Inevitability

|Я закрываю глаза и вижу твои| - Ф.Б.

За каждой человеческой маской скрывается своя подлинная истина. Но не каждый помнит о том, что эта чёрная пелена, закрывающая наши лица, пускает корни и въедается в кожу, переплетаясь с нитями фальши и лжи. Кто-то однажды сказал о том, что жизнь – это всего лишь жалкий театр. И он был чертовски прав. Ведь это куда легче – просто улыбаться, притворяясь счастливым, в то время как нити, которыми ты небрежно залатал внутренние раны, медленно рвутся, заставляя боль прорастать вглубь. Больнее всего бьет осознание того, что Эштон так и останется лишь моим сладостным сном. Увы, каждое утро я пробуждаюсь и всё идёт по кругу: он улыбается и, кажется, в эти моменты земля уходит из под ног, а я превосходно вхожу в роль друга, надевая чёрный плащ, всецело поглощающий меня – Лили, гниющую изнутри. Когда нам было по пятнадцать, он сказал, что если один из нас влюбится в другого – это будет трагедией. Я согласилась, но уже тогда испытывала к нему нечто большее. Теперь нам по девятнадцать. И каждый раз, когда я хочу открыться ему, я вспоминаю тот вечер на моем балконе и его слова: «Мы слишком хорошо знаем, что любви между нами не может быть. Дружба всегда была лучше, потому что она может жить вечно, а любовь умирает по понедельникам». Мне хочется вырвать ту часть сердца, которая загорается, когда он рядом, потому что с каждым днём пламя становится всё сильнее; оно сжигает меня изнутри. И я не знаю, сколько ещё смогу терпеть эту боль. Конечно, многие посчитают это абсурдом, а моё поведение – обезумевшим. Но если вам знакомо чувство обречённости, то я сожалею, потому это острый нож, медленно вонзающийся в сердце. Звонок в дверь в долю секунды выводит меня из задумчивости. Поправив волосы, я выхожу из комнаты, идя к выходу. Открываю дверь, видя на пороге Эштона, держащего в руках два стакана горячего кофе. От холода у него порядком покраснел нос, хотя наши дома расположены не так уж и далеко друг от друга. Его волосы находятся в небольшом ветреном месиве, а губы расплываются в легкой улыбке. – Дай угадаю, ты пришёл, чтобы забрать свой свитер? – я ухмыляюсь, отлично произнося свою зазубренную речь – фальшивую речь. Ирвин заходит в дом, идя в сторону моей комнаты. Он аккуратно ставит стаканы с кофе на стол и снимает кожаную куртку, оставаясь в обычном бардовом свитере. Я смотрю на него не отрываясь, вновь погружаясь в небытие. – Пялишься на меня, да? – улыбается он, садясь на мою кровать и протягивая мне мой кофе. Я наблюдала за тем, как его руки коснулись горячего стакана, а улыбка окутывала лицо. Настоящее лицо. Он был настоящим. А я лишь старалась быть похожей на него. Старалась улыбаться, скрывая шрамы. Старалась отдавать ему всю себя, не требуя взамен ничего, кроме близости. К сожалению, наш мир так устроен. Ты плывешь по течению, следуя маленькому огню надежды, мерцающему вдали, но ты никогда не сможешь дотронуться до него. Но продолжаешь мчаться к неизбежности, плюя на всё, потому что вера так важна тебе, что кажется, будто это и есть весь смысл твоего бытия. Наши с ним взгляды на секунду встретились. Я замерла. Сегодня понедельник, Эштон. Но моя любовь не умирает. Умираю я.