«…мне так хочется искренне в голове твоей искрою разгораться от фонарных столбов. мне так хочется высказать все, что ветром написано, продержаться против армии слов. мне так хочется выстоять в этой битве неистовой…»
К большому сожалению Канаевой, ее рабочий день не был круглосуточным, а выходные случались чаще, чем она успевала их захотеть. И здесь начинался кошмар. Все время, которое не было занято разговорами с вечно скучающими, но до невообразимости любимыми бабушкой и Юлей, Даша проводила в размышлениях. Точнее искала способ, как из своей головы выселить неоднозначного серба, ее бывшего начальника. Мысли о Павле занимали все свободное время, особенно, когда в руках оказывался телефон. И если рабочих контактов в последнее время заметно прибавилось, то личных контактов стало три. Точнее два плюс один. Два контакта — «Бабуля» и «Рыжий Комиссар» — как и прежде, были активными, а еще один… «П.А.»…Даша подолгу могла зависать с телефоном в руке в тотальной нерешительности — набрать или нет? Их последний разговор через зеркало набатом звучал в голове и не собирался, наверное, никогда стереться из памяти. Просто в тот момент в душе поселилась странная тревога и миллион вопросов. Даша верила каждому его слову, он был честен с ней настолько, что сомнения просто были недопустимы. И она испугалась, ведь причин было море, прежде всего, в самой девушке. Ну и его репутация, которая сложилась задолго до знакомства и подкрепилась самыми яркими красками в первый же рабочий день. Едва Канаева начала выкарабкиваться из своей эмоциональной бездны и строить новую жизнь в новом городе с нуля, появился Павел. И если бы она однажды не вступилась за него, поддавшись импульсу, возможно, их встреча никогда не состоялась бы. Но вопреки всему их пути пересеклись. Даша думала, что обойдется, но сама опрометчиво согласилась на неформальные посиделки в баре, была откровенна и разговорчива. Все возникшие чувства Дарья боялась осознать и признать ровно до того момента, пока не узнала, что не одна терзается внутренними диалогами. Все стало ясно, вылилось наружу. Павел устал от своей «несвоей» жизни и уже был намерен схватиться за спасательный круг, которым видел в тот момент свою героиню. Наверняка такая смелая хрупкая девушка сильна духом. А он так прочно увяз во всем этом болоте… И Даша могла бы помочь уставшему от всего Павлу, настолько созвучной была его боль. Но у самой не было достаточно сил хотя бы на себя. А тянуть за собой в еще более безнадежную бездну Павла было бы, по меньшей мере, нечестно и жестоко. Сама того не планируя, девушка дала надежду, что уезжает не безвозвратно, что разговор, может быть, вовсе не закончен. Все случившееся зародило в душах молодых людей веру, хрустальный шар которой всеми силами нужно было уберечь от собственной импульсивности, эмоциональности, резкости. Все надежды на возрождение стойкости и боевого духа Даша возложила на новую работу. По плану, как только появится самая малость готовности продолжить разговор, Даша обязательно позвонит Павлу. Но чем больше пройдет времени, тем меньше вероятность того, что он будет ждать от нее хоть какого-то ответа. Поэтому попросила у Юли номер. Но каждый раз не знала с чего начать, как это сделать. Звонить? Писать? Дождаться вылазки в Москву и невзначай встретиться лично? Только все эти метания незаметно укрепили в Даше уверенность в самом главном: если ты чего-то действительно желаешь всей душой, то вселенная сделает все ради исполнения твоего желания. Какой бы банальной не была эта цитата из «Алхимика» Коэльо, девушка не раз убеждалась в силе собственных желаний и веры в их исполнения, однако, не всегда об этом вспоминала. Просто ждала, прокручивая в руках телефон, где список контактов был остановлен на том, что с инициалами и за месяц еще не был набран.«…все тетради исписаны именами и числами, с новым утром пополняется ряд. мы пытаемся с чистого начинать эти дни с тобой. нам неважно, что кругом говорят…»
Погружаться в себя Павел начал с того самого момента, когда Даша так легко и непринужденно вместо виски предложила ему молока. Весь внутренний защитный протест был подавлен любимым с детства ароматом, который прочно был связан с маминой любовью, папиной заботой. Впервые за долгое время к нему вернулись воспоминания о родителях, о собственной глупости, которые так тщательно долгие годы он запивал алкоголем и замещал утомительной игрой в мажорную беззаботность. Девушка, которая преспокойно могла стать очередной галочкой в списке любовных побед, с легкостью сделала точный выстрел в самое сердце. Она словно смотрела в душу сквозь призму наигранности, нахальности, беспринципности его поступков, будто всего этого и не было. Искренняя улыбка, бескорыстные намерения — Павел уже и не помнил, когда в последний раз девушка была так к нему расположена. Может быть, никогда еще такого и не было. Тут-то Павла и прорвало. Он задался целью отыскать в своей памяти тот момент, когда свою жизнь начал превращать в иллюзию и иллюстрацию всех смертных грехов. Погружение в себя не осталось незамеченным для окружающих. Всегда находиться на виду — это вроде и было его обязанностью, но совместимость с этим словом была слишком натянутой. Каждое усилие переступить себя приводило к бару отеля или минибару люкса. Груз навязанной ответственности легче всего было скинуть на шумных тусовках с мнимыми друзьями и доступными девушками. Вот только утро вместо облегчения начиналось с омерзения к самому себе и той, что оказывалась с ним. Как от напоминания об очередном безвольном падении, Павел жестко избавлялся от девушки, вызывал горничную, заказывал на завтрак шипучую спасительную таблетку. Или же, что бывало довольно часто, за него это делала тетя Эля. Было бы наивно рассчитывать, что в одночасье хозяин отеля начнет праведный путь. Нет, Павел старался, точнее ему было некогда за собственными рефлексиями осуществлять хоть какое-то руководство, должного-то от него никто никогда и не ждал. Вот только в самое критическое время, когда уже Даша за барной стойкой осталась лишь воспоминанием, выползали все его внутренние демоны. По первому звонку «соскучившихся друзей». Якобы, чтобы не наводить подозрений, Павел надевал маску балагура и прожигателя жизни, незаметно возвращаясь к привычному побегу от себя. И после наступало самое ужасное утро, потому что место забытой совести вдруг занял образ Даши. Пара таких срывов и Павлу совсем снесло голову. Заблокировав все контакты, кроме Даши и тети Эли, мужчина добровольно посадил себя под домашний арест. Как бы невыносимо это ни было, но к душевной боли прибавилась еще одна и уже горела необходимость хоть как-то с собой разобраться, чтоб не сорваться безвозвратно. После отъезда Канаевой, большую часть времени залипания в телефоне Павел проводил испепеляя взлядом ее номер телефона. И хоть он уже был выучен, но ни разу не набран. Смелости не хватало даже написать сообщение. Может удалить ее номер? Но вряд ли придет облегчение. Тем временем, недельные истязания самого себя вернули парня к изначальному отчаянию и привычному средству от него. Но только он возвращался к последнему разговору с Ней. Не распрощавшись навсегда, Павел жил верой в хотя бы еще одну встречу с Дашей и разочаровать ее хотелось меньше всего. Нужно было что-то делать и, совершенно точно, по-другому, вот только с чего начать. Пальцы уже готовы были набрать заветный номер, ведь так дальше продолжаться не должно. Пусть расскажет, как это — начинать менять свою жизнь, желательно с себя, но если что это такое и кто же он сам было неведомо самому сербу. Вот только расписываться и перед ней в своей тотальной слабости никак не хотелось. Или она просто корректно, но так жестоко обнадеживая, ушла от лишних распросов? Ну правда же, к чему ей такое «счастье»? Павел сам себе иронично усмехался от одной только мысли, что бескорыстно и чисто не то что полюбить, просто проникнуться симпатией к нему — верный путь к гибели, никакого светлого будущего. Хотя Даша его совсем не знала, и в тот день, день ее увольнения, он всячески уходил от личных тем, забрасывая свою спутницу вопросами и всячески ее развлекая. Но она целую неделю провела в отеле и не узнать его досье шансов было мало. Чего же тебе насплетничали, Даша? Всё правда, по-видимому. Ведь все похождения Павла не скрывались от любопытных глаз персонала, а многочисленные каверзные ситуации, в которых в последствие оказывался ведущий сердцеед отеля, случались как раз на виду. Вот только настоящей его истории не знал никто, что было явно к лучшему. Элеонора, привыкшая к запоям и депрессиям племянника, пыталась стимулировать его угрозами лишить всего, но действенного эффекта от этого с каждым разом было все меньше и меньше. Снижение потребления алкоголя наталкивало не на самые радостные выводы — неужели на замену алкоголю пришел другой допинг? И узнать об этом нужно было скорейшим образом, но разговор не клеился, как и все предыдущие годы. Или появилась более оптимистичная причина? Женщину переполняли догадки. Большую половину жизни этот мальчик был под ее опекой. Большую половину жизни он так и не говорил по душам с тетей. Большую половину его жизни Элеонора не могла найти к нему подход. Ведь сама боялась не только разбередить его больную душу, но и выйти один на один со своей не угасшей болью. А страх все больше и больше отдалял их друг от друга. Оставалась лишь одна надежда на время и взросление — теперь уже только опыт мог подтолкнуть Элеонору и Павла к действительно необходимому диалогу, которого в их жизни до сих пор не случилось. Когда мысли о жизни и Даше практически до конца истощили хозяина отеля, им было принято единственно верное решение, удивительно разумное в его случае — поработать, что-то сделать, переключиться. Вероятно, это был последний шанс нормально, цивилизовано вернуть себя в жизнь, откопать из груды масок и лжи свою истинную человеческую сущность, которая еще была жива. Пробудившийся интерес к работе слегка ослабил тревогу Элеоноры и, в то же время, среди персонала зародился страх перед неизвестностью — то ли хозяйка в очередной раз поставила ультиматум и ненадолго оживил ее племянника, то ли нужно готовиться к реальным переменам, которые не пощадят никого. Еще нередко в памяти всплывала услышанная установка. Такая, казалось бы, мелочь открывала Павлу еще одну причину уважения к девушке. И подсознательно, чтобы стать ближе к ней, поселить ее частичку в себе, однажды перед сном, стоя у зеркала, молодой человек постарался обозначить свои намерения на ближайшие дни: «Выйди из номера, начни уже делать что-то полезное, а то на трезвую смотреть противно». Как для первого раза, получилось корявенько, вот только от этой попытки остатки разумного в Павле пришли в полную боеготовность. Только отражение лица никак не вселяло озвученного оптимизма, настолько прочно поселилась усталость последних недель на его лице. Если взять ответственность в свои руки, то вернуть в свою жизнь искреннюю улыбку Даши можно с большей вероятностью. Хотя бы для того, чтобы понять — зачем они встретились друг с другом. — Один очень влиятельный человек воспылал любовью к нашему отелю, дорогой. Так что будь добр, приведи себя в подобающий вид хотя бы на один день. Он пригласил нас к себе. Вдруг тебя оживит чистый воздух и ты сделаешь что-то полезное для нашего бизнеса, — после брифинга, который удивил ее присутствием племянника, Элеонора подошла к Павлу оценивая его кардинальные внешние перемены от взгляда до невнимания к внешнему виду. — Как скажешь, — парню не совсем приятно было пристальное молчаливое внимание тетушки этим утром. Меньше всего хотелось идти на диалог с ней, когда мысли заняты решением более важных насущных проблем в отеле и собственной жизни. — Кстати, мальчик мой, ты давно никуда не ездил, неужели не осталось мест на карте, где ты не оставил свой след? — поймав взгляд племянника, Элеонора решила не накалять обстановку и ретировалась в сторону двери. — Все-все, ухожу. Я ведь просто о тебе беспокоюсь. Отлично! Эта поездка была своевременной возможностью испытать себя в действительно серьезном деле и понять, чего на самом деле стоит Павел Аркадьевич, хозяин одного из лучших отелей Москвы. Далеко идущие рабочие планы выстроились за последние дни после полного погружения в проблемы отеля, детального изучения перспектив. А теперь еще любимая тетушка оказалась кстати. Павел твердо верил, что завтрашний день удивит не только его, но и видавшую виды Элеонору, она по-новому посмотрит на своего племянника, а он сам себя возьмет «на слабо» перед наивысшей на сегодняшний день целью. Вот только самая смелая фантазия не в силах предугадать сюрпризы завтрашнего дня.