Лучшая

Рейчел стояла возле своего открытого шкафчика и перебирала учебники в руках. Я, не теряя времени, подошёл к ней и коснулся её плеча. Явно не ожидавшая этого девушка дёрнулась и резко обернулась на меня. Учебник, который она держала в руках начал падать, но я успел его схватить. ― Рейчел, привет, ― поздоровался я для начала. Я медленно отдал ей учебник. ― Ты знаешь, где Аннабет? Она снова не отвечает мне. Она смотрела на меня безотрывно, словно перед ней предстоял не я, а какое-то божество, словно на неё смотрит не моё сонное лицо, а лицо красивой модели. Я не мог ждать, пока она налюбуется мной, поэтому пощёлкал пальцами перед глазами Рейчел. Та вздрогнула и часто заморгала, мотнув головой. Девушка выдала что-то нечленораздельное вперемешку со всем знакомым «э-э-э». В этот момент прозвенел звонок; студенты вокруг принялись быстрее шагать к своим классам, а кто-то даже бежал, поэтому, оглянувшись, Рейчел начала быстрее складывать учебники в сумку. Мне не хотелось оставаться без ответа, из-за чего я, когда девушка закрыла дверцу шкафчика, схватил её за локоть. Она снова посмотрела на меня взглядом широко распахнутых глаз, который в ту секунду начал меня раздражать. ― Где Аннабет, ― чётко проговорил я, и, сам того не замечая, сжимая её локоть. ― Она-она... у её группы, кажется, история... Она, наверное, в семнадцатом кабинете, ― прокашлявшись, сказала девушка. Мне отчего-то захотелось потребовать у неё ответа на вопрос почему «наверное», но когда я заметил, как девушка морщится от боли, я отпустил её и, спешно попрощавшись, направился в сторону нужного мне кабинета. Мне казалось, что раз Рейчел была её лучше подругой, значит, она должна была запомнить кабинеты, в которых проходили её уроки. Они же в любом случае ждали друг друга, чтобы встретиться, вместе пойти в общежитие, вместе отправиться в кафе или тот же шопинг. По крайней мере, в моей академии девушки так и делали. Я искал семнадцатый кабинет, как показалось, слишком долго, будто прошло часа три, но, посмотрев на настенные цифровые часы, я понял, что лишь излишне переволновался. После рокового дня Аннабет никак не связывалась со мной. Когда я приходил к ней на уроки, она не смотрела в мою сторону, а если и смотрела, сразу отводила взгляд, словно совсем не хотела этого делать. Я не стал её допрашивать или идти за ней хвостиком все пары, а решил, что ей нужно побыть одной после этого напряжённого месяца. Однако я всё равно спрашивал у Рейчел, как поживает моя подруга. И Дэр всегда говорила, что с Аннабет всё хорошо, что она в полном порядке, и она даже похорошела. На последнее высказывание я отреагировал подозрительно, потому что это, блин, невозможно. После пережитого огромного стресса человек не может похорошеть. В стене между семнадцатым кабинетом и коридором было длинное окно, через которое я принялся искать подругу. Удивительно, что она сидела не на первой парте, а на пятой. В школе Аннабет всегда садилась за первые парты. Однако она делала исключения в виде меня: когда у нас совпадали уроки, она садилась со мной на задние парты. Но сейчас она не сидит со мной, я вообще в другой академии учусь. Я бы понял, если бы она нашла ещё одного друга или подругу и сидела бы с ней или с ним. Но этого не было. Аннабет сидела полубоком ко мне, почти спиной, но даже с этого ракурса я смог заметить изменения в её теле. Жёлтый вязаный свитер висел на плечах девушки как на вешалке, спина потеряла былую идеальную осанку, над которой я так любил шутить в детстве. Волосы были распущены и жутко спутаны. В один момент Аннабет подпёрла голову рукой, и рукав свитера упал, оголив запястье и предплечье девушки. Я уговаривал себя, что мне кажется так, только потому, что я стоял далеко. Моя лучшая подруга, самая талантливая модель, танцовщица, каких в мире не сыскать, не могла сотворить с собой такое. Но, я готов поклясться, запястье моей подруги шириной было сравнимо с двумя моими пальцами руки. В какой-то момент учитель заметил меня и задержал на мне взгляд, что послужило заинтересованностью остальных студентов. Аннабет, поддавшись любопытству, или как она любила называть это иначе «стадному инстинкту», повернула голову. Моё сердце пропустило удар. Щеки моей подруги исчезли, на их месте появились впалые ямки, кожа приобрела бледный оттенок, под глазными яблоками появились синяки и опухлость, а в глазах полопались капилляры, словно она долго плакала. Шея была словно одной ширины с моей рукой. Я успел заметить, как её глаза стали влажными, перед тем, как она отвернулась.

***

Звонок прозвенел. Как только Аннабет отвернулась, я сделал то же самое и не решался взглянуть на неё снова. Я задавался сотнями вопросами, и все они были одинаковы. Зачем? Какого чёрта? Что случилось? Почему её состояние так сильно ухудшилось за считанные дни? Что она с собой сделала? И кто её заставил это сделать? Студенты начали выходить из кабинета. Белокурая девушка вылетела из аудитории, тем самым попытавшись проскочить мимо меня незамеченной, но она поступила слишком наивно. Я успел схватить её за локоть, но тут же испугался и отпустил девушку. Её рука была жутко худой, и я перепугался, что могу ненароком её сломать, или боялся, что ей было очень больно, стоило мне просто держать её. Я буквально сумел почувствовать выпирающие кости. И если вам кажется, что здесь ничего такого нет, то вы глубоко ошибаетесь. Вдобавок к этому я был шокирован такому повороту событий. В голове сразу завертелись новые вопросы. Неужели, они заболела? Всё очень плохо? Или у неё закончились деньги? Или она в депрессии после стрессового месяца? Аннабет посмотрела на меня и поняла, о чём я думал. Она сразу отвернулась и пошла дальше, подальше от меня, однако я, наконец-таки очнувшись, но всё равно не отойдя от большого шока, догнал её. ― Хэй, ― я встал перед девушкой. ― Что такое? ― Не осуждайте, именно в тот момент, когда мне надо было заговорить, все мысли в моей голове в одно мгновение испарились, словно по щелчку. ― Аннабет... Это ненормально. Что случилось? Я не знал, что в действительности имел в виду. Всё, чего я хотел ― поговорить со своей подругой и узнать, что с ней случилось. Мне искренне хотелось, чтобы Аннабет прочитала мои мысли и сама всё рассказала. Но она просто не ответила мне и повернулась, чтобы пойти дальше. Я легонько толкнул её в плечо, чтобы девушка повернулась. ― А ну отвечай, ― потребовал я. ― Ты же знаешь, я от тебя не отстану. Почему ты не отвечала мне? Аннабет широко распахнула глаза, удивившись моему вопросу. В тот момент я не почувствовал ничего странного в своей заинтересованности, но потом выяснил, что она изумилась тому, что я не стал спрашивать про её болезненный вид, в котором она предстала передо мной. ― Мне не хотелось, ― тихо заговорила она, опустив глаза. ― Тогда оставила бы мне эсэмэску о том, что не хотела ни с кем разговаривать, ― ответил я, прожигая девушку своим взглядом. ― Или хотя бы передать через Рейчел. ― Я... э... ― Аннабет снова подняла голову и хотела как-то возразить, но у неё это не получилось с первого раза. ― Я говорила ей. Что мне необходимо побыть одной. ― Да? Странно, что она мне ничего такого не говорила, ― я упёр руки в бока. Мимо нас проходили студенты и постоянно оглядывались, но мне было от всего сердца наплевать. ― Она говорила, что с тобой всё прекрасно и ты, чёрт возьми, даже похорошела. Но знаешь!.. Ни хрена это не так, уж прости меня. Я начал понемногу заводиться, отчего Аннабет занервничала. Она прекрасно понимала, во что всё это превратиться, если я не успокоюсь. Поэтому постаралась что-то сказать, но не могла подобрать слова. ― Слушай, я всё понимаю. Ты не задумываешься о своём здоровье, но... чтобы так?.. ― я заговорил тише, заглядывая в слезящиеся глаза Аннабет. ― Хэй. Ты чего наделала? Зачем? ― Я... да... ― она хаотично подбирала слова, и наконец, найдя, что сказать, направила на меня пронзительный взгляд. ― Меня... не взяли. Я не получила ту роль. И знаешь почему? Ты знаешь, в чём была чёртова проблема? А угадай, ― девушка выжидающе смотрела на меня и шмыгала носом, и мне ничего не оставалось, как молча ждать ответа от неё, ведь я понятия не имел. ― Они сказали, что я мать его слишком толстая. ― И чё, сейчас ты, типа, подходишь? ― спросил я, немного погодя. Это такая типичная ситуация, когда девушке привязывают вину, и не пытаются объяснить, в чём на самом деле была проблема. Но в этот раз всё зашло слишком далеко. ― Аннабет, что ты натворила? В тебе будто один скелет. ― Учителя говорят, что я выгляжу нормально! ― девушка яростно вытерла мокрую щеку от слёз. ― Что ж, тогда их нужно лишить лицензии, потому что здесь я не вижу ни грамма нормальности, ― до меня начало медленно доходить кое-что. ― Подожди. Хочешь сказать, ты ещё и занимаешься танцами? Аннабет, ты в своём уме? Такими темпами... ― Слушай, я в порядке, ясно! ― она перешла на крик. ― Если ты сейчас же не пойдешь к врачу, на следующей неделе ты уже не сможешь проснуться! Аннабет молча смотрела на меня, и мне стоило только догадываться, что крутилось у неё в голове. Я был очень зол, но сдерживал свои эмоции, как только мог. Девушка опустила голову. ― Я никуда не пойду, ― сказала она. ― Ты пойдёшь, и это не обсуждается, ― я повёл её по коридору, намереваясь вывести из здания, посадить в машину и повезти в больницу, но подруга принялась сопротивляться. Звонок на пару прозвенел, но я точно знал, что Аннабет я никуда не пущу. Она была очень слаба, поэтому мне не составило никакого труда довести девушку до главных дверей. Мы вышли на улицу, а Аннабет не переставала вырываться и плакать. У неё неизменно текли слёзы, она постоянно шмыгала носом и тяжело дышала. ― Перси... пожалуйста... отпусти, ― подруга выглядела беспомощно, и мне стало искренне жалко её. Хотелось успокоить девушку, обнять, сказать, что всё будет хорошо. Но я понимал, что сделай я так, она попробует уговорить меня не везти её никуда. И всё закончиться либо ещё одной ссорой, либо, ещё хуже, я её отпущу. Девушка не оставляла попыток сбежать. Она казалось такой маленькой и слабой, и я вообще удивлялся тому, что у неё есть какие-то надежды уйти. ― Перси... Перси... ― Перестань, у тебя не получится сбежать или переубедить меня, ― отрезал я, не смотря ей в глаза и продолжая вести к машине. ― Боги, да какая тебе разница! ― воскликнула она, вырывая руку, но я всё равно снова схватил её за запястье. ― Это моё тело, моё здоровье! Тебя это не касается! ― Если бы все в мире так считали, человечеству пришёл бы конец. ― Что ты такое несёшь... Перси, подожди, стой. Я начал открывать дверцу автомобиля, чтобы посадить девушку, но она резко начала наступать мне на ноги и умолять послушать её. В один момент она толкнула меня всем своим весом, и я упёрся спиной на машину, а Аннабет смотрела прямо мне в глаза, положив руки на мою грудь. Её глаза были красными, а все щёки были мокрыми, как и её пальцы с рукавами свитера. ― Пожалуйста, поверь мне, ― начала она. ― Не вези меня никуда. Я тебе обещаю, я возьмусь за ум, только не вези меня никуда. ― Я не могу. Ты должна понимать, что ты рискуешь своей жизнью. ― Они начнут колоть в меня всякие препараты, чтобы поддерживать мою жизнь, якобы висящую на волоске, ― Аннабет сжала в пальцах ткань моей футболки. В её серых глазах блеснуло безумие, из-за чего я насторожился. ― Каждый день я буду ходить с иглой в венах, глотать сотни таблеток неважно для чего, ходить по врачам. Я не хочу этого, Перси. Пожалуйста, я попробую сама вылечиться. ― Ты должна была об этом задумываться до того, как начала убивать себя, ― я положил ладонь на локти девушки, тем самым не давая ей шанса сбежать. ― Д-Дай мне три дня, Перси, ― сказала она, словно пропустив мимо ушей мои слова. ― Если у меня не получится, я позволю тебе отправить меня в больницу. Но... сейчас я просто не готова. ― Аннабет, ты за эти три дня можешь умереть, как ты не понимаешь! ― я начал отодвигаться от машины, но подруга толкнула меня обратно. ― Я тебе обещаю. Ты можешь... следить за этим. Я... ― Почему ты так боишься этого? ― спросил я шёпотом. Я, положа руку на сердце, не понимал, в чём была причина девушки в отчаянном нежелании ехать в больницу. Если она хотела вылечиться, значит, врачи посоветовали бы ей лучший метод для этого. Они, наверняка, выберут подходящий метод, чтобы у пациента не случался приступ паники. Аннабет покачала головой и опустила её. Плечи девушки подрагивали в плаче. Я не подозревал, что у моей подруги была боязнь игл, таблеток и вообще больницы. Я бы никогда об этом и не подумал, потому что Аннабет всегда казалась мне бесстрашной, уверенной в себе девушкой, которая не станет шарахаться от маленькой иголки. И когда я уже сжалился над подругой и решил дать ей последний шанс, руки Аннабет резко расслабились, плечи прекратили дрожать, а сама девушка перестала плакать. Она начала падать, и не подхвати её я, девушка свалилась бы на пол, словно камень. Мне хватило миллисекунды, чтобы понять, что Аннабет потеряла сознание, и теперь ей безоговорочно надо было ехать в больницу.