Не сдавайся, Конрад!

Давясь дешёвым кофе, Шизель прислонился к стене около главного входа в лечебницу и хмуро упёр взгляд в темнеющее небо. Его рабочий день закончился, следующая смена через двадцать четыре часа. За это время ему нужно отоспаться и раскрыть преступление двадцатилетней давности. Прекрасно. Он смял опустевший стаканчик, кинул в строну мусорки, промахнулся, с завидным самообладанием проигнорировал этот факт и стал шарить по карманам. Сейчас придётся плестись на остановку, оттуда ехать на вокзал, а там с пересадками в город, где когда-то жил Зост. Эта дорога грозила сожрать большой кусок имеющихся времени и денег, но других идей не было. Пытаться выяснить что-то допросами главврача опасно, так Шизель подставит Эдну вне зависимости от ложности или правоты её воспоминаний. Искать доказательства на территории психушки бессмысленно. Интернет стойко игнорирует существование зостовского захолустья. Единственное, что приходит на ум - отправиться на родину управляющего и хотя бы узнать, убивали когда-то в Ротхофе священника или нет. На девяносто пять процентов Шизель был уверен, что нет. И от этого так не хотелось начинать это бессмысленное приключение. Натягивая рукава куртки, из дверей вышел Альфред. Он было прошёл мимо, к своей машине, но остановился и очевидно нехотя вернулся к охраннику. — Чего ждёшь? Твоя смена закончилась давно, — парень говорил, словно из-под палки, совершенно натянуто пытаясь начать разговор. Выслушивать его нундёж не было никакого желания. — Просто обдумывал, на чём лучше ехать кое-куда. До свидания, — Шизель оторвался от стены и резко зашагал в сторону ворот. — А твоя машина, что с ней? — не унимался Альфред, не отставая ни на шаг. — Она на капитальном ремонте. — Опять? — Всё ещё. — С прошлого года? Шизель ссутулился и зашагал быстрее. — Куда тебе надо? Я могу подбросить. — В Ротхоф, — может, хоть услышав о расстоянии в двести километров, он отстанет?! — Хорошо. Охранник замер и недоверчиво уставился на рьяно возжелавшего таксовать собеседника. Тот начал оправдываться: — Слушай, мне жаль за сегодняшнее. Я не должен был оскорблять тебя и ценную для тебя вещь, только потому, что находился в расстроенных чувствах. Давай, я отвезу тебя куда нужно, и мы забудем про всё это, — интонация детского, чрезмерно чистосердечного покаянья в его голосе начала превращаться в обвинение, — и ты не станешь разбалтывать всем, что я, якобы, любитель позлословить. Шизель не смог сдержать смешок. Альфред окончательно потерял извиняющийся вид, и стал больше похож на человека, которому приходится возвращать должок соседу-маргиналу. «Словно боится, что на него нажалуются взрослым» — подумалось Готтхольду, и его рот сам расплылся в ухмылке. — Ладно, согласен, — не доставая рук из карманов и презрительно улыбаясь, Шизель пожал плечами. — Туда всего два-три часа езды, я едва вздремнуть успею.

***

— Кстати, ты знал, что здесь раньше жил Зост? Проигнорировав Альфреда, вновь не сказавшего чего-то хоть каплю интересного, новоиспечённый детектив вылез из машины и огляделся. Они припарковались на краю улицы, со всех сторон плотно стеснённой частными домиками, во главе которых стояла каменная церковь. У него могли быть сомнения, что именно здесь надо искать разгадки, если бы Ротхоф не был жалким городишкой, в котором всё разнообразие духовной жизни представляла одна единственная кирха. — Долго собираешься отмаливать грехи? — Что? — не понял попытку сострить Шизель. — Я спрашиваю, — Альфред насупился, — надолго ли ты тут собираешься остаться? — Не знаю. — Просто я могу подождать. Всё равно тесты Эдны проверять, — парень с сардонической улыбкой потряс заполненной бумагами папкой, — а потом ещё и назад ехать. Готтхольд кивнул, захлопнул дверь автомобиля, и, не обращая внимания на возмущённый возглас владельца машины, направился к храму. Из него уже начали выходить люди, — видно закончилась вечерняя служба. Дожидаясь, пока толпа освободит дверной проём, Шизель оглядел освещённую светом окон церковную территорию. Её занимали надгробия, некоторые довольно старинные, в уголке кладбища стоял не менее старинный сарайчик, а дальше начинался гигантский пустырь, оканчивающийся лишь едва различимом в сгущающейся темноте берегом далёкой реки. Выглядело это очень странно: со всех сторон вплотную, словно борясь за место, стояли дома, и тут — пустое поле. Шизель хмыкнул, но тут его отвлек чей-то голос: — Что вы хотели, сын мой? — в проходе стоял полный, равный ему по росту священник с приятно открытым лицом. — Я, эм, не по, э, церковному вопросу, — замялся парень. — Не сочтите за пустое любопытство, но мне нужно узнать, в девяносто первом тут убили священника, а? Мужчина несколько осунулся и жестом предложил пройтись по двору. Заложив руки за спину, он некоторое время шёл молча. — Ну, это не известно точно. Предыдущий настоятель однажды пропал, и мы больше никогда его не видели. Но, помилуй Господь, убит ли он, или был похищен, или сам вдруг решил сбежать, мы не знаем. Значит, что-то здесь реально произошло. Слова Эдны не пустой бред. Но… Могла ли она просто исказить в своём больном мозгу когда-то неосторожно рассказанную историю? — А что известно о его исчезновении? — Совершенно ничего, — покачал головой пастор. — Вечером был, утром уже не было. Дело расследовали, всё вокруг осматривали, даже с собаками — ничего не нашли. Время совпадало с её рассказом. — Может, кто видел что, а? — Увы, моя паства не имеет привычки подглядывать за соседями. Что, неужели это всё? Парень нахмурил брови. Ну же, Готтхольд фон Шизель, используй своё критическое мышление, как завещали Шерлок и Ниро Вульф! — А, э, я могу спросить также про доктора Зоста? — Альбрих Зост? — священник вскинул брови. — Он жемчужина среди деятелей нашего города. Блестящий психиатр, так? С некой гордостью мужчина добавил: — Даже не смотря на свои нехристианские взгляды, он иногда навещает нас, я думаю, в память о матери. Она хоть и не похоронена тут, но принадлежала к нашему приходу. Ещё один кирпич рухнул в груду фактов, из которых медленно выстраивалось доказательство причастности Зоста. Шизель был с ним далеко не на короткой ноге, но поверить в такое объяснение периодическим приездам не мог. Однако разум отчаянно сопротивлялся мысли о том, что управляющий лечебницей — настоящий убийца, это казалось нелепым, невозможным, всё равно, что он оказался бы пришельцем или злым колдуном из потустороннего мира. — И чем Зост занимается, когда приезжает? — В храм он, к сожалению, не заходит. Так, гуляет тут, а потом по пустырю, — Пастор махнул рукой вдоль тропинки, ведущей вглубь, — около дерева. — Хорошо, — нахмурил брови Готтхольд и отстранённо пожал священнику руку. — Спасибо. — Благослови вас Господь. Чинно кивнув, священник направился назад в церковь, а детектив Шизель прислонился к кладбищенской ограде. Итак, всё вовсе не разрешилось просто, наоборот, имеющиеся у него сведения спутались в гордиев узел. Какова теперь вероятность, что Зост опасен? Может ли это всё быть совпадением? Пальцы начали массировать выпуклый лоб. Нужны доказательства. Так. Пойдём от начала. Допустим, слова Эдны — истина. Шизель представил себя на месте молодого Зоста. Церковь. Труп. Алиби нет. Свидетелей тоже. Тело священника так и не нашли. Значит, он его спрятал. Выход — избавиться от трупа. С ним на него ещё могут подумать или найти улики — будут отпечатки, куртка, эпителий, а вот без него… Он никогда не появлялся в этой церкви, даже не был знаком с ним. И куда он мог деть тело? Вокруг одни дома. Готхольд снова вгляделся в ряды надгробий. Закопал тут? Точно, надо просто закопать, рядом же кладбище. Трупы на кладбище — это нормально. Хотя, чёрт! Так могут заметить, да и свежевскопанная могила привлечёт внимание. Территорию осматривали и среди могил ничего не нашли. Едва ли местные полицейские не способны заподозрить странность в развороченной земле. Взгляд упал на пустырь и далёкую реку. Утопить? Шизель не знал точно, все ли трупы всплывают и когда. Стал бы человек с медицинским образованием рисковать? Нет? Сжечь? Как долго горит тело? Что от него остаётся? Расчленить? Чтобы не оставить следов, надо уметь разделывать, знать где какие сосуды и мышцы. Психиатры вроде Зоста изучают анатомию достаточно хорошо? Шизелю явно не хватает медицинских познаний. И знаний о медицинских познаниях предполагаемого убийцы тоже. Становилось совсем темно: огни церкви поутихли, дома потихоньку гасили окна. Лишь автомобиль Альфреда бросал яркие прямоугольники света. Альфред. Шизель скорым шагом двинулся к машине. Оперев папку о собственную ногу, Марсел постоянно сверялся с какой-то книжкой, переворачивая её то на одну, то на другую страницу, делал пометки на бумагах и изредка ронял что-нибудь. — Слушай, — наклонился к окну Шизель, — человеческие тела часто всплывают, если их утопить, а? — Что? — не понял сначала Альфред, но через мгновение сердито повысил голос. — Не видишь, я занят! Не отвлекай меня своими глупостями, возвращайся к делу. Даже не взглянув в его сторону, он нажал на кнопку и поднял стекло. Шизель раздражённо выдохнул (он и занимается делом!) и постучал по стеклу. Альфред медленно опустил его. — Отвлекись на секунду и помоги мне. Чем быстрее я закончу, тем быстрее мы сможем поехать назад. Ты разве не хочешь спать? Парень медленно поднял взгляд: — Я студент-медик одного из лучших вузов страны. Я. Не хочу. Спать. Стекло снова поднялось. Да как же его заставить просто ответь на вопрос?! Стук. Стекло опустилось наполовину. — Я спрашиваю тебя не просто так. Это для дела, чем быстрее ответишь, тем быстрее я закончу. Мне тоже нужно домой. — Кормить свою ораву кошек? — Их всего три! — Занимайся своими проблемами сам, не мешай мне, — полный решимости больше не реагировать на стуки, кашли и прочие звуки, издаваемые Шизелем, Альфред начал поднимать стекло. Шизель вцепился в него, не давая двигаться вверх, но вдруг его лицо сменило выражение на недоумевающее. — Это инопланетянин? — Где? — раздраженный Марсел невольно оглянулся. — Тут, в тестах, — стекло перестало двигаться, и Шизель ткнул пальцем в бумагу. — Вот один глаз, вот второй и третий, а это рот. Альфред уставился в бланк. Закрашенные поля действительно составляли лицо пришельца. И на следующем листе, и после него дружелюбно улыбались мордахи внеземной жизни. Половина была уже проверена. Худший в мире вроде-интерн-психиатр откинулся назад, закрыл ладонью глаза и с полминуты скорбно молчал. Наконец, он издал слабый возглас: — Я забыл забрать у неё ручку.