Inevitability

|Я бы свитером твоим стал. Согревал тебя каждый день. Если сердце грызёт тоска, Разыщи меня. И надень| - В. Т.

Мой путь кажется ещё более непроходимым, чем все мифы о бесконечности черной мглы, в которой обитает наша крохотная планета. В своей вселенной я иду с Эштоном по одному пути и чувствую, что переполнена той глубинной и властной силой. Однако она душит меня. Это неистовое наслаждение, вызывающее муку и наносящее на мою кожу неизлечимые багровые пятна. Однако вместе мы создаём контраст на сером фоне безликих лиц, окружающих нас повсюду. Мы неделимы. Привязаны друг к другу невидимыми нитями везения, а может, самой волей судьбы. Но я не верю в судьбу и считаю, что каждый пишет свою историю самостоятельно и может закончить её в любой момент, поставив последнее многоточие. Есть всего одна вещь, останавливающая людей от полумрака – желание жить, вопреки всему. Я сижу в тележке для продуктов, а Эштон словно выступая в роли штурмана, везёт меня вдоль рядов с продуктами местного супермаркета. – Черт возьми, ну почему они всегда так высоко? – я встаю и подхожу к полке, пытаясь дотянуться до своих любимых хлопьев. Высота была непреодолимой для меня. Ирвин подходит ближе, пытаясь помочь, но и у него это не выходит. – Несправедливо, что даже жираф Эштон не может их достать, так ещё и порожков нет, чтобы... Я не успеваю выговориться, замолкая, когда чувствую его руки, обхватывающие мои ноги и приподнимающие меня в воздух. Как только упаковка хлопьев оказалась в моей руке, Эштон теряет равновесие и мы, словно герои типичной комедии, с огромным шумом и громким смехом соприкасаемся в плиткой. Люди обернулись на грохот, смотря на нас с презрением. Но одна женщина, проходящая мимо, невзначай шепнула вслед: – Какая милая пара.... Я скрываю свои горящие щеки, на которые действовало пламя глупого стеснения, распространившегося по телу со скоростью света. Её слова заполняют надеждой опустошенные впадины, и я, смахивая со своих крыльев пыль, поднимаюсь на высотку счастья. – Извините, но вы ошиблись, – Эш поднимается с пола, помогая и мне встать, – мы просто лучшие друзья. Я возвышаюсь над пропастью, но по одному щелчку его слова отрубают мои крылья; снова качусь по наклонной, испытывая притяжение дна. – Да, – я соглашаюсь, выдавливая фальшивую улыбку, – просто друзья. – Оу, – сказала женщина, – вы наверняка слишком близки. Делаю глубокий вдох, пытаясь понять произошедшее. Было больно вновь разбиться о скалы его слов. Я постепенно теряю силы, которые требуются для воскрешения отпавших крыльев. Кажется, буду жить мечтами вечно, пока не решусь рассказать ему всё, но я не желаю порождать в нем отвращение и жалость к другу, обречённому на явное отвержение. Мы не в силах заставить людей полюбить нас. Не в силах управлять их чувствами. Это рождается само по себе, это нельзя навязывать. Всё, что нам остаётся – смириться или питаться надеждами. И я выбрала второй вариант. – Есть такие очевидные вещи, но мы – не что иное, как мираж. Посуди сама, Ли, – Эш поворачивается ко мне, улыбаясь, – неужели они не могут различать разнообразие любви? У меня есть ты и есть Адель. Каждую из вас я люблю по-особенному. Её, как мою девушку, а тебя, как самого верного друга. Невыносимо ощущать его рядом и понимать, что «мы» – это просто мираж. Я вижу его любовь, но лишь поверхностно. Мы покинули супермаркет, неся в руках пакеты. Эштон шёл впереди меня, улыбаясь приходящей в город осени. Листва меняла цвет, подстраиваясь под нужный сезон – я всегда восхищалась именно этой палитрой. – Ты слышишь это!? Вечереющая улица растворялась в джазовой музыке, заставляя Ирвина пританцовывать. Он восхищённо ловил мелодию, доносящуюся до нас из приоткрытых окон одного из домов. – Это же классика! Эштон подпевает голосу Армстронга, а я утопаю в его нежном пении. Он делает шаг навстречу, подходя ко мне всё ближе. Забрав пакеты из моих рук и поставив их на газон, Ирвин сжимает мои ладони, переплетая наши пальцы и начиная танцевать вместе со мной прямо посреди улицы, к счастью, не особо людной. – You're lookin' swell, Dolly... I can tell, Dolly... Двигаемся в унисон с музыкой, плюя на окружение. Он смеётся беззаботно и легко, выветривая из головы всю черноту. Я не могу ни улыбаться, видя его таким счастливым. Эштон был моим солнцем, с восходом которого я просыпалась. Я уверенно шла за его спиной, готовая принять любое падение, и никогда не отдыхала, потому что он был бесконечен. Источник моей силы и слабости, вбирающий в себя только лучшее. В то время как я – обычная тень. И в этом состояла главная ошибка нашей вселенной... Мы могли существовать лишь в определённых условиях, но не в вечности. Потому что «Мы» – всего лишь иллюзия необъятного.