Нэнси Дрю. Тайна африканской маски

Под утро Нэнси все-таки ненадолго заснула, но с первыми лучами солнца проснулась с необычным ощущением, что сегодня наступит развязка всей этой странной истории, в которую она ввязалась. Девушка до мельчайших подробностей помнила и свой сон, и ночное путешествие в подвал. Если первое однозначно являлось видением, второе точно не было галлюцинацией. Но, тем не менее, детектив Дрю не могла сказать, что теперь ей все стало ясно, поскольку по-прежнему не было ясно ничего. Кто ее вынужденный сосед? Он ли издает напугавшие всех ночные шорохи? Зачем ему это нужно? Ответить на эти вопросы мог только сам неизвестный. Но чтобы их задать, нужно найти его самого или, по крайней мере, его тайное убежище, сам факт существования которого не вызвал у Нэнси каких-либо особых эмоций. Она уже обнаружила детскую и чулан. А где две «секретные комнаты», там и три. И до нее дойдет очередь, но сначала Нэнси, как и собиралась, осмотрит окрестности. Вместе с осенним утренним светом к девушке вернулись самообладание и здравомыслие. Она взяла себя в руки и еще раз обдумала произошедшее, стараясь не поддаваться панике. Что получалось? В доме кто-то есть, и он так хорошо прячется, что никто, кроме нее, не заметил его присутствия. В противном случае, Нэнси была уверена, Артхейт рассказал бы об этом, исходя из личного опыта или рассказов рабочих. Кто-то практически никак себя не проявляет, нет ни одного доказательства, что шорохи — его рук дело. И он однозначно не пытается каким-то образом навредить Нэнси, даже зная, что кроме них в поместье больше никого нет. Это не означает, что неизвестный кто-то не несет угрозы, но дает надежду, что Дрю дождется-таки хозяина, не попав в опасную для жизни переделку, даже если продолжит свою детективную деятельность. Первым делом девушка уничтожила свидетельства своего рискованного приключения в замурованную комнату: отвязала веревку и плотно прикрыла окно. Потом она для собственного успокоения заглянула в чулан. Маска пребывала на месте, не летала и не проецировала на стены жуткие изображения. Проверять наличие пролома в подвале Нэнси не стала, уверенная, что уж он-то никуда не делся. После вчерашней бури в доме царил жуткий холод, и детектив Дрю, спустившись на первый этаж, наконец-таки, решила воспользоваться предусмотрительностью хозяина и разжечь огонь в камине гостиной. Девушка уже предвкушала, как приятно будет возвращаться из уличного холода в теплый дом, наблюдая, как разгораются языки пламени, когда ее отвлек звонок. — Нэд! — пожалуй, никогда еще Нэнси не была так рада услышать голос своего парня. — Ты не представляешь, что со мной случилось сегодня ночью! Я и до этого предполагала нечто подобное, но теперь почти уверена — я в доме не одна. — Конечно, — недоуменно выдал Никерсон. — Там с тобой еще должен быть Майкл. — Должен быть, но его нет. Я с ним так и не увиделась. В субботу его в городе задержали дела, в воскресенье он не смог добраться из-за грозы. Надеюсь, сегодня он, наконец, приедет, и мы вместе отыщем логово незваного гостя и спросим, не он ли шуршит по ночам. С минуту Нэд переваривал полученную информацию, а потом затараторил: — То есть в доме кто-то есть, и это не Майкл? Немедленно звони в полицию! А я позвоню Майклу, чтобы он тотчас возвращался домой. Хоть пешком, хоть на бульдозере. — Нет, Нэд! — Нэнси чуть было не пожалела, что проговорилась Никерсону. — Не стоит беспокоить Майкла и полицию. Мне почему-то кажется, что это не вор. Это вообще не преступник, а… что-то другое… — Что другое? Привидение? Нэнси, не хочешь же ты сказать, что вдруг поверила в существование сверхъестественных явлений? — Нет, конечно! Этот, другой, вполне реальный человек. Мне кажется, он наблюдает за мной, но не испытывает особого желания встречаться. И знаешь, как бы странно это не звучало, я рада, что шорохи в доме — это не крысы, а кто-то более приятный. — Поговорим о приятностях, когда ты увидишь того, кто шуршит. И я настаиваю, чтобы в это время с тобой рядом находились Майкл и как минимум трое полицейских. — Обещаю, что не буду нарываться и последую твоему совету при первых же признаках опасности. — Очень на это надеюсь, — буркнул Нэд. Они проговорили еще минут десять о том, что не касалось особняка Блэквудов, после чего распрощались. Повесив трубку, Нэнси подалась было на кухню, но потом, прислушавшись к себе, поняла, что с завтраком можно и повременить, аппетит заблудился где-то по пути. Значит, можно сразу приступить к делу. Выйдя на крыльцо, девушка с опаской покосилась на садовые тропинки и довольно усмехнулась. Вчера поздним вечером гроза закончилась, но ветер не прекратился. За ночь он основательно подсушил сырую землю, и Нэнси убедилась, что сможет ходить по ней без неудобного довеска в лице резиновых сапог, которых, кстати, у нее не было. Но начать она все-таки решила с более облагороженной местности, а потому направилась по мощеной дорожке к деревянному сараю-гаражу. Предположение Нэнси подтвердилось: найденный в мастерской ключ подошел к замку, а внутри постройка одинаково соответствовала обоим присвоенным Нэнси именам. От сарая внутри присутствовали коробки со всевозможным хламом и верстак с инструментами. От гаража — старомодное авто, производящее такое же жуткое впечатление, как и маска с картинами. Казалось, что в пыльном салоне притаилось нечто, которое только и ждет, чтобы напасть, а фары, точно прищуренные глаза, высматривают подходящий для нападения момент. Нэнси мысленно одернула себя. Хватит везде высматривать ужасы. Того и гляди начнешь сходить с ума, как Джеймс Блэквуд. Пока что все идет к тому, чтобы лишний раз подтвердить: чудес на свете не бывает. Все неведомое вокруг — дело рук человеческих. Девушка решительно отвернулась от автомобиля и сосредоточилась на велосипеде, к заднему колесу которого был приделан непонятный механизм. — Да, вот теперь веришь, что в этом доме жил инженер, — восхитилась Дрю, когда поняла, что перед ней самодельный генератор: крутишь педали — загорается фара. Больше ничего интересного в гараже не было. А потому Нэнси решительно двинулась в следующую по списку оранжерею. Оранжерея представляла собой именно то, что, собственно, и ожидаешь увидеть, услышав это название: намечающий просторное помещение металлический каркас, стеклянные стены и потолок, каменный пол, испещренный дренажными канавками, и в довершение всего масса мелочей от горшков и садового инвентаря до удобрений и семян. Покрытая налетом ржавчины дверь открылась с трудом, но все же открылась. Нэнси огляделась. Внутри царило еще большее запустение, чем в доме: угловые клумбы с ссохшейся землей и засохшими цветами, центральная — с мертвым деревом, чьи ветви напоминали руки со скрюченными пальцами, воздетые к небу в немой молитве, пустые и разбитые горшки, валяющиеся повсеместно, — все это вгоняло в тоску куда больше чем пыльная мебель и замызганные стены. То, что умерло здесь, когда-то было по-настоящему живым. Печально вздохнув, Дрю направилась к изящной винтовой лесенке, ведущей на второй ярус, по большому счету, не рассчитывая увидеть там что-то принципиально отличающееся. Но в одном из горшков на галерее верхнего яруса Дрю удалось разглядеть несколько живых побегов, резко контрастирующих своими зелеными листиками и черными, чуть подвяленными ягодами с картиной всеобщего увядания. Земля в этом горшке оказалась чуть влажной, а в стеклянном потолке над ним красовалась трещина. Видимо, она и спасла растению жизнь, пропуская дождевые капли. Непонятно почему, но «зеленый друг» неизвестной породы как-то приободрил девушку, и она куда оптимистичнее, чем пару минут назад, осмотрела ящики стола, на крышке которого располагался везунчик. Настроение ее еще больше улучшилось, когда среди пустых пакетиков из-под семян в одном из ящиков она обнаружила очередные несколько страниц из дневника Джеймса Блэквуда. «…С каждым днем у меня все меньше желания приходить в оранжерею. Все мои усилия напрасны. Что бы я ни делал, как бы ни старался, растения умирают. Хотел бы я сказать, что не знаю, почему это происходит… Но я знаю. Все началось с того момента, как ее внесли в дом. Это она и наложенное на нее проклятие уничтожает все вокруг. Конечно, можно закрывать на это глаза, заниматься самообманом, но правда от этого не перестанет быть правдой. Единственное, что пока еще радует глаз, это доселе неизвестное в Европе растение, привезенное мною из Африки. У себя на родине оно славится феноменальной живучестью даже в засушливых условиях. В чуждом ему климате оно тоже чувствует себя достаточно хорошо, чтобы продолжать плодоносить. Ягоды его невкусны, но не неприятны. Мне даже начинает нравиться их вкус, хотя я ем их не ради удовольствия. Просто я знаю, с какой целью эти ягоды используют туземцы Африки. Они едят их и обмазываются их соком, чтобы защититься от злых духов. Может быть, раз первое не помогает, сделать второе мне тоже имеет смысл?..» Дочитав запись, Нэнси внимательно оглядела чуть живое растение. С точки зрения «феноменальной живучести», скорее всего, это и есть то самое, о котором пишет Блэквуд. Оно чем-то напоминало паслен. Но внешняя схожесть не означает схожесть остальных свойств. Эта мысль внезапно отрезвила Дрю, когда она, чисто машинально, сорвала подвяленную ягодку и собиралась попробовать ее на зуб. — Пожалуй, тут пригодится консультация специалиста, — проговорила она. — Судя по записям, мистер Блэквуд систематически употреблял эти ягоды в пищу и оставался жив-здоров, но безвредными их это не делает. Детектив Дрю отыскала в контактах нужный номер и набрала его. — Исследовательский центр Хилихили. Малькольм Крейвен у телефона, — раздался в трубке равнодушно-усталый голос человека, которого в сотый раз отвлекли от очень важной для него работы. — Здравствуйте, мистер Крейвен! Это Нэнси Дрю. Помните меня? — Помню, — судя по недовольному тону, девушка поняла, что ее, действительно помнят. — Чем могу быть полезен? — Прямо сейчас передо мной очень редкое растение. Оно, конечно, не с Гавайских островов, а из Африки, но, может быть, вы сможете рассказать что-нибудь о нем, если я пришлю его фотографию? — осторожно «закинула удочку» девушка. — Я вообще-то очень занят, но присылайте свое редкое растение, — почти сразу раздалось в ответ, и Крейвен отключился прежде, чем Нэнси успела договорить: — Спасибо! Девушка не удивилась столь нелестному приему, если быть честной, она вообще не рассчитывала на положительный ответ. В свое время, чтобы в рамках очередного расследования осмотреть исследовательский центр Хилихили, ей пришлось усыпить его главу, коим и являлся Малькольм. Но, судя по всему, Крейвен либо так и не понял, что тогда его усыпили, либо уже успокоился. Либо у него была какая-нибудь еще причина откликнуться на просьбу Дрю, которую Нэнси предпочла не выяснять. Она просто сфотографировала куст и отправила сообщение. Поскольку детектив Дрю не могла себе позволить просто стоять на оранжерейных антресолях в ожидании ответа от мистера Крейвена, она направилась к лестнице. Собираясь спускаться, девушка посмотрела вниз и заинтересованно прищурилась. — А что это блестит там, внизу? Действительно, отсюда, сверху, было видно то, что внизу оставалось совершенно незаметным: в огибающей центральную клумбу дренажной канавке, прикрытой ажурной решеткой, сверкало что-то небольшое, по-видимому, металлическое. Спустившись, Нэнси убедилась, что ей не померещилось. Она попыталась сдвинуть решетку. Безуспешно: та оказалась намертво приваренной. Можно было бы, конечно, попробовать отыскать какой-нибудь кусок проволоки, согнуть из него крючок и попытаться поиграть в рыболова импровизированной удочкой, но отверстия в решетке были такими маленькими, что у Нэнси были все основания сомневаться в успехе «рыбалки». Оставалось только, понадеявшись, что дренажная канавка не забита и выводит куда-то за пределы оранжереи, попытаться «вымыть» заинтересовавший девушку предмет. Разумеется, водопровод в оранжерее был, и вода в нее подавалась от того же вентиля, что и в дом, а потому, открыв кран, Дрю оставалось только отыскать кусок шланга, чтобы струйка ржавой воды, не расплескиваясь, бежала напрямую в нужное место. Блестящий предмет качнулся и, подчиняясь течению воды, устремился прочь из оранжереи. Нэнси метнулась за ним. Трубу, отходящую от оранжереи и ведущую в неизвестном направлении, детектив Дрю вычислила сразу. Пройдя вдоль нее около сотни футов, девушка обнаружила, что сток из оранжереи выходит в крохотный прудик, причудливо укрывшийся среди корней огромного раскидистого дерева, и она появилась как раз вовремя, чтобы заметить, как из трубы что-то выскочило и с негромким «бульк» ушло под воду. Рука Нэнси незамедлительно «нырнула» следом. Через мгновение девушка была обладателем маленького ключика. Довольный возглас Нэнси и звонок телефона прозвучали одновременно. — Алло! — Алло! Нэнси Дрю? Это Крейвен. — Да, мистер Крейвен. Вам уже есть, что мне сказать? Так скоро? — Как видите. Просто растение с вашей фотографии мне знакомо. Оно входит в перечень опасных, как дурман или белладонна. Это — воаканга африканская. Довольно живучее растение семейства кутровых. С ним частенько случаются казусы. Иностранные туристы, посещающие Африку, принимают его за паслен и едят, а потом расплачиваются за свою необразованность. — Эта воаканга — она ядовита? — Нэнси насторожилась, мысленно похвалив себя за бдительность. — Не в том смысле, как можно подумать. Это растение относится к психоактивным, воздействующим на центральную нервную систему. Африканские аборигены используют его при совершении религиозных ритуалов, чтобы «общаться с духами». Этот эффект достигается благодаря присутствию в растении сложной смеси индольных алкалоидов, таких как… — Большое спасибо, мистер Крейвен, — поспешно, хоть и невежливо, перебила ученого Нэнси, прежде чем он на два часа завел лекцию. — Значит, вы не рекомендуете употреблять эти ягоды в пищу? — Нет. Если вы, конечно, не планируете лично поинтересоваться у капитана Кидда, где он зарыл свои сокровища. Поблагодарив ученого, Нэнси вновь переключилась на «улов». Судя по размерам, ключик вряд ли открывал какую-то дверь, но вполне мог подойти к шкатулке или чему-то подобному. И кое-что «подобное» немедленно всплыло в памяти Дрю. Вернувшись в дом, Нэнси прошла в библиотеку. Удача вновь оказалась на ее стороне — к запертому ящику рабочего стола ключ подошел идеально. Внутри лежали маленькая шкатулка с кодовым замком, почти такая же, как та, что ждала ее в почтовом ящике, и письмо. Нэнси бегло пробежала его глазами. — Доктор Милтон пишет Катерине Блэквуд? Судя по дате, незадолго до ее убийства. Интересно… «…Прежде всего, прошу тебя: спрячь это письмо и ни при каких обстоятельствах не показывай его Джеймсу. И вообще будь осторожна. Мне тяжело это говорить, но, похоже, Джеймс сошел с ума. Он уже не просто одержим этой маской и ее проклятием. Он не здоров. Джеймс давно бредил идеей провести черный африканский ритуал, который, по его мнению, должен уничтожить проклятие. На днях он объяснил мне суть этого ритуала. Я не буду тебе его пересказывать, просто поверь мне на слово: только больной разум может считать это действо решением проблемы. Как же я жалею, что два года назад принял сторону Джеймса, повлияв на твое решение. Если бы тогда я отказался покрыть его преступление, если бы настоял на лечении… Надеюсь, что и сейчас еще не слишком поздно…» — Поскольку письмо лежит в столе Джеймса, каким-то образом он о нем узнал… Если он, как пишет доктор, к этому времени был не в себе, мог ли он посчитать его достаточным поводом для убийства? — отметила Нэнси и переключилась на шкатулку. В отличие от шкатулки Артхейта, к шкатулке Блэквуда не прилагалось никаких подсказок. Тратить время впустую на перебор сотни тысяч комбинаций было бессмысленно. Нэнси решила подумать об этом позже, а пока продолжить осмотр окрестностей. Тропинка, начинающаяся от заднего крыльца, вела к красивому ажурному крытому мосту, перекинутому через речушку. Даже в прошлом она, вероятно, больше напоминала полноводный ручей, сейчас же даже такого наименования она не заслуживала. За мостом как таковой тропинки не было, поэтому Нэнси пошла наудачу. Чуть поблукав среди зарослей, она все же выбралась к склепу — массивному каменному сооружению с куполообразной крышей, узкими, как и в подвале, зарешеченными окошками под самой крышей и двустворчатой дверью, ручки которой были скручены куском проволоки, судя по тому, что она еще не заржавела, совсем недавно. Размотав проволоку, Нэнси открыла дверь и поморщилась. Изнутри пахнуло затхлым похоронным запахом старой древесины и тлена. Дух смерти отбивал какое бы то ни было желание входить внутрь без повода. И это несмотря на то, что зарешеченные окошки не были застеклены. Хотелось ей этого или нет, но Нэнси вошла. И сразу же чуть не упала, споткнувшись об обломки двух молитвенных скамеечек. Восстановив равновесие, она уперлась взглядом в постамент с двумя гробами и мемориальной табличкой. — Джеймс и Катерина Блэквуд, — прочитала Нэнси. Слева от постамента начиналась крутая каменная лестница, ведущая в подземную часть склепа, где на полках вдоль стен громоздилось еще около десятка гробов. Мемориальные таблички под ними со временем стерлись, и не было никакой возможности определить, кто из предков Блэквуда здесь захоронен. Но одна из мемориальных табличек была изуродована явно намеренно, чем и привлекла внимание Дрю. Рядом с ней располагался гроб значительно меньших размеров. — Кажется, тут захоронены останки сына Блэквудов, — покачала головой Нэнси. — Кто-то и здесь попытался «вымарать» его имя, как в свидетельстве о рождении. Все, что можно понять, так это то, что начиналось оно на букву Р. Нэнси вновь поднялась наверх, подошла к постаменту и поежилась. Ей совсем не нравилось то, что она собиралась сделать, да и особого повода для подобного неуважения к усопшим не было, но что-то будто толкало девушку «на преступление». И это было не извращенное любопытство. — Никогда не думала, что буду так поступать, но… Дрю откинула незакрепленную крышку одного из гробов и тут же захлопнула. — А что, собственно, я ожидала там увидеть? — приободрила она саму себя. — В гробу лежит обряженный в лохмотья скелет. Это нормально… Подозреваю, что в другом я увижу то же самое… Проверим? С этими словами детектив открыла часть крышки второго гроба. — Неожиданно, — констатировала она. Гроб был пуст. Нэнси испытала непреодолимое желание поделиться с кем-то полученной информацией. Она торопливо покинула склеп, сделала несколько глубоких вздохов, чтобы «проветрить» легкие, и набрала Нэда. Вообще-то логичнее было бы позвонить Майклу, но номер Никерсона набрался как-то само собой. — Нэд? Надеюсь, ты сидишь? — Сижу. А в чем дело? — В том, что когда ты узнаешь, где я только что была, то очень удивишься. Я только что выбралась из фамильного склепа Блэквудов. — О, Господи! Нэнси, как ты там оказалась? Тебя запер тот «приятный» тип, о котором ты рассказала в прошлый раз? — голос Нэда звучал не просто встревоженно, а испуганно. — Никто меня нигде не запирал. Я просто веду расследование. И знаешь, что я обнаружила? Один из гробов в склепе четы Блэквуд пуст… Тебя это не наталкивает на какие-нибудь мысли? — Наталкивает. Я очень жалею, что дал Майклу твой номер и позволил втянуть в эту историю. — Да ладно, Нэд! Можно подумать, что это первый склеп, в который я попадаю по ходу расследования. — Может быть и не первый. Но до этого как-то обходилось без личного знакомства с их обитателями. — Как бы то ни было, но мне пришла в голову мысль: а Джеймс Блэквуд точно умер? Я понимаю, столько лет прошло… Но вдруг это он продолжает жить в собственном доме?.. А слухи про свою смерть распустил, чтобы не загреметь в тюрьму за убийство. — Знаешь, если бы ты назвала имя доктора, я бы может быть еще и задумался над твоим предположением, ведь он, вроде как, без вести пропал. Хотя ума не приложу, как бы он смог прожить столько лет неподалеку от родного города, где каждая собака его знает, и ни разу никому не попасться на глаза. Но Джеймс Блэквуд! Это невозможно. Потому что он умер! И тому есть доказательства. Позвони Майклу, он упоминал, что находил в доме газету со статьей, посвященной смерти Блэквуда. Ты же не думаешь, что там напечатали непроверенные данные? — Хм, в принципе, все возможно, но, пожалуй, ты прав, позвоню Майклу, — согласилась Нэнси, закончила разговор с Нэдом и тут же набрала номер Артхейта. — Я уже почти в пути! — раздалось в трубке вместо приветствия. — Очень хорошо, — ответила Нэнси, — но я звоню не поэтому. Скажи, Майкл, а какие есть документы, подтверждающие смерть твоего родственника? — Видел ли я его свидетельство о смерти, ты имеешь в виду? Нет. И даже мысли не было поинтересоваться. Раз дом перешел ко мне, значит, у управляющей компании были на это основания. — Но Нэд говорил, что ты находил какую-то статью… — О, это да. На чердаке. В газете, датированной числом где-то месяца через два после номера, где упоминали о смерти Катерины Блэквуд. — То, что там говорилось, не выглядело так, будто Блэквуд инсценировал свою смерть? — Да вроде бы нет… Но ты лучше сама прочитай. — Я так и сделаю, — ответила Нэнси и направилась обратно в дом. Самое время совместить приятное с полезным: изучить новые материалы по делу и обогреться. Вдруг по пути ей в голову пришла одна идея: одинокая «Р», оставшаяся на мемориальной табличке, и «ОБИН», явно не случайно сложенное из кубиков в детской, весьма логично складывались в имя «Робин». Могло ли это быть именем умершего ребенка Блэквудов? А если так, то… Пять букв в имени, пять колесиков в кодовом замке шкатулки, цифры на кубиках — может, это как-то взаимосвязано? Было бы вполне в духе человека, считающегося сумасшедшим, увязать все перечисленное в единое целое. Особенно, если он испытывал чем-то вызванные угрызения совести, связанные со смертью ребенка. — Попробуем… — в бессчетный раз за последние дни Нэнси положилась на интуицию детектива. И снова получилось. Нэнси открыла шкатулку. Та была пуста. Пожалуй, впервые за все время расследования Дрю постигло разочарование. Но ненадолго. Девушка задумчиво взвесила шкатулку в руке. Не похоже, что она пустая. Сравнив глубину шкатулки с высотой боковых стенок, Дрю поняла, что ей достался экземпляр с двойным дном. Потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть и открыть потайные защелки, и терпение вознаградилось сполна: в руках Нэнси оказался еще один ключ с биркой, на которой было написано «часовня». Это было единственное необследованное место в окрестностях Блэквудов. Самое время туда отправиться. Но сначала Нэнси все-таки заглянула на чердак за очередным газетным номером из старых подшивок. «В продолжение шокирующих новостей, взбудораживших весь город некоторое время назад, с прискорбием сообщаем о трагической развязке тех событий. Вчера, после продолжительного преодоления всех формальностей, полиция, наконец, получила возможность приступить к обыску в поместье Блэкмур. Именно в склепе была сделана самая шокирующая находка: тело владельца дома, почетного гражданина нашего города, Джеймса Блэквуда. Согласно заявлению экспертов мистер Джеймс Блэквуд скончался приблизительно через неделю после скандала, связанного с убийством его жены. Предположительно смерть произошла от сердечного приступа. Вероятно, мистер Блэквуд не выдержал ошеломляющих обвинений мисс Мариани. Таким образом, дело, открытое властями в отношении мистера Блэквуда будет закрыто. Шеф полиции Бейли заявил: „Мне жаль, что мистер Блэквуд не дожил до беспристрастного решения суда. Смерть его жены — установленный факт, и я полагаю, что именно мистер Блэквуд виновен в ее смерти“. Говорят, что, согласно завещанию покойного, организацией похорон должен заниматься доктор Кристофер Милтон. Ему же предстоит и вступить в права владения имуществом семьи Блэквуд. Вот только сам доктор не торопится приступить к возложенным на него обязанностям. Длительное время его никто не видел. Персонал больницы, которой руководил доктор Милтон, неоднократно обращался к полицейским службам, но те отказываются предпринимать какие-либо шаги, мотивируя отказ тем, что процедура поисков может быть инициирована только родственниками пропавшего, которых у Кристофера Милтона нет. Тем временем Ротбери постепенно возвращается к обыденной жизни, пережив одну из самых темных глав своей истории. Многих в предстоящие годы будет терзать вопрос: что же на самом деле произошло в поместье Блэквуд.» — Это точно, — Нэнси отложила газету. — Лично меня этот вопрос очень беспокоит. Особенно, когда так много информации, но никаких однозначных выводов. Хм, а какие выводы, в конце концов, сделала полиция? У кого бы я могла об этом спросить? Вряд ли местные власти согласятся обсуждать со мной это дело, несмотря на все сроки давности… Перебрав в памяти тех, кто мог бы ей помочь в деле получения информации от полиции, Нэнси, наконец, остановилась на одном человеке. Он, конечно, излишне высокомерен, и считает себя умнее других, потому что однажды раскрыл очень запутанное дело в Чикаго, но во время происшествия, приключившегося во время поездки в Лунное ущелье он показал себя неплохим профессионалом. Да и позже очень неплохо справился с ролью консультанта, когда Нэнси расследовала еще одно дело, тоже в ущелье, только на этот раз Ледяном. — Тино Бальдуччи слушает, — прозвучало в трубке после того, как Нэнси, набрав номер и выждав гудков десять, собиралась уже повесить трубку. — Здравствуйте, мистер Бальдуччи! Это Нэнси Дрю. Не могли бы вы еще раз помочь мне в очередном расследовании? — Вообще-то я собирался уходить… Но если никто, кроме меня, помочь не может… — Конечно, не может, мистер Бальдуччи. Мне нужен полицейский с непререкаемым авторитетом среди коллег. Кто кроме вас подходит на эту роль? — девушка воспользовалась известным приемом: чтобы лесть дошла, ее нужно высказать как можно прямолинейнее. — По крайней мере, я точно подхожу, — Тино подтвердил, что схема работает. — Что нужно сделать? — Вы не могли бы позвонить в полицейское управление Ротбери, это в Англии, и расспросить их о деле Блэквудов. Горничная обвинила хозяина в убийстве жены, но до суда дело не дошло, потому что подозреваемый скончался. В этом деле слишком много белых пятен, и оно напрямую связано с делом, которым я занимаюсь сейчас. Со мной шеф местной полиции вряд ли будет разговаривать, но вы-то — другое дело! — Это точно, — фраза прозвучала обидно, но Дрю не стала на этом зацикливаться. — Хорошо, я поговорю с ним. Если мне что-то удастся узнать, я перезвоню. — Заранее спасибо, мистер Бальдуччи! Нэнси отключилась и перевела дух. Кажется, она достаточно потрафила самолюбию Тино, чтобы он выполнил данное ей обещание и переговорил с полицией Ротбери. Теперь можно обследовать часовню. Часовня Блэквудов также мало отличалась от типичных построек сходного назначения. Нэнси даже усмехнулась: насколько в поместье все на первый взгляд выглядит «как обычно», а потом оказывается, что в каждом заурядном есть много странного, таинственного. Старинный замок открылся с мелодичным звоном, Дрю вошла внутрь и осмотрелась. Скамьи для прихожан. Зачем так много? Разве не только члены семьи посещали часовню? Хотя, это только последние Блэквуды жили уединенно. Возможно, их предшественники не гнушались принимать гостей. На стенах гравюры с библейскими сюжетами. Чаша для святой воды. Шкафчик для церковной утвари. Кафедра священника. Лестница на небольшую антресоль над входом. Распятие. Вот оно почему-то привлекло внимание девушки. Деревянная фигура Иисуса, распятого на кресте, располагалась в простенке между окнами и размером в полтора раза превышала размеры обычного человека. Сотни таких распятий видела Нэнси за свою жизнь, но это чем-то выделялось из их числа. Было с ним что-то не так. Глаза фигуры были обращены к небу, но все равно казалось, что она следит за посетителем часовни, точно за незваным гостем. Табличка на верхнем окончании креста висела криво. А в ступнях, прижатых к нижней части креста, не хватало гвоздя. Последнее показалось Нэнси особенно подозрительным. По идее он не должен быть съемным. Вероятно, в его отсутствии есть какой-то смысл. А что будет, если вернуть его на место? Некоторое время девушка потратила на поиски недостающей части. Она нашлась на антресолях, в тумбочке, в Библии. Тот, кто спрятал гвоздь, не побоялся испортить священную книгу, вырезав в страницах «потайной карман» нужной формы. Вернувшись к распятию, Нэнси вставила штырь на место и, действуя по наитию, вооружившись какой-то рейкой, валяющейся в проходе, поправила табличку над головой статуи. В глубине души Нэнси подозревала, что произойдет дальше, но, когда крест с распятым Христом пришел в движение, все же не сдержала испуганного возгласа. Верхняя часть креста отделилась от стены и нависла над Дрю на цепи, выдвинувшейся из спрятанного в стене желоба, тем самым потянув прикрепленную к другому ее концу плиту. Под кафедрой открылся проход в подвал. — Почему я не удивлена? — пробормотала Нэнси, спускаясь в густую пугающую темноту. Неяркий свет, попадающий в подвал через открытый люк, позволил Нэнси разглядеть свечу, которую она и зажгла, получив возможность рассмотреть место, в котором оказалась. Подвал представлял собой каменный мешок пять на пять футов, где располагались стол со стулом и книжная полка. На оставшемся свободным пятачке пола, полке и столе — всюду лежали книги, один вид которых вызывал почтение, такими древними они выглядели. Названия, если они были читабельными, ничего не говорили Нэнси, но заставляли чувствовать смутную тревогу. Ей подумалось, что вряд ли в фолианте с названием «Книга червя» содержатся сказки для детей. Но что Нэнси порадовало, так это еще несколько страничек из дневника Джеймса Блэквуда. Они лежали на столе, придавленные деревяшкой, по форме напоминающей куриную лапу. Прихватив листки, Нэнси выбралась из подвала и присела на крайнюю скамью, собираясь их прочитать. «…То, что я узнал о далмаари, просто не укладывается в голове. Первое упоминание о них относится ко времени, которое мы называем „до Рождества Христова“. Этому племени больше двух тысяч лет. И за это время они ни разу не поменяли места жительства и ухитрились сохранить постоянную численность (но каким образом!). С появлением далмаари связана такая легенда: еще до того, как они стали теми, кем стали, их деревню начал третировать дух зла в образе дьявольской кошки. Невероятными усилиями туземцам удалось изготовить амулет, который подчинил себе дух зла, и запереть его. С этого момента смыслом их жизни, их миссией стало удерживать духа зла внутри его тюрьмы. Следить, чтобы он ни при каких условиях не выбрался наружу. Этим и объяснялась их жестокость к племенам, селившимся поблизости — они на корню уничтожали потенциальную угрозу. Уничтожали в прямом смысле этого слова. Все эти долгие века далмаари держали духа зла в узде, периодически запирая его с помощью амулета. То жестокое действо, которому я стал свидетелем, является частью усмиряющего ритуала и служит одновременно кровавым жертвоприношением и способом получения одной из составных частей амулета. По легенде он состоит из четырех элементов-символов обязательно органического происхождения. Первый элемент должен символизировать дух зла, второй — приносимую ему жертву (для него обычно используют что-то от принесенного в жертву соплеменника), третий — мистическое дерево, в предмет из которого заперт дух, и четвертый — таинственное растение, служащее своеобразным замком на „двери тюремной камеры“. Не знаю, шутка ли это судьбы или ее знак, но под таинственный растением подразумевается тот самый кустарник, который я привез из Африки, собираясь посадить в оранжерее. К чему же я все это пишу? Одно знание всегда влечет за собой другое. Чем больше я узнавал о далмаари, тем больше убеждался: маска — вот тот предмет, куда туземцы заточили дух зла. И я ее украл. Я забрал себе дух зла и долгие годы не кормил его жертвами и не запирал его „клетку“. Дух освободился. То, что творится вокруг, — это не проклятие далмаари. Это дело рук духа зла. И единственный способ прекратить это — создать амулет и провести ритуал. Как только я это понял, сразу начал подготовку. Прежде всего, спрятал маску, надеясь, что дух зла немного подуспокоится в закрытом чулане. Растение у меня уже есть. За символ духа зла, поскольку он являлся в кошачьем обличии, сойдет львиный коготь с ожерелья, подобного тому, что висит на подставке в трофейной комнате. Перед тем, как спрятать маску, я отправил образец древесины на анализ, а затем, получив результат, связался кое с кем из своих африканских знакомых с просьбой выслать кусок нужного дерева. Не знаю, что подумали Паттерсоны, но вчера посылка с древесиной прибыла в поместье. Осталось решить вопрос с жертвой… У меня есть несколько предположений на этот счет…» Едва Нэнси дочитала последнее слово, у нее зазвонил телефон. — Алло, мисс Дрю? Это Тино Бальдуччи. — Вы что-то узнали? — машинально спросила девушка, все еще находясь под впечатлением от прочитанного. — Что-то? Все! Но разве могло быть иначе, если за дело берется профессионал? Я еще только представился, а мне уже готовы были рассказать все, чего бы мне ни пожелалось. — И что же вам рассказали о деле Блэквудов? — Совершенно заурядное дело. Ничего необычного. Горничная своими глазами видела хозяина с изуродованным телом жены на руках. У нее было разорвано горло, а конечности болтались, как у тряпичной куклы, поскольку в них не осталось ни одной целой кости. Хозяин выглядел как типичный сумасшедший, когда закапывал тело жены на клумбе неподалеку от особняка. Если бы подозреваемый не умер, его вина была бы доказана без особых усилий. А вот о причастности к убийству доктора были только косвенные улики — прежде всего то, что он поспешно скрылся. — Почему полиция сразу не задержала Блэквуда? Почему смогла попасть в поместье только спустя несколько месяцев? — Сразу после преступления в особняк их просто не впустили. Потом началась обычная бюрократическая возня. Когда разрешение было получено, арестовывать уже было некого. Тронутое разложением тело Блэквуда полицейские нашли в склепе. У него был проломлен череп, поэтому поначалу решили, что Блэквуд тоже был убит, подозревая скрывшегося Милтона. Но потом эксперты сказали, что настоящая причина смерти — сердечный приступ, а травму головы он, скорее всего, получил при падении. Поскольку после экспертизы тело Джеймса Блэквуда не было востребовано родственниками, шеф полиции по своей инициативе вернул его в фамильный склеп. Нэнси встала, устремив взгляд в пространство. Будь она анатомом, то сразу бы поняла, что нашла в склепе скелет мужчины. Но она им не была, потому рассудила, что обнаружила останки Катерины Блэквуд, которую одумавшийся муж, заблаговременно позаботившийся о месте погребения для себя и супруги, что в те времена не было чем-то из ряда вон выходящим, все-таки поместил в подготовленное место, несмотря на то, что сам и являлся причиной ее смерти. Обращаясь за помощью к Тино, она рассчитывала узнать, где мистер Блэквуд обрел последний приют. Оказывается, все наоборот. В склепе тело Джеймса. Где же тогда то, что осталось от Катерины? — А тело жены Блэквуда? Что полицейские сделали с ним? — задала Дрю вполне закономерный вопрос. — Ничего, — последовал незамедлительный ответ. — Несмотря на то, что в распоряжении полиции была улика, фотография, тело Катерины Блэквуд так и не было найдено. — Хм, как интересно… Огромное спасибо, мистер Бальдуччи. Вы мне очень помогли. — Обращайся, если что, — благосклонно ответил полицейский и нажал отбой прежде, чем начал заниматься самовосхвалением, что было без сомнений Нэнси только на руку. Но не успела Дрю спрятать телефон, как он снова зазвонил. — Как дела, Нэнси? Всех преступников переловила? — Привет, Джесс! Не всех, но близка к этому. Подожди, не говори! Ты, наконец, перевела письмо горничной. — Да. И это было мегатрудно. У автора жутко неразборчивый почерк, но я справилась! Сейчас отправлю тебе перевод. Лови! Спустя минуту Нэнси получила сообщение. «Я возвращаюсь, мама! И ты не представляешь, как я жду этого момента. Надеюсь, ты войдешь в положение и приютишь меня, пока я не найду себе жилье, но даже если ты откажешь, я лишнего дня не останусь в этом доме. В особняке происходит что-то ужасное. Все началось со смерти ребенка. Всем сказали, что он родился мертвым, но я-то слышала крик новорожденного младенца. Потом — крик бешенства мистера Блэквуда. Что было дальше, я не знаю, потому что предпочла убраться подальше, но все изменилось с того дня. Миссис Блэквуд стала какой-то молчаливой и будто чем-то напуганной. Со дня похорон младенца она перестала выходить из хозяйской спальни. Мистер Блэквуд ушел в себя, погруженный в какие-то изыскания. Доктор сначала просто приходил по нескольку раз на дню, а потом и вовсе переехал в гостевую комнату. Он постоянно перешептывается то с хозяином, то с хозяйкой. Мне запретили подниматься на второй этаж, но я все же иногда проскальзывала туда в отсутствие хозяина, чтобы фотографировать. В тот день я тоже проскользнула наверх. Сразу, как увидела силуэт хозяина, промелькнувший мимо окна. Лучше бы я не видела ни его самого, ни его страшной ноши! Я ни минуты не сомневаюсь, что это он убил хозяйку. Я сфотографировала то, как мистер Блэквуд закапывает тело своей жены, и напечатала фотографии. Одну я передам полиции, вторую спрячу в тайник под тумбочкой возле кровати. Я писала тебе о нем, помнишь? Не знаю где сейчас хозяин, надеюсь, мне удастся выбраться незамеченной, чтобы добраться до почты и полиции. Да поможет мне Бог. Изабелла.» Нэнси поспешила в особняк. Под тумбочкой у кровати в комнате горничной ей без труда удалось найти незакрепленную половицу, под которой лежала фотография. Рассмотрев ее, девушка узнала изображенное на ней место: между подъездной дорожкой и тропинкой, ведущей в часовню. Это был довольно просторный участок, поэтому Дрю не удивилась, что полицейские не нашли тело. Вряд ли они перекапывали всю клумбу, а точное место по снимку не очень хорошего качества было сложно определить. Хотя… Нэнси пригляделась повнимательнее. Рядом с фигурой закапывающего тело жены Джеймса Блэквуда на земле четко выделялась тень от башни. Девушка вышла к нужной клумбе. Видимо, снимок был сделан приблизительно в то же время, что и сейчас: тень башенки находилась на том же месте и имела столь же четкие очертания. Ориентируясь по ней, Дрю отыскала предположительное место захоронения. Отметив его подручными средствами, детектив направилась в оранжерею, где среди садового инструмента приметила старую лопату. — Никогда еще у меня не было такого мрачного расследования… Пропавшие были, конечно, но они всегда находились целыми и почти невредимыми… Сейчас же точно не этот случай, — буркнула она, вонзая лопату в грунт. — Даже не знаю, чего я хочу больше, найти что-то или ничего не найти. И все же она нашла. То, что осталось от тела Катерины Блэквуд. Хотя поначалу и попала на ту же уловку, что, по-видимому, и полиция. Предполагая, что у Джеймса не было достаточно времени и сил, чтобы вырыть глубокую яму, выкопав углубление фута в два, Дрю подумала, что ошиблась с местом. Но потом что-то подвигло ее продолжить работу. Вот он — результат. С минуту Нэнси с жалостью смотрела на останки женщины, мало того, что зверски убитой мужем, так еще и лишенной его стараниями достойного погребения, а потом направилась в дом. В отличие от всех остальных, об этой находке следовало незамедлительно сообщить полиции. Первым, что Нэнси услышала, переступив порог дома, был шорох.