Призвание любить

А дальше был прием в честь возвращения Дана, на котором я всеми правдами и не правдами увиливала от встреч с виновником торжества, особенно наедине. Хотя мама и старалась. Не без помощи Артема мне удавалось маневрировать между гостями и теряться в дебрях сада. Правда, когда пришло время покидать прием, пришлось таки сдаться на милость победителя, то есть мамы, и явить свой лик пред ее светлы очи, а заодно и с хозяевами попрощаться. - Мы очень рады, что вы нас посетили! - Елена обнималась с мамой, целуя ту в щечку. – Обещайте заглянуть на следующей неделе! Поможешь мне с выбором мебели на кухню. - Обязательно! – мама сияла и сверкала от радости, - А мы ждем вас на этих выходных на День рождения Алисы! - Даже не сомневайтесь, мы будем! Мы с Артемом стояли в сторонке. Я разглядывала огни вдоль подъездной дорожки, а брат задумчиво чесал нос и периодически косился в сторону родителей. Отец с Артуром вот уже на десятый раз пожимали друг другу руки, обмениваясь обещаниями вновь выбраться на парусную прогулку, и обязательно съездить с Артуром, оценить новую модель авто, которое он собирался предложить для производства. Мы с Артемом переглянулись, вздохнули, и вновь вернулись к своим увлекательным занятиям. Я пересчитала все ступеньки на крыльце, убегающие вдаль огни, и начинала считать звезды на небе, как вдруг: - Ох, да быть не может! Мы не показали вам эскизы ремонта? - у Елены разве что волосы дыбом не стали от ужаса. А я от неожиданности подпрыгнула и чуть не покатилась вниз по ступенькам, благо Артем вовремя удержал за руку. А Вернер, тем временем, растерянно похлопала глазами на мужа, а потом, вцепившись в маму, потянула ее обратно в дом, - вы обязаны это увидеть! Нет, и слышать не хочу ничего! Задержитесь еще ненадолго. - Конечно, неудобно вас задерживать, - замялся Артур, но с этими словами он уже тянул под локоть отца вслед за мамой и Еленой, - но мне нужен Ваш совет! - Артем, идем с нами! – не растерялся папа. Зато я растерялась. В панике взглянула на брата: не смей! - Но…пап, я лучше с Алисой останусь, - брат отступил на шаг ко мне. И, надо сказать, почти полностью меня загородил. Он в свои почти семнадцать был с меня ростом и с неплохим таким телосложением, так что, пользуясь моментом, я спряталась за его спиной. – Да и что мне там с вами делать… - Сын, - нравоучительно начал папа, - в мужских делах одна голова – хорошо, а две – лучше. - Тем более, Алисочка не останется одна, - из дверей наружу высунулась голова Елена, - Дан составит ей компанию. Не беспокойтесь, мы ненадолго. И родители всей компанией скрылись в доме, утащив за собой Артема. Нет, такой подставы я не ожидала. Еще какое-то время слышались их голоса, удаляющиеся вглубь дома. А потом все стихло, и на крыльце в дорожках света, что падали из окон и открытых дверей дома, остались лишь мы с Даном на фоне пения сверчков. Я в растерянности взглянула на него. Парень стоял с таким видом, будто до происходящего ему не было дела. Нет, он что, и в правду ничего не понимает?! Я искренне порадовалась расстоянию в три метра между нами, иначе, будь он рядом, больно бы стукнула по макушке. Вернер-младший стоял ко мне в пол оборота, в расстегнутом иссиня черном пиджаке поверх серо-серебристой рубашки, от горла расстегнутой на две пуговицы. Руки в карманах брюк, взгляд умчался куда-то вдоль подъездной дорожки, словно там было что-то такое, что видел только один Дан. Заметив, что я смотрю на него, наследник Вернера повернулся ко мне. Его взгляд задержался на моих сжатых губах, прошелся сверху вниз, и, видимо, Дан не нашел ничего остроумнее, как: - Не замерзла? - Нет… - тихо ответила я. Дан, задержав на мне взгляд еще на какое-то время, отвернулся к дверям, рассматривая что-то в глубине холла. Я проследила за его взглядом. Но в доме словно все вымерли: ни звука, ни звона, ни шага. Даже прислуга куда-то подевалась. И родители, судя по всему, возвращаться в ближайшее время не собирались. Я усмехнулась, осознав всю абсурдность ситуации. - Что, тоже не знаешь, что делать? – я посмотрела на парня. Тот, поймав мой взгляд, покачал головой и улыбнулся, обнажив зубы. Я растерялась больше прежнего: такой живой и искренней улыбки я не видела за все время нашего знакомства. Сейчас он был… другим. И этот другой мне был не знаком. - Что делать – знаю. – Все с той же улыбкой он посмотрел на меня, - скорее не представляю, в каком направлении продвигаться… Я склонила голову к левому плечу, озадаченная и в ожидании объяснений. Но их не последовало. Дан неспешным шагом уничтожил спасительные три метра между нами, и уже привычным жестом предложил мне локоть. - Не стоять же здесь. – Ответил он на мой немой вопрос. Ну да, и родителей жалко, а то так стараются. Он повел меня вниз по длинному крыльцу. Потом дальше – вдоль фонарей подъездной дороги, которая мне теперь казалась бесконечной. - Наверное, я должен спросить, как тебе сегодняшний вечер, - негромко проговорил мой кавалер. - Наверное, я отвечу, что превосходно. - Тогда ты соврешь. - Ни капли. Я чудесно провела время. - Отсидка среди кустов в мамином саду – это для тебя чудесное времяпровождение? – он с едва заметной усмешкой взглянул на меня с высоты своего роста, благо его рост на целую голову больше моего, это позволял. Когда тебя пытаются женить – да! Я с шумом выдохнула и отвернулась. - Учту, - тихий смешок. Я не ответила. Мне вдруг стало невероятно сложно понять свое же состояние: я не то расстроена, не то обижена, не то смущена, если не вовсе – обрадована присутствием Дана рядом. Ни какая из эмоций не могла взять верх, и я совсем растерянная происходящем не сразу поняла, что мы остановились. - Как бы то ни было, спасибо, что пришла сегодня, - проговорил он. И я бы с удовольствием дальше разглядывала живую изгородь за его спиной, освещенную большим круглым фонарем, но пришлось поднять голову и заглянуть в янтарные глаза, - хотя бы мамины кусты оценила. Она будет довольна, - закончил он. Я опешила, выдала возмущенное восклицание и уже собиралась ответить, как Дан вдруг рассмеялся. Мое выражение лица его явно позабавила. - Когда придешь на мой День рождения, так и быть, наши кусты – в твоем полном распоряжении, - приторным голосочком пообещала я, еще и ресничками похлопала, и, высвободив локоть, неспешно направилась обратном направлении. Смех за моей спиной стал громче. Ну и ладно, зато хоть человеку весело. Я и сама отчего-то не смогла сдержать улыбки. Уставилась себе под ноги, негромко цокая шпильками по идеально ровному асфальту, и в голове вдруг сделалась легко, словно и не терзали меня две минуты назад собственные же переживания. Дан догнал меня, не успела я и пяти метров пройти. Его шаги я слышала, но вот никак не ожидала увидеть перед собой его руку и огромную бело-алую розу на коротенькой ножке. От неожиданности я вздрогнула и замерла на месте, вытаращив глаза на цветок. При этом сам Дан оставался за моей спиной, так что его лица я видеть не могла. Но стоило бы мне развернуться, как я сразу уткнулась бы носом ему в шею. Проще было бы запрокинуть голову, но делать этого я, разумеется, не стала. Лишь скосила глаза на руку, что почти касалась моего плеча, потому на розу, от которой все вокруг наполнилось нежнейшим ароматом, и, пробормотав очень смущенное «спасибо», осторожно забрала цветок. Щеки запылали, и я всем сердцем надеялась, что в свете ночных фонарей этого не видно. Обратно мы шли молча. Я смотрела исключительно себе под ноги и никуда больше. До добра это, как выяснилось, не доводит. А крик Артема из дверей особняка я вообще приняла как подарок свыше: - Алиска, ты где?! Поехали! Не рвануть с места к брату получилось только благодаря хваленому самообладанию. Но хотелось. Прощание с Вернерами повторилось еще раз. В этот раз уже по-настоящему. Они дождались, пока за нами подъедет шафер, дождались, пока мы рассядемся в машине и махали нам до самого поворота. Автомобиль выкатил с подъездной дорожки, и за окном без уличного освещения сразу стало темно. - М-м-м! Какой дивный аромат, - протянула мама, блаженно прикрыв глаза. От одной единственной розы весь салон заполнился чудесным запахом. Я вцепилась в цветок, не зная, куда его деть. Родители, надо отдать им должное, ни о чем не спрашивали, сразу увлекшись обсуждением прошедшего приема. Я почувствовала легкий тычок в ногу, отвернулась от окна, взглянув на Артема. Тот, вскинув брови, чуть кивнул, без слов спрашивая: «Ну? Что?» Я выдавила улыбку сквозь сжатые губы, покачала головой и отвернулась обратно к окну. Если бы я знала, что ответить. Хотя бы себе самой. *** - Мда… спасибо, блин, за прогулку под луной, мам… - пробормотала я себе под нос, глядя на маленькую вазочку, в которой стояла роза. В полумраке комнаты она выглядела мистично, что ли, словно таила в себе скрытый смысл, о котором мне нужно было догадаться. Но думать я не хотела, совсем. Сидела на кровати в позе лотоса и страдала бессонницей. Перепробовала уже все, что могла, но сна ни в одном глазу не прибавилось. Забавно. А говорят, если человек не может заснуть, значит, кто-то о нем думает. Ну и кому там, интересно, приспичило поразмыслить о моей персоне в три часа ночи?! *** - Мы не можем пойти им на уступки! - Без дополнительного финансирования мы вообще все потеряем! - Почему мы не можем вложить свои деньги? - Во-первых, от этих денег зависит благосостояние моей семьи, а во-вторых, мы уже пустили в оборот достаточную сумму. Как ты не понимаешь, кто-то должен вложиться в экспорт, если мы и это возьмем на себя, дело не только не окупится – но мы еще и проиграем! - И останемся хоть с чем-то. Мы с братом переглянулись и вновь прилипли ушами к дверям. Ну, да, подслушивать плохо, но нам никто и ничего не рассказывал о текущих делах. И сидеть нам в слепом неведении, если бы мы, возвращаясь с прогулки, не заметили как, папа в компании своих товарищей торопливо и обеспокоенно направляется к своему кабинету. Вот он, общий бизнес: с одной стороны хорошо, если кто-то один контролирует ситуацию, а с другой – гораздо выгоднее и лучше, если произойдет раздел, и каждый будет отвечать за свою работу. И вот им, как выяснилось, для того, чтобы разработанная система не дала сбой, не хватало пары человек. Мама со своим фондом ни чем помочь не могла, ибо благотворительность никак не предусматривает подобных вложений. Наши с братом акции тоже не помогли бы, тем более что отец никогда не лишит нас такой страховки на черный день. - Ладно. Еще рано беспокоиться. Даже если все совсем плохо получится, на дне не окажемся. В конце концов на нас связи с Дальним Востоком, выплывем за счет них. - И когда мы вернемся в колею? Да нас налоговые сожрут и не подавятся! Послышались шаги, и мы с Артемом, отпрянув, сиганули дальше по коридору к ближайшей двери. И только когда она за нами закрылась, мы позволили себе отдышаться. - И что делать? – я, выпрямившись, взглянула на брата. Я не финансист, бизнес и политика – вообще не мое. Я редко подавала в этом плане удачные идеи, хоть и случалось. В дела отца не лезла, полностью посвятив себя помощи маме. - Нужен новый компаньон, - покачал головой Артем. – А все основные сейчас сидят в комнате и решают, что делать. Брат прошел к ближайшему креслу, но садиться передумал, обошел стол и направился к стеллажам с книгами. Малая библиотека, где мы сейчас находились, располагалась чуть дальше по коридору от папиного кабинета. Здесь было очень светло, лишь в книжной зоне царил легкий полумрак. Я растеряно оглядывала полки с книгами, уютные диванчики, карту на стен, но нигде не удавалось найти ответов. Где взять этих компаньонов? На ум приходили только Вернеры, но… я часто слышала, что Вернер просто так дела не делает. Но что тогда для него «не просто так» ? Обняв себя руками, я подошла к окну. Чудесный летний день так и манил пройтись вдоль пруда, побродить между раскидистыми деревьями в парке, проехаться верхом, и остаться на пикник где-нибудь на вершине холма. Но в голове было пасмурно, и вот-вот обещала начаться гроза. Артем вернулся к креслу с какой-то книгой в руках. Полистал ее, отложил на столик. Его взгляд упал на шахматы, стоявшие здесь же. Кажется, в прошлый раз он не закончил партию с папой. Он долгим задумчивым взглядом смотрел на фигуры, потом принялся выставлять их на свои места. - Иди сюда, - Артем кивнул кресло напротив, - сыграем. Заодно и подумаем, что делать. Да, подумать надо было. Только почему-то у меня было ощущение, что ответ гораздо очевиднее, чем нам кажется.