Genom

Просьба девушки почти не удивила Микеланджело, она уже довольно продолжительное время находится под землей, ничего странного, что она заскучала и захотела наверх. Так что, взяв на себя ответственность и надеясь, что Леонардо или Рафаэль не заметит их отсутствия, он проводил Эмили до одного из выходов в небольшом переулке. Было видно, что девушка просто не могла надышаться, пока гуляла по этому небольшому закутку за домами, но вот она остановилась всего в шаге от освещенного участка, за которым начиналась улица. «Неужели она хочет сбежать? Она ведь не собирается, нет?» — Промелькнула мысль в голове ниндзя, а также понимание, что если девушка все же решится, то он не успеет ее остановить, и тогда братья с него три шкуры спустят за это... — Эмили... — девушка вздрогнула и обернулась, ее взгляд, ее поза - все говорило о том, что она готова сделать этот шаг. — Эмили, ты ведь не сделаешь этого? — еще некоторое время она молча смотрела в ответ, а после, опустив взгляд, вошла обратно в переулок. — Все в порядке, Майки, просто... я просто так соскучилась по своим родным... мне так хочется вернуться... — девушка тяжело вздохнула, оперевшись на стену рядом, ненадолго погрузившись в собственные мысли, прежде чем продолжить. — Ладно, давай возвращаться, если твои братья увидят, что нас нет слишком долго, то нам не поздоровится. — О да, Лео будет очень зол и поставит нас в угол, ну скорее, только тебя, а меня накажет как-нибудь иначе. Например, заберет мой планшет или скейт, или тренироваться заставит... — Тогда не будем давать ему такого повода. — улыбнувшись, девушка направилась к люку и стала спускаться под землю. Как ни странно, Майки не обиделся на девушку за ее порыв, он и сам не хотел возвращаться в канализацию первые несколько раз после тайных прогулок, о чем и признался Эмили, но когда разговор зашел о Бибопе и Рокстеди, Эмили внезапно схватилась за голову и сползла по стене на колени, а после и вовсе стала падать на пол без сознания. — Эмили! — недолго думая, черепаха подхватил ее на руки и со всех ног бросился в убежище, благо что они ушли не слишком далеко от дома. — Ребята! Помогите, Эмили стало плохо... она... — Майки, что случилось? — откликнулись сразу три голоса. — Мы шли по коридору, я рассказывал ей про то, как мы хотели стать людьми, и вдруг она схватилась за голову и упала без сознания... — Положи ее на диван, — скомандовал гений, роясь в аптечке в поисках нашатыря. Найдя необходимый ему пузырек, он смочил ватный тампон этой резко пахнущей жидкостью и помахал им перед лицом девушки. Стоило ей дернуться, как его тут же оттеснил младший, заглядывая той в лицо. — Эмили! Эй, ну же, очнись... — девушка приоткрывает глаза и несколько раз моргает, пытаясь сфокусировать взгляд и понять, что произошло. — Майки, отойди-ка, — Донателло отгоняет младшего и замеряет пульс, а после проверяет реакцию зрачков, посветив фонариком в глаза... Тем временем Леонардо, молча схватив Майки за панцирь, оттаскивает его в сторону. — А теперь объясни мне толком, что произошло... — Да, и какого черта вас понесло шататься по коллектору? — закончил за Лидера вопрос Рафаэль. — Эмили хотела подышать воздухом, я проводил ее до одного из выходов, мы побыли наверху совсем чуть-чуть и пошли обратно, а потом она потеряла сознание... — Вы были наверху?! Майки, ты что, не понимаешь, что это опасно, а если бы вас заметили? — вспылил мастер катан. Неужели действительно всем наплевать на его попытки обезопасить их? Ну почему всем так неймется найти приключений на одно известное место! — Мы были очень аккуратны, я все проверил, вокруг никого не было, и мы не выходили из тени... — Микеланджело выглядел сейчас одновременно и расстроенным, и растерянным, и напуганным. — Идиот клинический, мы тут, значит, по воле нашего Лидера, сидим, дыхнуть боимся, как бы нас не засекли, а им гулять вздумалось! Бедненькие, на воздух захотелось, а что потом, снова панцирь под пули подставлять, чтобы вытаскивать вас из ловушки? Все, достало, харе уже дурью маяться, с вами или без вас я разнесу эти ульи и найду этого ушлепка... — Рафаэль, хрустнув шеей и сжав кулаки так, что аж костяшки побелели, протопал через все убежище, направляясь к выходу. — Раф, остановись! — Пошел к черту, Лео! — Мы ведь договорились с тобой... — продолжил свой диалог Леонардо. — Договорились? Мы, позволь напомнить, договорились, что я слушаю твои приказы лидера, оправданные приказы... а не слюнтяйство струсившего братишки! Мастер катан замер, задыхаясь от возмущения, это уже слишком, это уже переход на личности, а не просто ругательства. — Струсившего? Слюнтяйство? То есть так ты расцениваешь мое стремление защитить вас?! — Леонардо попытался остановить Рафаэля, схватив его за руку. Тот же, недолго думая, врезал ему под дых кулаком... — Отвали! — на секунду Рафаэль замер, смотря, как его брат согнулся от боли, и даже мелькнуло сожаление о содеянном, но упрямство и зашкаливший адреналин не позволили долго отвлекаться. Ничего, он потом попросит прощения, вот только разберется со всем. Снова возобновив свое движение к выходу, он столкнулся с новой преградой - прямо перед его носом с лязгом резко опустилась решетка, перекрывая выход из логова. — Какого хрена?! Дон! Открой немедленно или я... — Или ты что, разнесешь тут все? Последний раз подобная стычка закончилась тем, что Лео и Раф были готовы панцири друг другу оторвать, и, возможно, Дон бы так не сделал, но чует сердце, набедокурит старший брат, а второй, отойдя от шока, понесется следом, а со всеми этими эмоциями встрянут так, что потом переломом явно не отделаются. Так что стоило Рафаэлю снова повернуться к выходу, как техник включил систему безопасности, блокируя выходы. Вообще, это было рассчитано на то, чтобы если их логово обнаружат, то враги не смогли бы ворваться, а они могли уйти по еще одному скрытому коридору, о котором было известно только изобретателю. Не думал он, что придется все это использовать, чтобы остановить разбушевавшегося брата... — ...Раф, я не менее тебя хочу со всем этим разобраться, но я смотрю на это все рационально... — Плохо смотришь! Открой. Эту. Гребаную. Дверь. — удар по решетке раздался металлическим грохотом по всему пространству. — Рафаэль, Леонардо, Донателло! Немедленно прекратите! — Сплинтер, до последнего терпел эту перепалку, раньше он бы, может, остановил их, чуть только искра раздора вспыхнет. Но сыновьям требовалось научиться решать свои ссоры без его участия. Однако это, похоже, был не тот случай. Когда к голосам старших присоединился голос Донателло, а после в проеме его комнаты появился самый младший, стало ясно, само по себе не развеется. — Что за балаган вы здесь устроили? — братья разом притихли. — Ребят, простите... Я не думал, что вы так разозлитесь, нас ведь не было всего полчаса... Ну что могло произойти? — Майки искренне не понимал, что так разозлило старших, да, он поступил опрометчиво, не предупредив их, но ведь ничего не произошло. Он бы понял такую реакцию, если бы Эмили вдруг действительно от него сбежала... хорошо, что он не сказал об этом. — Все, что угодно могло произойти, Майки. Все, что угодно... — произнес в ответ Леонардо. Сплинтер покачал головой, их ждет явно непростой разговор. — Всем собраться в тренировочном зале. Донателло, подними решетки, если мое слово еще весомо, то Рафаэль не покинет логово. — спокойно произнес он, видя, как мастер сай при этом сжал зубы, но проследовал в додзе. Решетки по воле Гения были подняты, и все черепахи направились в зал. — Вас, мисс Кельвин, этот разговор не касается. Простите, что вам пришлось стать свидетелем подобной сцены. — обратился крыс к девушке, видя, что та явно напугана произошедшим. С ней, правда, тоже стоило поговорить, но немного позже. Он не может отчитать ее за содеянное невнимание, но указать на то, что это могло привести к более серьезным последствиям, все-таки стоило. Войдя в додзе, Сплинтер обвел взглядом своих детей, Рафаэль и Леонардо находились по разные стороны. Первый упрямо смотрел в стену, а второй сверлил недовольным взглядом ему панцирь. Донателло сидел недалеко от входа и спокойно поднял взгляд на вошедшего отца, Микеланджело постоянно вертел головой, смотря поочередно то на одного, то на другого, вздыхая, видимо, не зная как помирить всех. — Дети мои, меня очень расстроило то, что сейчас произошло, я думал, времена, когда мне приходилось вас мирить после ссор, уже прошли... — А мы и не ссорились... — произнес Лео, — ...и может быть, ничего бы не произошло, не будь Раф таким упрямым и нетерпеливым. — Ха, отлично, снова во всем я виноват... — Рафаэль развернулся, — ... а ничего, что это ты спрятался в панцирь и пустил все на самотек? Я ждал, Лео, я действительно ждал, когда ты наконец родишь и скажешь, что нужно делать, как действовать, раз был такой уговор... но нет, ты ничего не делал! — Ребят, ну серьезно, я не хотел, чтобы так получилось... Ну перестаньте ругаться, я хотел вам сказать, но ведь мы ушли совсем ненадолго, ну вот даже и пяти минут наверху не были... Эмили никто не видел, я вывел нас в переулок между Генри и Медисон, за той китайской кафешкой, где мы иногда лапшу заказываем, там фонарей раз два и обчелся, не то что камер... ну ребят, ну простите... — Майки, умолкни. Ты тут не при чем, хотя пару подзатыльников я бы тебе отвесил за это... — произнес бунтарь, ненадолго переведя взгляд. — Ну так отвесь, и идем сыграем в приставку или фильмец какой посмотрим, пиццу закажем и забудем все это... — однако ответа не последовало, — ну блин... — ...Раф, вот ты серьезно не понимаешь, почему я так поступаю? — Если это завуалированный способ назвать меня тупым, то лучше не продолжай, Лео... — Да послушай же, неужели ты действительно думаешь, что я просто решил пустить все на самотек, что я струсил, что мне наплевать на происходящее и на вас всех? — Я такого не говорил! — Вообще-то говорил... — вставил свое слово мастер бо, Рафаэль зло на него покосился, но тут же вернулся к своему главному оппоненту. — А думаешь, мне наплевать, Лео? Думаешь, я не хочу вас защитить? Да я под поезд, если надо, не раздумывая прыгну за любого из вас... — Тогда какого ты творишь? — А что мне еще делать, когда я вижу, как раз за разом нам по панцирям пинают, а мы сидим и сопли на кулак мотаем... Чем быстрее мы разберемся с Петкинсом, тем быстрее снова спокойно заживем! Дон, ты же говорил, что это дело принципа, так найди уже этого ублюдка, и дело сделано, это же раз плюнуть для тебя... — Раф, вот только меня не втягивай в вашу перепалку... Если бы это было просто, неужели я бы не сделал этого? Мало того, что я не могу его вычислить, так еще и из-за его «термита» пришлось систему перекроить вдоль и поперек... — Донателло вздохнул и кинул взгляд в сторону выхода, — я не хочу сказать, что спасение Эмили было ловушкой, но сейчас это явно используется против нас, и все это выглядит так, словно... — Словно он играет с нами... — продолжил фразу Леонардо, — ...если тот же Шреддер со своими футами явно делал попытки избавиться от нас, то здесь... Если у него такие возможности, он, думаю, без труда бы вычислил нас, без обид, Донни. Однако он просто показывает свое превосходство, вот почему, Раф, я, как ты выразился, бездействую. Мы знаем о Петкинсе совсем ничего, чтобы начинать войну, а именно это, боюсь, и произойдет, если мы сейчас решим его атаковать... — Вот знаешь, не убедил. Я не хочу сидеть и ждать, когда ему наскучит и он нажмет красную кнопку... — Рафаэль поднялся с пола и направился к выходу из зала. — Рафаэль, — окликнул его крыс. — Не волнуйтесь, Учитель, я никуда не пойду, пока что... но я уже все сказал... — темперамент ушел. — Микеланджело, Донателло, вы тоже можете идти... — младшие, с позволения отца, также покинули комнату. — Учитель, почему вы не остановили его?.. — крыс подошел и присел напротив оставшегося Леонардо. — Потому что в словах твоего брата есть зерно истины, да и просто потому, что он уже успокоился... Я множество раз говорил тебе и всем, что недоверие и сокрытие потом приведут к ссорам. Ты, Леонардо, снова пытался один во всем разобраться... — Лидер должен доверять своей команде, да, я знаю... просто... я наверное действительно струсил... За эти несколько дней все как-то слишком изменилось. Команда ведь тоже должна доверять своему лидеру, но оказалось, что Донни тайно оборудовал себе мастерскую, Майки не считает нужным предупреждать о том, что собирается дать выйти наверх девушке, которую по всему городу ищут, а Раф... а Раф просто ничего даже понимать не хочет... — А хочешь ли ты понять их? Леонардо, я испытывал то же смятение, что и ты, но знаешь, что я понял? Когда вы впервые столкнулись со Шреддером, моей первой реакцией было уберечь вас, защитить, пожертвовать собой, но не дать вам вступить в бой с врагом, потому что вы мои дети и я вас люблю. Но я вовремя понял, что эта любовь еще более опасное оружие против вас. Если я продолжу сдерживать, то я как раз и добьюсь того, что потеряю ваше доверие. И потому я поверил в вас, поверил, поняв, что вы уже далеко не дети. Вы выросли, Леонардо, а значит, пусть каждый из вас - это часть неделимой команды... но в то же время каждый из вас отдельная личность, и я уже говорил тебе, что именно то, что вы все разные, и делает вас сильными... — Вы хотите сказать, Учитель, что я должен просто... отпустить их? — Доверять их решению. Ты слишком многое на себя взваливаешь, сын мой, ты пытаешься думать сразу за всех, а в итоге теряешь себя самого... Скажи, почему когда вы спасли девушку, ты о каждом своем шаге меня спрашивал? — Я был растерян... — А сейчас? Отчего ты вдруг закрылся? — Я счел это слабостью, ведь вы доверили нам самим все решать, а я снова... — Леонардо, когда я сказал, что вам пора самим во всем разбираться и принимать решения, я не говорил, что отныне не дам вам совета... — Лео лишь вздохнул, опустив взгляд. Сейчас было ощущение, что ему снова десять, и отец объясняет ему, почему очередной прием не удается, хотя вроде бы он все правильно делает. — Давай теперь посмотрим на то, что ты сказал ранее о своих братьях... Рафаэль так вспылил, именно потому что сам беспокоится за нас всех, и он принял решение защитить нас любым способом, он действительно готов отдать жизнь за любого из нас. Микеланджело, возможно, не сказал ничего, потому как вы все были слишком заняты происходящим, и он сам взял на себя ответственность. Он выбрал одно из самых удачных мест, где можно незаметно выйти и так же незаметно скрыться... хотя и не скрою, что доля безрассудства в его поступке была. Что же до Донателло, мне, признаться, самому до последнего было не ясно, почему он ничего нам не сказал, но поразмыслив, я, кажется, понял. Это вовсе не от того, что ему не нужны братья, а от того, что он также о нас беспокоится. Его эксперименты бывают не всегда безобидны, и он не хочет, чтобы в случае неудачи пострадал кто-то еще, а не сказал он это, потому как для него это просто и понятно. Каждый из них в чем-то принял свое решение, но это не необдуманное решение, это очевидные вещи, которые, как каждый надеялся, остальные поймут и примут... — крыс встал и направился из зала, — Подумай над моими словами... — Хорошо, Учитель, спасибо... *** Пока Сплинтер разговаривал с черепахами, я нарезала круги по убежищу, обдумывая, как и о чем поговорить с крысом. Иногда мои мысли прерывали голоса, доносящиеся из зала, я не могла разобрать слов, но интонация была напряженной. Через некоторое время вернулся Рафаэль, он молча прошел мимо меня даже, как мне показалось, с раздражением бросив взгляд, и запрыгнул в один из раструбов над входом. Следом за ним появились Донателло и Майки и ушли на кухню. Они, по крайней мере, не выразили в отношении меня недовольства. Так что я тихонько проследовала за ними. Леонардо пока оставался с крысом в зале. — Все очень плохо? — спросила я братьев, присаживаясь за стол, — Прости, Майки, не нужно было мне тебя просить... — сейчас я в какой-то степени пыталась извиниться не только за то, что моя просьба стала причиной конфликта, но еще и за свой порыв на поверхности. — Ну что ты, Эмили, ты ни в чем не виновата... — стал отмахиваться ниндзя в оранжевом. — Действительно, это могло произойти в любой момент и без твоего участия... — произнес изобретатель, — ...Все слишком затянулось. Может, в чем-то Раф действительно прав, мы упускаем время... но я перерыл все, что только можно, не бывает так, чтобы о человеке не было бы ничего, даже о мертвых людях времен Гражданской можно больше найти. Петкинс все стер или каким-то образом скрыл, иначе это не объяснить... — Донателло ушел за компьютер, видимо, чтобы проверить результаты поиска и настроить дополнительные параметры. — Майки, серьезно, я столько проблем вам доставила... — Не говори так, думаешь, было бы лучше, если бы мы тебя мертвой нашли... ой, не надо было мне этого говорить. — Черепаха закрыл рот рукой, с опаской поглядывая в мою сторону. — О чем это ты? — Ну понимаешь... Вообще-то мы хотели просто уничтожить эту лабораторию. Донни там какой-то вирус придумал, он сказал, что если бы он его включил, то ты могла бы тоже того... Но Лео нашел тебя раньше. — вот как, выходит, я была в шаге от того, чтобы стать просто мертвым биоматериалом. — Что ж, выходит, мне очень повезло, — в зале показался Сплинтер, он быстро обвел взглядом помещение, видимо, проверяя остальных, и скрылся в своей комнате. — Майки, мне нужно поговорить с вашим учителем. — Я поднялась из-за стола и направилась к Сплинтеру. Проходя мимо коридора, ведущего в тренировочный зал, я заметила, что Леонардо остался там и, похоже, сейчас медитировал, по крайней мере, так я могла судить по его позе и закрытым глазам. Вдохнув несколько раз, я постучала по краю входа в комнату крыса: — Мастер Сплинтер, вы позволите войти? — Мисс Кельвин? Конечно... — я отодвинула штору, заменяющую дверь, и, пройдя далее, присела на колени возле низенького столика посередине. — Что привело вас ко мне? — Мастер, я понимаю, что сейчас, возможно, не самый подходящий момент, но я должна сказать, что это моя вина в том, что ваши сыновья поссорились. Это ведь я попросила Микеланджело отвести меня в город... — я вздохнула, сжав руки на коленях в кулаки, — ...и если уж кого и наказывать, то меня. Вы приняли меня, а я... не смотрите на то, что я ваш гость... — мне было действительно стыдно за свой поступок, они помогают мне, а я вот так поступаю. — Эмили, признаться, я не ожидал... Я, конечно, собирался с вами это обсудить, но уж точно я не собирался вас наказывать. — Но это будет не честно. — Простите... — Я поступила неправильно, я знала, что из всех именно Микеланджело мне не откажет. И Леонардо прав, могло случиться что угодно, нас могли увидеть, мы могли наткнуться на людей Петкинса, я могла просто сама поддаться порыву и сбежать... — Слова слились в один нескончаемый поток, а затихшая головная боль снова дала о себе знать. Не знаю, почему я вдруг рассказала это Сплинтеру, какое-то безграничное доверие захлестнуло меня, и я начала тараторить, не особо даже вдаваясь в смысл того, что я говорю, признаваясь во всех своих сегодняшних грехах, во всех своих страхах, во всем, что только возникало в моей голове. Я чувствовала, что еще совсем немного, и во мне прорвет какую-то неведомую плотину, и я могу просто устроить банальную девичью истерику, а это ой как некрасиво. — Эмили, какой чай вы любите? — Что, простите? — я замерла на месте, вопрос немного ввел меня в ступор, и вместе с тем отрезвил, словно пощечина. Крыс, похоже, понял мое состояние и ловко перевел мое внимание. — Зеленый... с жасмином... — Хм... — Сплинтер, встав со своего места, направился к небольшой газовой горелке и поставил на него чайничек с водой. Пока вода грелась, он рассыпал по чашкам заварку, а после подлил воду. Я, за все время приготовления чая, сидела молча, не смея шелохнуться, было в этом что-то... я не могла объяснить что, но эти неторопливые действия дали мне время немного успокоиться, а после, когда я сделала пару глотков чая, мне стало еще лучше. — Спасибо. — Мисс Кельвин, как бы там ни было, я все же не могу вас наказать, хоть вы и просите, хотя бы потому, что вы сами осознаете, что пусть и не прямо, но косвенно ваши действия оказали влияния. Но с другой стороны, вы не пленница, и никто бы не стал вас насильно удерживать здесь. — Да, но... но когда они стали ругаться, для меня это было... невыносимо... я чувствую себя виноватой. — Сплинтер как-то странно на меня смотрит, или мне кажется, что он читает каждое мое движение? Я слегка склонила голову набок, словно спрашивая, что не так, но тот лишь, как мне показалось, улыбнулся и отпил из чашки. Никогда бы не подумала, что увижу, как огромная крыса пьет чай, это довольно мило, хотя для обычной жизни и странно. — Эмили, чувство вины естественно, но не нужно винить себя больше, чем на самом деле есть вина. У нас еще достаточно работы с вами, мне нужно многому научить вас, поэтому успокойтесь. Я никого не наказываю без особой причины, намного лучше вот так выслушать и дать совет, чем читать нотации. — Я улыбнулась, кивая в ответ. Надеюсь, что остальные думают так же, как и Сплинтер, и не будут винить меня в том, что они из-за меня получили по шее. Хотя не скажу, что тот же Рафаэль не хочет выпнуть меня куда-нибудь на улицу, чтобы его братьям больше не пришлось из-за меня иметь проблем. Больше причин, за что красный ниндзя мог меня невзлюбить, а я подозреваю, что он меня невзлюбил, я не вижу. — Еще раз спасибо, Мастер Сплинтер. Мне стало спокойнее. — поблагодарила я крыса, прежде чем перевернуть пустую чашку от чая на поднос и, поклонившись, выйти. *** Сплинтер не прерывал перепалку сыновей, пока те продолжали выяснять отношения в зале, его присутствия должно было хватить, чтобы не дошло до рукоприкладства, но тем не менее Рафаэль покинул комнату, не желая более вести дискуссию. А после того, как и младшие с его позволения ушли, предстоял разговор с самым старшим. Леонардо снова стал все взваливать на себя, беспокойство за семью привело его к тому, что он просто запутался, разрываясь между долгом лидера и опекой старшего брата. Крысу оставалось только надеяться, что сын действительно обдумает его слова и поймет их, когда он его покинул, отправляясь к себе, чтобы отдохнуть, попутно проверив, что делают остальные сыновья. Макушку Рафаэля он заметил в верхнем раструбе, Донателло был за своим командным пунктом, а Микеланджело и Эмили сидели на кухне. Что ж, предстояло еще поговорить с девушкой. Нужно было как-то, не обидев ее, чтобы она не почувствовала себя пленницей обстоятельств, объяснить, что нужно хотя бы говорить о своих намерениях, если они касаются безопасности, в первую очередь ее самой. Но Сплинтер никак не ожидал робкого стука и последующего голоса девушки: — Мастер Сплинтер, вы позволите войти? — Мисс Кельвин? Конечно... — штора отодвинулась в сторону, впуская гостью, и та осторожно присела возле столика. Интересно, она сама об этом догадалась, или его сыновья уже рассказали ей, что и как делать. — Что привело вас ко мне? — конечно, он подозревал, зачем могла прийти девушка, но будет лучше, если она сама об этом скажет. — Мастер, я понимаю, что сейчас, возможно, не самый подходящий момент, но я должна сказать, что это моя вина в том, что ваши сыновья поссорились, это ведь я попросила Микеланджело отвести меня в город... — Эмили вздохнула, сжимаясь, словно слова приносили ей боль, — ...и если уж кого и наказывать, то меня. Вы приняли меня, а я... не смотрите на то, что я ваш гость. — Эмили, признаться, я не ожидал... я, конечно, собирался с вами это обсудить, но уж точно я не собирался вас наказывать. — Сплинтер и предположить не мог, что девушка настолько чувствует вину за не столь уж и проступок — Но это будет не честно. — взгляд, которым она его одарила, заставил крыса на мгновение насторожиться. Он знал этот взгляд, пусть и видел его не так часто, но такое несколько раз все же было. — Простите... — он должен удостовериться, что ему не показалось, стоило повнимательнее оценить поведение девушки. — Я поступила неправильно, я знала, что из всех именно Микеланджело мне не откажет. И Леонардо прав, могло случиться что угодно, нас могли увидеть, мы могли наткнуться на людей Петкинса, я могла просто сама поддаться порыву и сбежать... — Эмили стала импульсивно водить руками, ее взгляд бегал по всей комнате, а от скорости слов, казалось, она забыла дышать, — ...я ведь действительно хотела это сделать, понимаете, всего один шаг... Это ведь предательство, это не правильно, так нельзя делать! Но я просто не могу просить вас о чем-то, вы и так сделали для меня слишком многое, но я боюсь, я очень боюсь... нет, не вас, я боюсь Его, и чем больше я вспоминаю, тем страшнее мне становится... — Эмили, какой чай вы любите? — Что, простите? — девушка замерла, несколько раз моргнув, словно проверяя, правильно ли она расслышала вопрос, — Зеленый... с жасмином... — ответила она, слегка заикаясь, опустив руки обратно на колени и чуть склонив голову вперед, замолчала. — Хм... — Сплинтер поднялся и не торопясь стал готовить две порции чая. Совпадение или в этом действительно что-то есть? Ведь довольно многие любят чай с жасмином, в том числе и один из его сыновей, правда, исключительно в редкие моменты таких вот бесед. Эмили же молча наблюдала за ним, и немного успокоилась, хотя внутреннее напряжение чувствовалось даже на расстоянии. Но что же стало спусковым механизмом, чтобы девушка оказалась на грани и ее эмоции и настоящие чувства вышли наружу? Неужели на нее так повлияла эта ссора, или он что-то не заметил? Вода закипела, и крыс разлил кипяток по чашкам, предлагая одну девушке. Та с благодарностью приняла пиалу, держа ее за края одной рукой и поддерживая ее под дно другой, и, подув, сделала осторожный глоток. — Спасибо... — для коренной американки она довольно хорошо знает о некоторых традициях чаепития, причем делает это естественно, а не так, словно она вспоминает как и что, если бы это были советы. Крыс также отпил чая, продолжая разговор: — Мисс Кельвин, как бы там ни было, я все же не могу вас наказать, хоть вы и просите, хотя бы потому, что вы сами осознаете, что пусть и не прямо, но косвенно ваши действия оказали влияния. Но с другой стороны, вы не пленница, и никто бы не стал вас насильно удерживать здесь. — Да, но... но когда они стали ругаться, для меня это было... невыносимо... Я чувствую себя виноватой... — Сплинтер снова обратил внимание на девушку. «Невыносимо»? Она настолько прониклась? Она произнесла это слово с такой интонацией, словно это ранило ее, а между бровями появилась морщинка, как будто она о чем-то сосредоточенно думала или ее мучила головная боль. Но тут же она подняла взгляд на Сплинтера, и ее лицо разгладилось, лишь во взгляде читался вопрос, а когда она чуть склонила голову набок, крыс не удержался от улыбки, и чтобы не вызвать неудобства девушки, спрятал ее за чашкой чая. Это действительно было так похоже, но ведь такого не может быть, возможно, все дело просто в схожем характере. Он снова отвлекся от сути. — Эмили, чувство вины естественно, но не нужно винить себя больше, чем на самом деле есть вина. У нас еще достаточно работы с вами, мне нужно многому научить вас, поэтому успокойтесь. Я никого не наказываю без особой причины, намного лучше вот так выслушать и дать совет, чем читать нотации. — девушка робко улыбнулась, кивая в ответ и допивая чай. — Еще раз спасибо, Мастер Сплинтер. Мне стало спокойнее. — Эмили поставила чашку на специальный поднос в крайний нижний угол, перевернув ее верх дном, так, словно делала это множество раз, и, коротко поклонившись, вышла из комнаты. Сплинтер же взял в руки ее чашку. А вот это уже сложнее назвать совпадением, в традициях чаепития нет особого правила насчет того, как принято ставить чашку, и обычно не сговариваясь ее ставят напротив себя, или так же, как и твой собеседник, но только один из его детей, по каким-то своим соображениям, продолжал упрямо ставить ее в угол, и никак иначе.