***
— Пайнс, у меня есть ещё идеи, как покончить с собой! — воскликнул Арти, смотря на шатенку полным ненависти взглядом. Мэйбл стояла в углу, да, её загнали, как кошки мышку. Окружили дружки этого бывшего старосты и ещё несколько учеников. Девушка опустила голову, только бы чтобы эти подростки не увидели её лица, что готово было вот-вот расплакаться. Пайнс закрыла лицо руками, пока другие издевались и обзывали её. Как такое можно терпеть? Кто-нибудь помогите. — А спорим, что эта ненормальная ещё и сама брата своего толкнула под машину, — сказал кто-то из толпы, а все стали поддакивать и говорить возможные варианты. Всё, это была последняя капля. Её же теперь и обвиняют в убийстве брата, который пока что не умер, но ученики уже похоронили его. Мэйбл в душе похоронила его, но верила, что он очнётся. Да неужели? Капля веры? Надежда умирает последней, но связано ли это с верой? Или же просто снова захотелось поверить в чудеса? Нет, просто ей очень хочется, чтобы брат снова был рядом, чтобы они были вместе и проходили сквозь эти преграды. — Ну так что, сумасшедшая, ты положила своего брата в больницу? — спросил голос рядом с ухом. Арти ухмыльнулся. Они специально ломают её? Специально разбивают? Толкают вниз, как только она снова поднимается? Ей ничто не поможет. Она не знает, была ли это она или же нет. Может, это несчастный случай? По щекам уже текут слёзы, а подростки, что окружили её с трёх сторон, так как за ней была стена, стали смеяться и обзывать. — Слабачка… — Неудачница… — Ты никому не нужна… — Плакса, смотри школу не затопи! Голоса учеников, да ещё и их противный смех. Она этого не выдержит. Раз уж вчера она обещала, что она будет жить, так сегодня всё меняется. В принципе она обещала, что только вчера не умрёт, а про завтра ничего и не говорила. Жизнь надоела. Но… надо. Надо жить, Мэйбл Пайнс. Пусть и будет плохо, пусть и будешь разбивать на осколки воспоминания и утрачивать всё счастье и радость, но нужно подняться и показать, кто ты на самом деле, показать из чего ты сделан. Посмотрим, кто будет смеяться последним. — Вот, мистер Браун, он тут, — послышался знакомый голос. Девушка подняла голову, убирая руки от лица. Красное от слёз лицо, а пелена застилала глаза, так, что ничего не было видно, но всё-таки директора и Найка она смогла увидеть. — Арти Равнек, быстро в мой кабинет, — прошипел мистер Браун, указав пальцем на вход школы. — Но что я сделал? — недоумевающе спросил Арти, думая, что убьёт Мэйбл за то, что она про что-то разболтала ему. — Во-первых за издевательство! — начал директор, он-то знает, что Пайнс сейчас очень трудно и любое действие со стороны одноклассников, может снова подтолкнуть её на суицид. — А во-вторых, за донос секретов! Быстро в мой кабинет! Мистер Браун был зол, как никогда. Казалось, что он сейчас просто испепелит бедного Арти. Все его «дружки» уже давно разбежались. Директор всё стоял и ждал, когда же молодой человек соизволит пройти в кабинет. Равнек опустил голову и пошёл в кабинет, успев кинуть на Мэйбл полный злости взгляд, словно она во всём виновата. Она же ничего не понимала. — Ты как? Иди лучше зайди к медсестре, она даст тебе успокоительное, — сказал директор, мягко улыбнувшись. Мужчина развернулся и пошёл в свой кабинет. — Мэйбл, ну ты как? — спросил Найк, подойдя к девушке. — Н-нормально, — тихо ответила та. — Оно и видно, — с сарказмом сказал Риверсон, закатив глаза. Но на его лице тут же засияла улыбка. — Пошли, умоешься. У тебя голова не болит? Они тебе ничего не сделали? Не ударили? Не поцарапали? — Нет, — сказала Пайнс, отвечая на последний вопрос, так как все предыдущие она не помнила. — Как ты думаешь, почему Арти повели к директору? — Ты же слышала причину, за издевательства, давно пора, и ещё за что-то, — ответил Найк, приобняв девушку за плечи. Что же за секрет? Почему-то это не давало покоя. И что же с ним случится?***
Тьма, только лишь она и ни капли, никакого намёка на свет. Сколько он уже тут? Во сне? И никак не может проснуться? Ломая все преграды, он падает всё глубже, вниз, в пустоту. За что бороться? Дипперу уже кажется, что он один, что время взяло вверх, и все давно умерли. Ведь в коме могут находится достаточно долго…, а могут и вообще не проснуться. Так умер он или же ещё нет? Его не мучают никакие вопросы, только одно чувство. Чувство, что режет по сердцу, что заставляет верить только в него. Одиночество. Он один. Так можно ли сказать, что он никак не может проснуться, так как не считает нужным? Так как боится, что если откроет глаза, то никого и ничего не увидит перед собой? Можно ли это соотнести со страхом? Он ничего не слышит, словно ему этого не было дано с рождения. Видна только тьма и непроглядная ночь, даже без звёзд, а мрак так и поглощает душу. Говорить не может, будто ему рот заклеили не пробиваемым и не отлипаемым скотчем. Даже двигаться невозможно. Словно твои конечности окаменели, или ещё хуже — их нет. Чем он заслужил такого счастья? Даже сердце не может услышать. Эта тишина давит на слух. Ему не хочется возвращаться, хочется остаться тут, в ночи, во мраке. Здесь тоже неплохо, наверно. Он не знает. Диппер Пайнс уже ничего не знает. Да и почему же он должен решать, жить ему или нет, очнуться или же остаться во мгле? Это всё — выбор Судьбы, что так непреклонно относится к ним. Почему же он должен терпеть все страданья? Ничего не сделал, а попало тебе. Хоть бы был один маленький намёк на свет. Вот бы услышать снова смех сестры, который он уже очень давно не слышал, даже забыл его. Вспомнить, как Мэйбл тогда убежала вся в слезах, схватив не тот рюкзак. А ведь он был в этом виновен. Он, и только он. Кто испортил, возможное будущее сестры? Когда она могла найти парня мечты, конечно он и любил, возможно, только своих кукол, да и Мэйбл была очень влюбчивая, но всё же. Он же согласился на эту проклятую сделку! Он и только он! Он же оставил её одну, когда ей нужна была поддержка, когда был их День Рождения. А Летоуин? Возможно, ничего бы и не случилось, согласившись бы он с Мэйбл и пошёл бы собирать сладости. Но нет, ему захотелось пойти на крутую вечеринку с Венди, видите ли, он уже взрослый. Тогда бы и не пришлось играть в реальный «Кошелёк или Жизнь», они тогда могли запросто умереть. А с призраками? Он же ляпнул, что уже взрослый. Ну и зачем же ему возвращаться обратно? Зачем снова открывать глаза? А дяди? Они так и не смогут увидеть своих племянников, можно ли его винить? А что, если бы его машина не сбила, тогда бы они смогли с лёгкостью сбежать? Наверно, в этом случае никого нельзя винить. Всё случилось по чистой случайности. Нет, ему не хочется снова страдать, чтобы кто-то страдал из-за него. Чтобы его сестра страдала. Сколько боли он всем принёс? Углубляясь всё глубже в пустоту, он забывает, зачем вообще существовал. Зачем он был в этой жизни. Кто он? Опускаясь всё ниже, опуская руки, он перестал сопротивляться. Пусть уж лучше останется в вечном сне, чем опять будет причинять другим боль. Узнавая и понимая всё, что было, он не думает, что лучше ему поскорее очнуться. Он хочет, но не может. Диппер уже слишком глубоко, чтобы выжить…***
Слабая полоска, что иногда и невысоко поднималась была видна на мониторе. Но через несколько секунд, она стала ещё меньше, отбивая пульс, что уже стал слабым. Возможно, скоро он вообще исчезнет…