Genom

Сегодняшний день должен прояснить состояние Леонардо. Вчера все были на иголках после того, как Донателло отсоединил капельницу, когда опустел флакон со второй частью сыворотки. — Рафаэль, у меня скоро голова закружится… — бунтарь почти каждые десять минут поднимался с дивана и шел в комнату проверять, не проснулся ли брат. — Я тоже очень жду, когда Лео проснется, но думаю, что Сплинтер сразу же позовет всех, как только появится хоть маленький намек на пробуждение. — Да не могу я просто сидеть и ждать… — Тогда возьми швабру и помоги с уборкой, — я после обеда решила отвлечь себя бытовыми заботами, пыль уже снова стала покрывать все поверхности, которых долго не касались. — Что? После вчерашнего дождичка весь пол затоптали. — Кто затоптал, тот пусть и моет, я не ношусь, как торпеда, из дома на улицу… И вообще, чего это ты раскомандовалась? — Я не командую, просто я… — просто я не меньше тебя переживаю за результат. Ибо это я всадила в твоего брата дротик, из-за которого, отчасти, все эти проблемы. Но тебе, Рафаэль, лучше этого не знать, иначе ты сначала убьешь меня, а потом и Донателло, как сообщника, или наоборот, смотря, кого посчитаешь более виноватым, — …просто я пытаюсь занять себя чем-то полезным. И мне бы не помешала помощь. Или можешь пойти и заняться стиркой с братьями, думаю, им еще одни руки тоже будут нелишне. — Ладно… Где эта чертова швабра? — В чулане под лестницей. — Рафаэль поднялся и, отыскав швабру и ведро, принялся мыть пол. Ну, как мыть, скорее возить мокрой тряпкой по полу и что-то бубнить себе под нос про то, что он не уборщица, а ниндзя. — Эй, Принцесса, — Майки, мокрый с головы до пят, словно не он, а его стирали в тазу, зашел в дом, оставляя следы на полу, — ты не видела бельевую веревку? Донни сказал, что мог ее где-то здесь оставить. — Майки! — зло зыркнул на брата старший, чуть ли не переломив швабру в пальцах. — Чего? — Ты-свинтус! Я тут горбачусь, полы как матрос драю, а ты опять грязи натащил, гаденыш! — Ай! — Микеланджело стал нарезать круги вокруг дивана, шлепая босыми ногами и оставляя все больше и больше следов, стремясь увернуться от попытки брата его схватить. В итоге ему, наконец, хватило ума вылететь с воплем на улицу, пытаясь спастись от преследования. Мне не нужно было смотреть в окно, чтобы понять, что далеко уйти ему не удалось, грохот и возгласы оповестили о том, что весельчак попался. Дверь тихо скрипнула, и я услышала голос техника: — Эмили, не могла бы ты подать веревку, она на холодильнике… и еще порошка, много порошка. — Обернувшись, я увидела, что Донателло тоже был промокшим, и, похоже, совсем недавно и не по собственному желанию, так как недовольно вытирал воду с лица. Подав необходимые ему вещи, я рискнула выглянуть на улицу. Да вашу ж… черепашью мать! Мало того, что они грязи везде натащили, так еще и вся поляна перед домом превратилась в большущую лужу, в которой барахтались два брата вперемешку с, видимо, стиранными вещами. А ведь все так хорошо начиналось с утра. Издав страдальческий стон, я прошла к торцу дома и, размотав садовый шланг, включила воду на полную. Вот сейчас повеселимся, так повеселимся. Радуйтесь, господа, что погода сегодня выдалась солнечной и теплой. Первым под ледяной душ попал Рафаэль. — Какого черта?! Эмили! Вода же холодная! — Вот и остудитесь! — произнесла я, переводя поток на второго черепашку. — Эмили! Нет-нет! Ай… перестань! — Я отключила воду, убедившись, что азарт устраивать грязевое шоу поутих. — Устроили тут, понимаешь… болото целое, — отбросив шланг, я направилась обратно в дом. Слишком поздно я заметила мелькнувшую панику на лице гения, слишком поздно до меня дошла фраза Майки: «Раф, не надо». Слишком поздно я сообразила, что мне могут отомстить, когда в спину мне прилетела ледяная струя воды, щедро поливая с головы до ног. Я даже вскрикнуть не успела, просто замерла, как парализованная. — Ну, как тебе водичка, не правда ли, освежает! — О-о-о, ты невероятно прав, Рафаэль, я чувствую просто несказанный прилив бодрости и сил. Настолько, что мне хватит их, чтобы утопить тебя в этой луже! — уже ни о чем не заботясь, и так мокрая, я, подцепив с земли кусок размокшей грязи, швырнула его в черепаху в красном. Он увернулся, но тут же получил таким же грязевым снежком сзади. — Майки… Так, вы оба напросились! — этой фразой грязевой батл был открыт. Мне прилетало и в спину, и в голову, и несколько раз меня подсечками роняли в лужу лицом. Я, конечно, тоже в долгу не оставалась, так что отличить, кто из этих грязевых монстров был Майки, а кто Рафаэль, можно было только по редким возгласам, ибо открывать рот было чревато пообедать плодородной землей фермы. — Эй, а в меня-то за что?! — возмутился Донателло, когда в него прилетел комок грязи. — За компанию. Думал чистеньким остаться, не выйдет, братец! — Раф, Майки, нет! Даже не думайте… — поздно, братья схватили техника за руки, и как бы тот ни сопротивлялся, окунули его панцирем в лужу. — Да вы издеваетесь! Ну, все! Второй раунд объявляю открытым. Теперь три черепахи и одна девушка барахтались на полянке, как свиньи, стараясь как можно больше измарать любого другого. — Кх-хм. Мы резко замерли, обернувшись на крыльцо. Мастер Сплинтер наблюдал за нами, изогнув брови. — Учитель, Лео проснулся? — Еще нет, Микеланджело, но я надеюсь, к тому моменту, когда это произойдет, вы наведете порядок, и сами будете хотя бы отличаться друг от друга. — Крыс ушел, и это был как приказ к тому, что нужно сворачивать балаган. — Ладно, парни, это было весело, но… Черт, я надеюсь, вы не все вещи успели вынести в стирку? — К счастью, только часть, так что дома, думаю, можно будет найти что-нибудь. — ответил мне Донателло, пытаясь хоть немного протереть стекла заляпанных грязью очков. — В таком случае я первая отмываться. — Подняв шланг, я, стуча зубами, смыла, насколько это было возможно, с себя грязь и постаралась по максимуму выжать на себе одежду. Черепахи же начали искать в этом хаосе то небольшое количество вещей, которые еще можно было спасти повторной стиркой. — Ребят-т… я п-пойду в-вещи п-принес-су… — забежав домой, я зарылась в мешок с вещами и нашла там длинную теплую рубаху, отлично будет вместо платья. Остальное я вытащила на крыльцо, пусть сами подбирают, что им там подойдет. Пока черепахи отмывались на улице, я, поставив греться чайник, забралась под горячий душ в ванной. Ох, какое блаженство, я просто тут сейчас и усну. Немного погревшись, я поняла, что столкнулась с одной проблемкой - мои волосы. Мало того, что они спутались и забились грязью, так еще и никак не желали приходить в норму после помывки. Так, давно это надо было сделать, еще в первые дни. Взяв с полки ножницы, я, нисколько не жалея, отстригла их по плечи, немного неровно, но за счет легкой волнистости это было практически незаметно. Вот так-то лучше. — Эй, Принцесса, я все понимаю, но мы бы тоже не прочь погреться в душе… — услышала я голос весельчака по ту сторону двери. — Уже выхожу, Майки. Стоило мне открыть дверь и встретиться с черепахой, как незамедлительно последовала реакция: — А! Эмили, ты чего сделала?! — парень схватил меня за плечи, поворачивая то одним боком, то другим, а то и вовсе вокруг своей оси. — Что я сделала? Майки, перестань меня вертеть… — Ты… ты волосы обрезала… зачем? — Они мне мешали, я уже замучилась просыпаться словно в коконе, а это грязевое испытание они и вовсе не прошли… — честно, я не понимала драматизма, что такого-то, я же не налысо побрилась, в конце-то концов. — Ну блин… мне нравились твои волосы… — А по-моему, Майк, Эмили так намного лучше. — Спасибо, Донателло… Майки, ты, вроде, в душ хотел или уже передумал? — Нет, ничего я не передумал. — Отпустив меня, черепаха моментально скрылся за дверью. — Чего это с ним? Переохладился, что ли? — недоуменно произнесла я, направляясь на кухню, чтобы заварить на всех чай. — Не обращай внимания, Эмили, у него иногда заходят шарики за ролики, — с усмешкой ответил мне Рафаэль. Ладно, похоже, мне действительно лучше не задумываться над поведением экспрессивного черепашки, ибо сколько я ни пыталась, логика и доводы разбиваются еще на подлете. *** — Ребят-т… я п-пойду в-вещи п-принес-су… — девушка, стуча зубами и дрожа от холода, скрылась в доме, выглянув после только лишь для того, чтобы вытащить на крыльцо мешок с одеждой. — Эй, я не хочу ледяной водой мыться! Может, я тихонечко на цыпочках до ванной… — Не ной, Майки, — Рафаэль окатил брата водой, — Эмили и та под шлангом грязь смыла, а она, заметь, не тренированный ниндзя… Да и боюсь, если она в доме увидит такого грязевого голема, она тебя четвертует. — Это точно, но главное, чтобы она не заболела после этих купаний, — Донателло съежился, когда холодный душ добрался и до него, — да и мы тоже… — Не з-заболеем, бро, мы же н-ниндзя… — произнес младший, выискивая подходящие вещи. Остальные, закончив водные процедуры также выхватив подходящие штаны, переоделись в сухую одежду, и все зашли наконец домой. — О, чайничек уже почти вскипел, Эмили предусмотрительно поставила воду, а где она сама? — Судя по всему, отогревается в душе. — Блин, я бы тоже не против… — Микеланджело постучал по двери, — эй, Принцесса, я все понимаю, но мы бы тоже не прочь погреться в душе… — Уже выхожу, Майки, — ответила девушка, выходя в коридор. Тут же в глаза бросилась заметная перемена - волосы, которые раньше были длиной почти до пояса, теперь чуть касались плеч. — А! Эмили, ты чего сделала?! — черепаха стал поворачивать девушку, пытаясь понять, действительно ли она это сделала, или ему показалось. — Что я сделала? Майки, перестань меня вертеть… — Ты… ты волосы обрезала… зачем? — Они мне мешали, я уже замучилась просыпаться словно в коконе, а это грязевое испытание они и вовсе не прошли… — спокойно ответила ему Эмили. — Ну блин… мне нравились твои волосы… — немного грустно произнес парень. Младшему действительно нравились волосы девушки. Особенно наблюдать, как вечерами она сидела с расческой словно Рапунцель, приводя их в порядок. — А, по-моему, Майк, Эмили так намного лучше. — произнес техник, лишь на секунду отвлекшись от растопки камина. — Спасибо, Донателло. — при этом мастер нунчак заметил, как старший брат в красном сквозь улыбку произносит: «Один - ноль». — Майки, ты вроде в душ хотел, или уже передумал? — услышал он вопрос девушки и понял, что все еще держит ее за плечи. — Нет, ничего я не передумал. — произнес он, сразу же отпустив ее и моментально скрываясь за дверью. Ну, Раф, вот же гад! Он ведь прекрасно все понял и теперь только и ищет повод его подковырнуть этим. Да, ему нравится Эмили, она милая, добрая и такая понимающая, и еще красивая. Да, когда он познакомился с Эйприл, было примерно так же, ну что поделать, если душа нараспашку и хочется хоть немного почувствовать себя человеком, обычным человеком. Чтобы на тебя смотрели не как на монстра, чтобы хоть немного любили. Микеланджело не злился на братьев, он прекрасно знал, что они и сами порой ловят те же мысли, просто не показывают этого так открыто. Может быть, Раф был прав и в том, что Эмили, как и Эйприл, найдет своего Кейси Джонса и забудет про них. Но ведь пока она здесь, так почему не попытаться получить свою порцию теплых обнимашек и слов. Отогревшись в душе и закутавшись в покрывала с кружкой горячего чая, три черепахи и девушка устроились перед камином. Тепло, уют, умиротворенность, которую никто не желал разрушать словом или жестом. Однако эта аура быстро развеялась, стоило только скрипнуть двери, и голосу Мастера произнести: — Дети, Леонардо проснулся… — В секунду оставив кто где пустые кружки и стараясь не запнуться об покрывала, все оказались в комнате. — Лео, Лео, эй, ты слышишь меня? Узнаешь, да? Скажи что-нибудь… — без остановки затараторил младший, чуть только оказался рядом с братом. — Тише… — только и смог произнести Леонардо, хмурясь от головной боли. — Майки, серьезно, — шепотом произнес Донателло, — уверен, у Лео сейчас набат в голове. Сесть сможешь? — спросил он у старшего. — Ага. — при помощи братьев он принял более вертикальное положение, опираясь панцирем о стену, с благодарностью приняв протянутый стакан воды. — Как ты, сынок? — обеспокоенно поинтересовался Сплинтер, осторожно поглаживая плечо сына. — Терпимо. Спасибо, Отец, всем вам, спасибо, — уже свободнее произнес лидер, оглядывая всех, кто был в комнате. — Ну и напугал же ты нас, Лео, — наконец произнес Рафаэль с облегчением, — прости, брат, если бы не я, этого всего не произошло бы… — Раф, хватит уже, я не знаю, сколько я тут пролежал, но я устал слушать твои извинения. — Так ты все слышал? — слегка смутившись, произнес мастер сай. Он тут за эти две недели чего только не наговорил старшему в порыве. И многое было совсем не свойственно его боевому нраву. Рафаэль не раз просил прощения за то, что так вышло, винил себя, просил, чтобы брат проснулся, но у того даже ни один мускул на лице за все это время не дрогнул. Потому бунтарь и решил, что все его душевные излияния никто не слышит. Но самому от этого было немного легче… совсем немного. — Слышал, слов не разобрал, уж прости, если что, но по интонации понял все, что нужно… Кстати, сколько я был без сознания? И где мы вообще? — спросил Лео, обращаясь уже к технику. — Две недели, мы уехали из города… Это дом родственника Джонса. — Целых две недели… Я не помню даже, что произошло, только сон какой-то дурацкий снился, будто я вас убить хотел… — заметив, как все напряглись после этой фразы, Леонардо, нахмурившись, спросил, — или это был не такой уж и сон? — Лео, это все из-за Петкинса, мы ведь знаем, что сам бы ты никогда так не сделал… — поспешил успокоить брата Микеланджело. — Майки, но ведь… я ведь мог тебя… — Но ты не сделал же этого. И все в порядке… ну, почти… мы, кажется, потеряли твои катаны, когда давали деру. Но в машине есть запасные, если что… — Майк, да какие катаны, я братьев чуть не убил, да я бы, будь они здесь, даже не прикоснулся бы к ним после такого… — от эмоций голова снова начала гудеть. Леонардо пытался вспомнить, как и в какой момент Петкинс мог что-то с ним сделать, чтобы только по одной команде: «Фас!», он перестал отличать родных братьев от врага. Он ведь намеренно ни разу не притронулся ни к еде, ни к воде, что ему предлагали, никаких уколов или иного воздействия он не помнил, остается одно… Его могли отравить газом, и вполне возможно, еще в первый же день, когда усыпили сразу после того, как он оказался в ловушке. Но какой это теперь имеет смысл, он послушно, не смея сопротивляться воздействию, чуть не отправил всех на тот свет. — Не вини себя, Лео, каждый из нас в чем-то совершил ошибку, и поверь, твоя тут не в счет, так что хорошо, что ты очнулся, и мы смогли хоть немного все исправить… И исправим еще многое, ты главное выздоравливай, — произнес Донни, словно поняв, о чем сейчас задумался лидер. — Я, пожалуй, пойду приготовлю что-нибудь. Для скорого выздоровления нужно хорошее питание. — девушка, улыбнувшись, оставила братьев, отправляясь на кухню. Веря в то, что старший проснется сегодня, она заранее приготовила бульон, и теперь оставалось его только разогреть, а также остатки обеда в виде макарон с подливкой на остальных. Конечно, подобные хлопоты по готовке на такую семью порядком утомляли, несмотря на помощь Микеланджело в этом вопросе. Но Эмили принимала это как должное, во-первых, она девушка и кому, как не ей, управлять на кухне. Во-вторых, ей были не известны кулинарные способности остальных черепах, и дабы исключить порчу продуктов и кухонного инвентаря, она сама для себя решила взять этот вопрос в свои руки. Так что уже через пару-другую минут она снова заглянула в комнату, чтобы позвать всех за стол. — Ну что, братец, ты доползешь, или сюда супчика принести? — Я, конечно, чувствую себя не очень, но думаю, мне хватит сил дойти до кухни, Раф… Но сначала ванная, если она имеется в этом доме. — Не вопрос, подъем. — Рафаэль помог брату встать и подставил плечо, чтобы тот мог на него опереться и дойти до санузла, а после, совершив все водные процедуры и выглядя уже не так помято и с привычной всем полосой синей ткани на глазах, до стола. — Да уж, даже после битвы со Шредером было не так фигово, — произнес лидер, благодарно кивая девушке на предложенную кружку чая. — Ничего, вот придешь в норму, и пойдем возвращать этому психу должок. — Кстати, Лео, что было с тобой за ту неделю, что ты находился у него в плену? — поинтересовался изобретатель. — Да ничего не происходило. Когда вы ушли, Петкинс усыпил меня, пустив в коридор газ. А после я уже очнулся в другой клетке, где и просидел, как собака. — Смог заметить что-нибудь важное, странное, быть может? — Да, то, что он чокнутый и при этом гений. Я видел какие-то установки в его лаборатории, но я даже близко не могу предположить, для чего они… К счастью, мне удалось хотя бы предупредить вас, где он мог устроить вам встречу. Я надеюсь, вы поняли, да? — Да, уж не волнуйся, иначе, возможно, нас бы здесь не было, и вовсе не потому, что у тебя крышу снесло. — Не напоминай, Раф… Как думаете, он ищет нас? — Возможно, думаю, по крайней мере, его люди точно прошерстили весь берег, а может, и дно Ист-Ривер. И учитывая, что наших тел нет, то он исследует город. Может быть, он вполне догадался, что нас там нет, но чтобы проверить все возможные направления, куда мы могли скрыться, даже ему нужно слишком много сил. Да и я постарался замести следы. — ответил Донни. — А спутники? Думаешь, он не найдет нас с помощью них? — Не думаю, я оставил ему небольшой сюрприз. В тот день, когда мы во второй раз вернулись в лабораторию, в которой нашли Эмили, я отрезал ему возможность подключать их к системе. На что, видимо, Петкинс очень разозлился… Но чтобы полностью отрезать его от управления всей этой системой, нужно добраться в самое сердце управляющего узла, который, думаю, охраняется, не только физически, лучше, чем кабинет президента. — Дон, можно тебя на пару слов, — произнес Леонардо, отставив кружку и поднимаясь со стула. Техник, молча, также собрался встать из-за стола, если старший хочет поговорить тет-а-тет, значит, его посетили мысли, которые остальным лучше пока не знать, но их обоих в самой грубой манере усадил на место мастер сай. — Ну-ка, стоять… А мы, значит, не достойны узнать сути вашего тайного собрания? — произнес Рафаэль, глядя на братьев. — Рафаэль! — одернул его Сплинтер. — Если бы Леонардо счел необходимым, он бы сказал это всем, так что, возможно, пока это нас не касается. — Ага, однажды Лео и Дон по-тихому уже принимали решение, только вот после не сочли нужным спросить и наше мнение. — Раф, вспомни, что было после и подумай, как бы все изменилось, не узнай вы об этом разговоре, — попытался убедить брата Лео. — Футы получили бы все, что им нужно, и вместо Бибопа и Рокстеди по Нью-Йорку бы бегало стадо мутантов. Или еще, что хуже, они бы сделали так, чтобы обратить нашу мутацию, так что я нисколько не жалею, что произошло все так, как произошло. — Это был серьезный аргумент. К тому же память Лео услужливо подкинула недавний разговор о доверии и лидерстве с отцом, и обладатель синей маски мысленно дал сам себе подзатыльник. Все так, они его братья, они его команда, и даже если есть информация, о которой ему говорить всем не хочется, чтобы не вызывать лишнее беспокойство, это придется сделать. Поэтому лидер лишь недовольно вздохнул и уселся обратно на стул. — Я хотел узнать у Дона, какие у нас шансы, если мы сейчас вернемся в город и выступим против Петкинса. — произнес Леонардо. — И? — перевел бунтарь взгляд на другого брата. — Никаких. — холодно ответил ему Донателло, не отрывая взгляда от рисунка на столе. — То есть как? И это все?.. Селимся здесь напостоянку и распахиваем поле под картошку, что ли? Рафаэль искренне не понимал этого пессимистичного настроя. Брат пришел в себя, все живы и почти здоровы, несколько деньков на то, чтобы старший избавился от чувства вины за свои неконтролируемые действия, и пора уже довести дело до конца. А еще он не понимал этих косых взглядов, словно эти двое знали что-то, о чем не хотели говорить, и обособленно принимали решения, будто бы лидер негласно сдавал гению свои позиции, а Рафаэль терпеть этого не мог, не потому, что создавалось впечатление, будто бы брат в синем доверял больше изобретателю, чем ему, а просто потому, что не переносил, когда от него что-то пытаются утаить. Леонардо, перехватив этот довольно красноречивый взгляд, понял, что уйти от разговора никак не получится, и, вздохнув, все же начал говорить о том, что его так беспокоило: — Я думаю, что вы все уже поняли, что теперь Петкинс не успокоится, пока не избавится от нас. — И в первую очередь от меня? — с грустной усмешкой произнес Донателло, — Да, Лео, не делай такое лицо, я это понял уже после первой незримой стычки с ним. Кроме того, что он хочет вернуть Эмили, его, кажется, очень зацепило то, что кто-то смог оказать ему сопротивление… — Дон, я не хочу, чтобы ты подумал, что я недооцениваю тебя, но с этим психом я бы не рискнул тягаться, да Стокман по сравнению с ним ангел просто. У него нет цели в захвате мира, мы не интересны ему как мутанты, все, что ему нужно, это… — Утвердиться. Быть на вершине своего собственного выдуманного мира, с той, которая никак не желает принять его. Он действительно сошел с ума, Лео, настолько, что сам стал частью своего эксперимента. Эксперимента, в котором весь смысл его жизни. И я боюсь представить, что может сделать тот, кто решил поиграть в Бога, когда он потеряет этот смысл… — Меня пугают твои доводы, Донни, особенно, когда ты говоришь так, словно говоришь о себе… — покосившись на брата, произнес Рафаэль. — Хм, расслабься, просто я понял, почему мы не могли до этого с ним справиться. — И почему же? — Из-за меня, я давал ошибочные представления, и это вело нас по неверному пути… Дело не в технической мощности, дело в мыслях, я старался предугадать его действия просчитать возможные ходы, пытаясь думать так, как мне казалось, думает он. Как говорится, пытался поставить себя на место врага, чтобы понять его тактику. Но все оказалось куда проще, и он случайно или намеренно дал мне это понять там - на мосту. Нужно было думать не так, как поступил бы он, а так, как поступил бы я, будь я на той стороне. И если бы я понял это раньше… Вот почему я и увез нас всех из города, потому что я, будь я на той стороне, нас бы добил, пока мы не смогли подготовиться к новому удару. — Как хорошо, что ты на нашей стороне, Донни… — произнес Микеланджело, глядя на слишком уж хмурого сейчас гения. — Долго ты размышлял над этим? — поинтересовался мастер катан у техника. — Минут пятнадцать, пока купался в Ист-Ривер… — Ты ведь понимаешь, что узнав, что мы живы, он не остановится, а значит, мы должны как можно скорее вернуться, пока он не собрал все свои силы. — Понимаю, а также понимаю, что я израсходовал все свои жизни, и в этот раунд придется играть ва-банк. И меньше всего я хочу, чтобы в этой битве кто-то снова пострадал… — Донни, последнее, что я тебе позволю, это идти против него один на один, я не для того оказался в ловушке, чтобы в следующий ход жертвовать тобой. Что бы мы делали, окажись ты на моем месте? А ведь мы были в шаге от этого! — Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать, Лео, что расстановка сил в нашей команде неспроста так построена, и то, что я всегда за вашими спинами, это потому... — Потому, что ты можешь то, что никогда не сможет кто-то из нас. Даже если учесть то, чему ты пытался нас научить, этого бы не хватило. Донателло тяжело вздохнул. Да, все так, он сам был в шаге от того, чтобы сдаться, если бы Эмили не дала ему зацепку. И если бы в ловушку попал он, даже с ее знаниями братья вряд ли бы смогли ему помочь. — Дон, если как-то возможно, я не знаю… научи хотя бы, как помочь тебе! — Лео, мы это уже проходили… Я никоим образом не ущемляю твои интеллектуальные способности, но у тебя просто иначе устроено мышление. Я помню, как ты в детстве решил почитать «Краткую историю времени» Хокинга, сколько страниц ты осилил, прежде чем вернуть ее на полку? Ты способен быстро принимать решения в экстренных ситуациях, распределить силы с наибольшей эффективностью, просчитать тактику, но, Лео, я не могу научить тебя смешивать реагенты, ориентируясь на то, с какой скоростью меняется физико-химическое состояние вещества, или как взламывать систему, видя только строчки кода перед глазами… никого из вас не могу… — Даже меня? — тихо произнесла Эмили, и техник на мгновение замер, переведя взгляд на нее, — я, конечно, не эрудит, но я знаю химию и биологию, да и с компьютером в некоторой степени смогу совладать… — Не получится… — Почему нет, Дон? — спросил его Раф, — Из нас недоучек, она, по-моему, самая продвинутая во всей этой научной фигне. — На то, чтобы научить ее всему, что может понадобиться, нужно много времени. Очень много. — Сколько? — Несколько лет, Лео. — А если учить не всему? А хотя бы тому, как помочь моему гениальному брату? — Лео, я действительно не знаю, чем это все может закончиться, и меньше всего я хотел бы впутывать во все это Эмили… — Не обессудь, Донателло, но я оказалась во все это впутана задолго до сегодняшнего дня. И я до чертиков боюсь снова столкнуться с Оливером, но еще больше я боюсь, что случится что-то, где может потребоваться моя помощь, а я ничего не смогу сделать. Обладатель фиолетовой маски ненадолго задумался. Да, Эмили не могла и не должна быть на передовой, но если он, тот, кто обычно был немного позади, сейчас собирался брать оружие в руки, кто-то должен остаться на его месте, чтобы прикрыть спину, и девушка действительно подходила на эту роль. И она уже прошла отборочное собеседование. — Хорошо, я подумаю, на самый тяжелый случай ассистент мне не помешает. *** Этот семейный совет как нельзя прямо показал, что все мы оказались в крайне затруднительной позиции. Если бы суть всего была в том, чтобы вломиться в здание и накостылять Оливеру по самые не балуй, то проблема была бы решена еще месяц назад. Но я знала этого изобретательного и коварного мерзавца. Он был ученым до мозга костей, вскрыть кому-то череп ради эксперимента - да не вопрос. Испытать отраву на своей коллеге - совсем не проблема. Отравить мутанта, чтобы он убил своих братьев - нет ничего проще. И все это приправлено огромными техническими ресурсами, которыми он управляет одним щелчком пальцев. Наверное, поэтому я никак не хотела с ним работать, не то что заводить более близкое знакомство. Я, похоже, чувствовала, что за всеми этими застенчивыми улыбками, которые он кидал в мою сторону, скрыта не просто симпатия, а желание подчинить своей воле вопреки желаниям, озлобленность на собственную несостоятельность, или что-то еще... Не знаю… Я пошла в науку, чтобы улучшить что-то, а ради чего это сделал Петкинс? Чтобы доказать что-то? Но кому, себе или людям вокруг? И потому слова сами сорвались с языка, и было даже немного приятно и удивительно, что именно Рафаэль поддержал меня, а не стал оспаривать мое предложение, как нечто глупое. Означает ли это, что он перестал относиться ко мне с неприязнью и безразличием, или это просто временный порыв? Так или иначе, они все для меня уже точно стали важны, и я не могу оставаться в стороне, даже если у меня все внутри переворачивается от страха, что нам снова придется выступить против Оливера, и в этот раз действительно бой будет решающим. — Дети, — обратился ко всем Сплинтер, — Мы должны все подготовиться к встрече с врагом. И под этим я имею в виду не только вашу командную, но и личную подготовку. К завтрашнему дню каждый из вас должен обсудить это со мной. — Учитель, я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать… — Майки озадаченно посмотрел на отца и на задумавшихся братьев. — Я хочу сказать, что вижу, как этот бой изматывает вас не только физически, а значит, вы должны укрепить свой дух… Эмили, тебя это тоже касается, так что тебе нужно быть готовой, что тебе также предстоит многому научиться. — Учебой меня не напугать, Мастер, — для меня было полной неожиданностью, что и мою персону крыс не обделил. Может, он хочет возобновить уроки медитации? Или он решил поднять мою боевую подготовку? Боец из меня точно никакой, в детстве я максимум могла залезть на дерево или на забор, но никак не драться с кем-то, но я действительно была настроена решительно, что бы мне ни предложили. — И в этот раз я обещаю, что не подведу вас, ведь вы для меня стали как вторая семья, а ради семьи я все сделаю. Нужно ли говорить, что моя последняя фраза вызвала у ребят бурю эмоций, у кого-то они отразились только на лице, а Майки, сидевший от меня сбоку, сгреб меня в объятья, произнося: — Я всегда мечтал о младшей сестренке! — я лишь рассмеялась, похоже, как минимум один из братьев точно не против такого «родства».