Пожалуй, Рейген мог бы привыкнуть к такой рутине. К тишине запертого за окном и прикрытого шторой города: податливого, как котенок, глухо мурчащего шорохом асфальта, бибиканием машин, разговорам прохожих, мажущих теплом мимолетного смеха. К возни Моба за маленьким нехитрым столиком, пристроенным у двери, мерным цоканьем клавиш и звоночком на конце строки. К чаю с ярким имбирным запахом и терпким лимоном, обжигающим язык такояки вечером после закрытия - всё в компании юного протеже. Тот хоть до сих пор спешил на ужин, однако чаще предпочитал оставаться с Рейгеном, и немного странно было, но не неприятно, что дверь офиса Аратака больше не запирал в одиночестве.
Клиенты тоже на удивление поутихли, вели себя сдержанно, доброжелательно, словно чувствуя общую атмосферу. Можно подумать, что правда пришли за услугами к известному уважаемому профессионалу с добротным сервисом (который и впрямь стал особенно хорош). Цены за услуги им потом объявлял его одетый с иголочки, вежливый секретарь, мимолетом мазнув чуткими пальцами по выпуклой распечатке стоимости услуг. (Правда, из-за проблем с математикой считал Моб неважно и общую сумму к оплате не всегда рисковал объявлять сразу. Приходилось прикрывать).
А потом, когда офис пустел, дела были переделаны, ответы на электронные письма написаны, Рейген по просьбе Моба начинал изливать свои знания о жизни во внимательные и требовательные уши, получая в ответ горящие жизнью глаза, кроткую улыбку. Иногда она становилась совсем уж широкой, привнося детскости на не по возрасту серьезное, озабоченное лицо. Хоть зубы не показывались, но Рейгена всегда это приятно ошарашивало, каждый раз как в первый. Будто он впрямь становился учителем да не таким уж плохим.
Гляди, вполне возможно так дальше жить без депрессии. Какой депрессии? Деньги, сэкономленные на покупке ставших ненужными сигарет, можно потратить на рамен или такояки. Вполне себе счастье. Разве оно не именно такое?
Моб часто выглядел довольным. «Я рад наконец-то приносить пользу», — говорил он обычно, сжимая в ладони три мелкие монетки по 100 йен. Вкладывая первую зарплату в протянутую руку, Рейген на мгновение заколебался:
зачем ему деньги? куда потратит-то? Но потом что-то в сердце смягчалось вместе со стремлением экономить, заложенным в Аратаку еще в утробе.
Да найдет, на что потратить, тебе какое дело. Сам будто подростком карманные деньги не искал.
По какой-то молчаливой договоренности об использовании эсперских сил речь ни разу не заходила. Моб тему не поднимал, Рейген тоже не старался. Последнее время клиенты либо за снятием проклятия приходили, либо за лечением душевной болезни (через массаж, конечно), либо с тучей других мелких жалоб, и благо никто об экзорцизме не заикался.
Рейген и сам, косясь из-за кружки кофе на Моба — торчащего по живот из-за компактной стойки импровизированного ресепшена — видел: все-таки хоть был Шиге мирен и услужлив, иногда в его позе угадывалось напряжение. Движения становились угловаты, а пальцы с едва уловимой дрожью все тянулись тереть глаза — нервная привычка большинства слепых, как объяснил однажды школьник. Особенно часто она проявлялась, когда кто-то из клиентов затрагивал тему духов. И Моб отмирал, прерывая свое занятие, приклонял вбок голову, чтоб лучше слышать, сдвигая брови к переносице, кусая губы.
В каждый из таких моментов Аратаку самого затопляло определенное судорожное волнение: речь с заказчиком поневоле становилась более беглой и отрывистой, жестикуляция убыстрялась, лишние жесты и смешки выплывали наружу помимо воли. Он машинально стрелял белозубой фирменной улыбкой, демонстрируя открытые ладони как можно чаще, чтобы поднять шкалу доверия, кивал любому бреду с искренним сопереживанием, а в голове только и крутилось:
«Не сейчас, он еще не готов, пусть не сейчас».
Наверное, благодаря воле какого-то доброго божка им везло. Особенно тем, что Моб сумел себе найти занятие, не включавшее в себя ничего экстрасенсорного.
— Моооб, — протянул Рейген с кресла, вальяжно уложив длинные ноги на кофейный столик. — Дай мне телефон старушки, которая приходила вчера. Она явно захочет сделать еще заказ.
Как иначе, при таком-то запущенном ревматизме.
Протеже стоял к нему спиной около окна и на просьбу даже не повернулся, копошась над чем-то.
— Учитель, я всё сделаю.
Прошло несколько минут.
— Моооб!
— Подождите ещё немного.
«Не игнорируй того, кто платит тебе зарплату!» — пронеслось в голове, но Рейген заставил себя смолчать — не каждый день тебя зытыкают немногочисленные … единственные сотрудники. Поднялся, коротко крякнув, когда распрямил спину, и заинтригованный, подобрался к ученику поближе, стараясь замедлить походку, чтобы не выдать своего интереса: в конце концов, Шиге мог иногда по звуку определять не то что хозяина топчущих ног, но и его настроение. Удивительно это, конечно.
Заглянул через плечо и увидел большую керамическую кружку, в которой Моб, опустив внутрь два пальца, сосредоточенно измерял уровень воды.
«Это же моя любимая!» — Рейген терялся в мыслях всё больше.
Но потом жидкость вылилась прямиком в высокий плетеный горшок, мигом впитываясь в тёмную землю, где стояла жухлая карликовая пальма. Ну да, надо иногда её поливать… А стоп, жухлая? Явно нет. Аратака медленно ощупал растение полным недоумения взглядом.
Из пористого махрового ствола деревца исчезла будто бы прежняя болезненная желтость, цвет стал намного глубже, уходя куда-то в приятный оранжево-коричневый. Перистые листья налились соком, стали пушистее и тяжелее. Куда-то пропали сухие кончики, мелкие пятна и проеденные временем и насекомыми дырочки. Сама пальма точно прибавила с десяток сантиметров росту. Рейгена никто б не назвал ботаником — он в жизни ничего в биологии не смыслил. Но даже ему, невооруженным взглядом, было ясно, что дерево выглядело намного лучше, чем раньше. Или нет — лучше, чем после покупки. Словно помолодело.
Пришлось несколько раз сморгнуть, чтоб сфокусировать зрение, пока Моб, подлив воды, заботливо, почти любовно огладил неприхотливое растеньице, расправил ему листья, подставляя под лившееся из окна дневное теплое солнце.
— Учитель, о чем вы просили? Повторите, пожалуйста.
Рейген молча указал пальцем на странную шутку природы, случившуюся прямо в его офисе, но потом пришел в сознание. Прочистил горло, двинув плечами.
— Моб, давно ты ухаживаешь… за этой вот? — все равно голос почему-то не слушался.
Ученик пригнул голову, поджав губу.
— Да, как только вы меня наняли. Около недели. — Моб потер глаза: черт, расстроился, наверное. Надо быть аккуратнее. — А что, нельзя?
— Можно, Моб, можно. Но не заметил ли ты случайно, что пальма слишком сильно изменилась за такой короткий промежуток времени? — В голову пришла новая догадка, на что Рейген недовольно упер в бока руки. – Только не говори, что тратишь всю зарплату на удобрения.
— Нет, учитель. Я лишь водой поливал.
Аратака нахмурился. Скачок роста от одной воды? Невозможно.
— Выкладывай, как есть, Моб. Ты точно делал что-то еще.
Мальчик вытянул обе руки вдоль боков, пригнув голову, неуклюже переступив с ноги на ногу. Рейген наклонился, чтобы рассмотреть лицо поближе, и вот честно: оно покраснело. Причем впервые на памяти Рейгена столь обширно и насыщенно. Ровным таким розовым цветом, прямиком до алеющих кончиков ушей.
— Н-ну я… Говорил с ним. Трогал и просил, чтоб оно росло.
Аратака выдохнул, страдальчески возведя к потолку глаза. Это просто очень хороший ребенок, а ты как всегда дуришь. Чего ждал-то? Раскрытия глупого заговора? Признания, что ночью горшок подменили? Сам себе укоризненно помотал головой, взлохматил Мобу волосы, чтоб тот расслабился.
— Умница. Ты всё правильно сделал. Без человеческой заботы ни один росточек не взойдет.
Еле слышно выдохнув с облегчением, Моб расправил сжатые в кулаки руки, благодарно подставившись под касание.
— Сейчас найду номер, — твердо уведомил, направившись обратно к своему рабочему месту.
Рейген что-то одобрительно хмыкнул и уселся за компьютер, недоверчиво косясь в угол, где стояла подозрительная пальма. Подозрительно выросшая. Даже широкие листья колыхались в какой-то подозрительной, ехидной манере. Резко дернув головой, Аратака отвернулся, решив, что до конца дня он ни капли внимания деревцу не уделит. Придвинул пустую кружку к себе поближе — для верности — и продолжил работать как ни в чем не бывало, но сомнение все равно закралось внутри.
Поэтому на следующий день он не смог пройти мимо витрины ботанической лавки с кричащей вывеской «Распродажа». Также не удержался, чтоб не плюхнуть на приземистый мобов ресепшн рыжий горшочек с трогательным ростком эхеверии* вышиной с палец, довольно слабым и хилым. Не просто так отдавали за полцены.
— Вот, ты же любишь всякое такое. Считай, подарок тебе в честь начала службы.
Моб непонятливо заморгал, несмело положив горшочек на ладонь одной рукой, а другой скользя по растеньицу.
— П-подарок, учитель?
— Он самый, — небрежно ответил Аратака, взъерошив затылок. — Сказали, что вырастет в форме розы без стебля. Как каменный цветок. Красивого такого сизого цве-… Красивый вырастет, в общем.
Моб лишь что-то шепнул себе под нос неслышно, но по тому, как любовно он подвинул эхеверию на угол своего стола, Аратака понял его слова без пояснений. Понравилось. Хорошо.
— Наслаждайся. Но не забывай о своих обязанностях, — наставил Рейген напоследок и развернулся, но движение вышло дерганным, бедро задело столик так, что тот покачнулся. Моб ладонями удержал от падения.
— Не буду, учитель.
Рейген собирался проверить одну гипотезу. Она в некотором роде занимала ум, но… Без лукавства Аратака бы отметил: всё у них с Мобом шло чересчур гладко. Настолько гладко, что в теплое чувство счастья на душе примешивалось нечто паскудное. Тревожное.
И к сожалению, неспроста.
***
— Погодите секунду, дам вам напоследок солевой амулет и пойдёте на собеседование со спокойной душой, — бодро объявил Рейген, хлопнув по столу, и поднялся с кресла.
Напротив же расположился сегодняшний клиент. Трудно представить, как судьба и весь многоликий, мощный процесс генной эволюции позволили себе затратить усилия и время на создания подобного типа. Крайне неприятного, с маслянистыми бегающими глазками, которые складки небритого полного лица делали еще меньше, чем они изначально были. Одет небрежно, жирные пятна на манжетах рубашки в нелепый мелкий цветочек, стучал пальцами по коленям весь сеанс, дребезжа цепочкой на запястье. То ли от нетерпения, то ли от нервозности, то ли от всего сразу. На Моба кидал нечитаемые быстрые взгляды.
Честно говоря, чувство было, что нанимался тот на крайне нечестную должность, может быть, криминальную, и грозил пополнить ряды жуликов и бандитов их города. Рейгену не было это в радость: союзника он в нем не видел. Но раз обещались платить, к тому же не скупясь — выбора нет. Бизнес в этом году окупался с натугой.
С дежурной улыбкой кивнув заказчику, Рейген прошел в заднюю комнату: запас соли хранился как раз там. Открыл один ящик, другой, но обнаружил лишь голое деревянное дно да пару забившихся в угол кристальных крупинок.
— Упс, забыл, что держу их не в офисе. Вы не торопитесь? Я сейчас вернусь.
Сбегает в продуктовый магазин ниже этажом и мигом обратно. Не хотелось наедине с этим типом оставлять Моба, но он же быстро. Что могло случиться?
***
Ножки стула скрипнули по полу, когда его отодвинули. Дерево выдохнуло от натуги, избавившись от груза, пружинисто выпрямилось. Затем тяжелый увесистый шаг, один, второй. Кряхтение, одышка. Ближе. Пришлось подняться из-за ресепшена.
— Господин, вы куда? Учитель сейчас придет, подождите немного.
— Малец, отойди.
— Вы можете присесть. Я заварю вам чаю.
— Отойди, кому сказал.
— Но господин, вы же не заплатили…
— И что? Мне нафиг не сдался этот амулетный ширпотреб. Я не буду платить, если у меня есть возможность этого не делать. — Голос хриплый. Иногда проглатывались гласные.
— Господин, это неправильно.
— Думаешь, меня это заботит? Раз твой босс ушел, то и я уйду, — гортанный полусмешок. От сладковатого запаха пота подкатывала тошнота.
— Вы не можете.
— Почему же? Неужто ты мне помешаешь, малец? Глаза разуй, - снова смешок, громче прежнего.
— Я-я не знаю…
Воздух ощутимо заколебался, предупреждая о движении: толчок в правое плечо, тело повело в сторону, но Моб устоял.
— Иди отсюда уже. Нет времени с тобой возиться.
Рука почти наугад метнулась вперед: под ладонью оказалась скользкая ткань — по-видимому, рубашки, под которой ходила от сиплого дыхания грудная клетка. Выдохи чаще прежнего. Начинает злиться.
— Эй, ты что себе позволяешь!...
— Вы не можете уйти. Учитель расстроится. Он на меня рассчитывает.
— Сейчас порвешь, пусти!
Толчок в то же плечо сильнее, откинуло назад: тупой деревянный край стола больно ударил в поясницу, брякнул донышком горшок с суккулентом.
— Чтоб ты знал, я пришел сюда вовсе без наличных. Всех вас, экстрасенсов, легко обвести вокруг пальца. Доверчивые такие.
Учитель, где вы, где.
Губы помимо воли эхом забормотали:
— Легко обвести…
В ушах начало шуметь.
Если б я мог его остановить…
Что-то рвалось наружу помимо воли: его было нечем удержать.
— Эй, чего с тобой? Парень, ты стремно выглядишь…
Бесполезный…
Быстрый удаляющийся топот ног.
Если б я мог…
Если б…
Увесистый пакет с солью удобно ложился под мышку. Когда Рейген удовлетворенно поднимался по лестничной площадке, раздался истошный вопль: со всей скорости на Аратаку выбежал его тучный клиент. Весь в поту, дико вращая глазами с перекошенным лицом, чуть не сбил с ног. Отпихнул с дороги так, что Рейген не успел даже цапнуть за локоть, крикнуть вслед про оплату. Чуть было не рванул за ним, взнеся в руке пуд соли, но осекся. Что его так напугало? В офисе с ним ведь остался Моб.
Остался Моб…
Черт!!!
