыто туманом, столь белым, как душа самого чистого, непорочного человека. Последнее, что он ощутил, находясь на этой злосчастной земле, — это витающий вокруг его тела запах. Знакомый, может родной, но такой отдаленный…

***

      Колл резко осел на кровати. Его дыхание сбилось, уже давно прошиб холодный пот, а он судорожно пытался восстановить картинки, которые только что увидел. Неужели это был сон? Почему он оставил такой отпечаток, что в нем было такого цепляющего?       Парень огляделся. Его окружала все та же комната, в которую он зашел в середине уже далекого первого июня и лег «буквально на 5 минут». Она представляла собой очень маленькую, под размер самого домика, квадратную комнатку, пропитанную запахом срубленного дерева и отголосками скошенной травы. У стен в ней стояло две кровати, одна для Колла, другая для его отца (она пустовала), которые делились между собой столом и немного ободранным, потертым временем стулом, который раньше стоял у них в подвале в Северной Каролине, дома. Над этим своеобразном рабочим местом, на котором стояли только раздражающие тикающие часы, явно антикварные, располагалось маленькое, под размер самой комнаты, окошко. Коллу не нужно было смотреть в него, чтобы понять, что на улице царила беспроглядная тьма.       Ручка двери неожиданно начала опускаться и она приоткрылась, а кусочек света, что выглядывал из-за нее, почему-то сильно обеспокоил Колла. Правда, ненадолго.       — Ты в порядке? — в комнату на носочках вошла Тамара, в черном свободном платье до колен, или может это была сорочка, Колл, спросонья, не смог обратить внимания. Он сразу ощутил облегчение… и тот самый аромат, который не давал ему покоя во сне, который только что, каким-то волшебным образом, полностью перекрыл запах дерева. Невероятно. Определенно какие-то цветы, может розы, политые — медом? Или нет! А может…       — Апельсины с миндалем, — пробубнил Колл, озаряя стеклянным, немного туповатым взглядом до сих пор не до конца открытых глаз пол своей комнаты. Тамара тихо рассмеялась, и подкравшись к его кровати, осторожно села на край.       — Какие апельсины, глупый? — она улыбаясь, смотрела на него, — Что тебе снилось?       — Тамара, с чем твои духи? — Колл резко перевел взгляд на нее, задав свой вопрос. Тише, чем предполагалось, на кого это волнует? Тамара подозрительно приподняла бровь.       — По-моему розы, — «Розы значит!» — подумал Колл. Все вокруг было как в бреду, он не мог окончательно проснутся и понять, что все вокруг уже реально, — Тебе снились мои духи? — Тамара рассмеялась, так же тихо, как пару секунд назад. Колл непроизвольно улыбнулся и повернул голову на часы. Они показывали час ночи, и он понял, почему-же девушка так тихо говорит, — Так что тебе снилось?       Он снова обернулся к ней.       — Три звезды. Одна потухла, но осталась на небе. Другая погасла и улетучилась, будто ее никогда и не было там. А третья… третья упала. — Колл проговорил это так быстро, что и сам не понял, что сказал. Он удивился этому еще больше, когда вспомнил, что изначально он вообще не собирался ей этого рассказывать…       — Ничего не напоминает? — она передвинулась ближе к нему, аромат роз начал кружить голову. Колл действительно задумался, но Тамара будто сама не хотела, чтобы он что-то понял. Она была так близко, печально, и в то же время спокойно улыбаясь, изучая каждый сантиметр его лица своими огромными, поблескивающими в темноте, черными, чернее даже неба и мира, глазами. Она медленно подняла руку и убрала прядь его немного влажных волос.       От этого жеста, Колла почти прошибла вторая порция пота. Она наклонилась к нему еще ближе, и казалось расстояния между ними не было уже вовсе.       — Всем нам, похоже, — суждено умереть, Коллам Хант.

***

      Колл вновь вспорхнул на своей кровати. Вновь огляделся по сторонам…       На этот раз он был в комнате не один, на соседней кровати, отвернувшись к стене, крепко спал его отец. Он обернулся к часам, они показывали 1:13.       «Слишком правдоподобный сон» — подумал парень, пытаясь отдышаться. Он возможно выглядел так, будто только что закончил бежать марафон, но на самом деле он просто смотрел на звездочки в горящем лесу. Типичная ночь Коллама Ханта.       Воздух, что проникал в комнату из открытого окна, был очень свеж и чист, как раз такой, какой очень нужен был Коллу сейчас. Никаких роз, никого кроме него и отца тут нет и не было! Колл плюхнулся на помятую подушку. Он разглядывал деревянный потолок на балках и думал о своем сне. Точнее, сразу о двух.       Как и пару минут назад, он понял, что даже выдуманная и спроецированная его головой Тамара мешает, и будет продолжать мешать ему думать. Он до сих пор не мог понять элементарного сравнения, он не мог понять зачем видел эти звезды. Ему до сих пор чудился запах проклятых роз, и огромные черные глаза, разглядывающие его душу под самым точным микроскопом. Кому вообще нужны эти микроскопы, когда глаза могут заглянуть куда глубже?

***

      Колл в отчаянии плюхнулся на диван, пряча голову в ладонях, зарываясь длинными пальцами в черные волосы. Он оставил попытки заснуть уже где-то в 1:15, так что единственно верным решением для него на данный момент являлось встать с кровати, тихо выйти за дверь и плюхнуться на диван, разглядывая зажженный им же камин.       В общем, свой план Колл выполнил идеально.       Он взглянул на парочку табуреток, приставленных к сооруженному из старых тумб «бару», и на него сразу же накатили воспоминания о разговоре, что состоялся здесь утром. Колл все запомнил. Лицо отца, когда он смотрел на Тамару и Джаспера, как на своих же детей, учеников. Волнистые волосы Тамары, ее задумчивость и непрошеную улыбку, когда она рассказывала про этот дом, как про родной. Джаспера, который будто бы пытался выглядеть счастливее, чем он есть, только чтобы на душе у остальных, в первую очередь у Тамары, было спокойно.       Затем перевел взгляд на двери. Первой, под его оценивающий взгляд, попала светлая дверь в ванную комнату. Колл вспомнил свое лицо, одаряющее его разными взглядами из затуманенной пелены зеркального мира. Ни один пазлик его отражения не отходил от оригинальной личности, той, что по другую сторону зеркала.       Вторая дверь вела в комнату Колла и его отца, и зацикливаться он на ней не стал. Ему мерещились лишь без передышки тикающие часы, которые серьезно играли на нервах.       Он перевел взгляд на третью дверь, что вела в комнату Тамары и Джаспера. Он ни разу туда не заходил и ему было очень любопытно, как же все устроено там. Ведь если ты живешь вместе с другом, то это сильно сближает. Колл знал об этом не понаслышке. Он скучал по вечерам, наполненным смехом, по лишайнику, по ночным разговорам, по Магистериуму.       По Аарону.       Утром никто не стал давить на Колла, спрашивать точный ответ. Возможно, все было ясно и без слов. Разумеется, Колл согласен. По другому и быть не может! Все эти месяца он терзался сомнениями, и соврал бы, сказав, что не думал о воскрешении мертвых ранее.       Конечно думал.       Это Аарон, он обязан спасти его, как тот тысячу раз спасал Колла.       Теперь у него есть мотивация, цель. Теперь он знает, что не беспомощен, что не бесполезен. Он знает, что справится. Не без помощи друзей и отца, но справится…

***

      В доме стало невероятно душно. Колл с ужасом заметил, что все окна закрыты. Тот факт, что ручки окон были старинными и открывались с невыносимым скрипом, что раздавался на весь дом, подливал масла в огонь.       Поэтому Колл решил выйти на веранду, что огибала весь дом по кругу.       Облокотившись на деревянные перила, покрытые неубранными опилками и опавшими листьями, Колл заглянул в ночной пейзаж. Необъятные просторы леса подсвечивались небом, совсем не зловещим и не черным, а усыпанным, казалось, миллионами звезд и созвездий. Верхушки деревьев мягко покачивались от слабого летнего ветерка, запах которого был так любим Коллу. Отовсюду доносилось заливистое стрекотание сверчков, и Колл был почти уверен, что слышал сову.       Единственное пугающее в этом пейзаже было лишь одно недоразумение. Вдалеке виднелся Паноптикон, во всей его красе. Колл заметил, что расположение дома просто идеальное. Его никак не могли увидеть оттуда, но он прекрасно мог видеть их.       Стражи теперь огибали внешний периметр Паноптикона, полностью снаряженные и готовые к любому нападению. Вся тюрьма пустовала, света не было ни на одном этаже, за каждой решеткой кто-то томился: может заключенный, а может мертвые тени.       Колл старался не обращать внимания на это, вдохнул полную грудь воздуха, но выдохнуть не успел:       — Ну послушай! Может он выучится и… — голос Джаспера на другой стороне веранды, как раз противоположной нахождению Колла, заставил парня затаить дыхание. Конечно, он должен был уйти и не подслушивать, но решил остаться и подслушать.       — Нет! Это опасно! — Тамара по случайности заговорила громче, чем могла. Она вновь перешла на шепот, — Он не может сделать этого в одиночку.       — Это опаснее для тебя, глупая! Ты представляешь, что может произойти, если он возьмет тебя противовесом? Ты итак используешь слишком больше количество магии в последнее время, что будет если…       — Ничего не будет, Джаспер! Кого ему брать, тебя?!       — Тамара, ты играешь с огнем…       — Да, я им живу! Но я должна быть там с Коллом, — она замялась и добавила, — ты не сумеешь.        Повисло молчание.Теперь он все понял. Разумеется, воскрешение мертвых — это очень сильная магия, для которой нужен противовес. И первый, кто условно подходит — Тамара. Но Джаспер прав, даже в мыслях Колл боялся последствий, которыми все это может обернуться.       — Может и так, но неужели ты так хочешь повторить судьбу Раван?       Не нужно было находится ближе, чтобы чувствовать ненависть, обиду и злость, исходящую от Тамары. Колл и сам был не против выйти и врезать Джасперу по лицу.       — Иди к черту, Джаспер.       Колл знал, что за этим последует. Он быстро, и насколько мог бесшумно, зашел назад к в дом и сел на диван, изображая картину полной невозмутимости. Дверь опять открылась и, немного дрожащая, может от холода, а может от злости, Тамара прошла мимо Колла к своей комнате, но внезапно остановилась.       Она развернулась к Коллу, так что он мог разглядеть ее немного красноватые глаза. Будто она заплачет прямо сейчас. Это резало прямо по сердцу. Джаспер придурок.       — Не спится? — спросил Колл. Ему ни к чему было спрашивать, что случилось. Он знал, что Тамара не расскажет, а что будет еще хуже — заплачет. Нет, такого ему точно было не нужно.       — Да… ты в порядке? — рядовой вопрос.       — В полном. Спокойной ночи.       Ничего не ответив, Тамара еле заметно кивнула и скрылась за тонкой дверью. Ждать Джаспера была бессмысленно, к тому же, что он ему скажет, если не побьет?       У него была пища для размышлений. Один из вопросов, что у него появился: как он смог увидеть во сне Тамару, в той же самой сорочке, что и минуту назад? С тем же самым запахом роз, что когда-то, казалось будто сто лет назад, вскружил ему голову.