In Your Lungs

Когда она касается его, его кожа вспыхивает жарким огнём. Всё, что нужно для этого, это небольшое касание, небольшая близость, чтобы весь его мир загорелся самыми яркими красками. Его кожу покалывает, его кровь пульсирует с жаром, который течёт в его венах, тепло пронизывает каждую клеточку тела. Он любит это. Он жить не может без этого. До этого она брала его за руку, когда ей было страшно, чтобы успокоиться и почувствовать себя в безопасности, и его мир воспламенялся быстрее, чем глаза. Его пальцы поджигались, он даже боялся, что сожжёт пальцы девушки, настолько силён был этот жар. Это согревало его, она согревала его, это чертовски больно, но он скучал по этой боли, когда её не стало. Когда её не стало, одна ниточка связи оборвалась. Будто она вылила на тебя ведро ледяной воды, погасив огонь, который она же и зажгла в нём. Из-за этого он стал чувствовать себя пустым. Эта пустота больнее, чем самый яркий огонь. Больно, как будто тебя отвергли. Он мог поклясться, что иногда она тоже это чувствовала. Когда их пальцы переплетались, и она рассказывала ему что-то, то он мог видеть, как она вздрагивает, как будто огонь начинает жечь душу. Она отводила взгляд, переставала говорить, и он был уверен, что она тоже это чувствовала. Но иногда он точно знал, что она ничего не чувствует. Бесчисленное количество раз она случайно сталкивалась с ним в холле, или её колено задевало его во время ланча, и он воспламенялся, оставшись ошарашенным и поражённым, потому что он чувствовал гораздо больше, чем являлось на самом деле. Но она была увлечена разговором или вовсе заканчивала обедать даже без малейшего намёка на понимание в её глазах. Но ему всё-таки пришлось это принять. Когда это происходит, когда он чувствует, будто горит, он замечает всё острее, чем обычно. Он видит каждый её вздох, каждую испарину. И если она смотрит на него, о Боже, он всё замечает, он замечает, как она смотрит на него, как будто всё в огне, всё горит, и это отображается на его щеках. Это не пугает его, он предан ей после всего, что произошло. Ему нужно чувствовать её. Иногда он специально дотрагивался до её руки, чтобы почувствовать этот огонь. Он специально задевал своим коленом её, как будто топал в такт в песне, чтобы почувствовать эту искру. Время от времени он врезался в неё в коридорах или держал её книгу ближе к середине, чтобы их пальцы соприкоснулись. Он искал любой возможности обнять её или убрать прядь волос с лица. Он делал это, когда ему было нужно. Он был рад, что этот жар не был виден людям, потому что это было то, как он всё чувствовал, как будто она поджигает его кожу, разжигает в нём потребности всего лишь своим прикосновением. И никакое другое прикосновение не будет таким же, как её. Иногда он мечтал о том, чтобы показать кому-нибудь то, что она делает с ним, но в то же время был рад, что этому нет объяснения. После всего, что произошло, тяжело дышать с пеплом в лёгких.

***

Уже парило, хотя был только май, все побросали свои куртки, нехотя кинув их в тёмный угол библиотеки. Книги валялись по всему столу, тут было всё: от анатомии человека до античной мифологии. Здесь было всё, что могло помочь им, всё, что могло помочь им в данной ситуации. — Я думаю, я нашёл что-то, — послышался голос Стайлза, пока за окном лил тропический дождь, но он только добавлял спёртости и влажности в эту двухэтажную комнату. Друзья собрались вокруг Стайлза, сидя на полу, чтобы получше услышать и прочитать вместе с ним. Но они были достаточно далеко, так что никто никого не задевал, чтобы не было жарко. — Пару слов похожи на те, что мы слышали до этого, я думаю, это какое-то предание, — сказал Стайлз, — я не уверен, но, кажется, что-то из латыни. После этих слов рыжеволосая девушка оторвалась от своей книги, потому что все повернули свои головы на неё. — Я могу посмотреть, — ответила Лидия на безмолвный вопрос, — но я ничего не обещаю. Стайлз подобрал книгу, которую пытался прочитать, с пола, Лидия взяла её. Её пальцы перебирали страницу за страницей, искра разгоралась в пылающий жар, и все затаили дыхание. Всё происходит так быстро, но в то же время так медленно, что единственный способ объяснить, это как будто ты влюбляешься.