Тяжела корона

Драко находился в затруднительном положении. Оставался один час до того, как он должен был появиться в офисе в другой части Лондона на слушании презентации о том, почему инвестирование во Всевозможные Волшебные Вредилки являлось хорошей финансовой авантюрой. Тем не менее, он правда жаждал встречи, учитывая не-такие-ужасные взаимодействия с Джорджем и Роном в прошлую субботу; ему лишь нужно было позаботиться еще о нескольких вещах, и Драко сильно вжимался во время. Первым делом он отправился по летучему пороху в Гринготтс – разобраться с ежедневным депозитом. Обычно кто-то другой ходил вместо него, однако в третью среду каждого месяца ему лично требовалось подписать месячные ведомости и сравнить его гроссбух с банковским. Так как переводилась большая сумма денег, потребовалось около пятнадцати минут на завершение этого задания с момента, когда он начал говорить со своим посредником. Драко взглянул на часы и нахмурился, внимательно следя за стрелками. Он продолжил оглядываться вокруг лобби, надеясь увидеть одного из гоблинов, с которым у него были достаточно дружелюбные отношения, так что бы он смог бы попасть в секретную комнату и закончить начатое. К счастью, парень приметил Мармута и жестом обратил на себя его внимание. Мармут занимал старшую позицию в Гринготтсе и обычно лично ассистировал Драко во всем, в чем тот нуждался. Имя Малфой все еще имело власть здесь, где Галлеоны, золото и драгоценные камни управляли миром. Конечно, Мармут не упустил из виду постоянное сокращение баланса Драко; он просто был слишком профессионален, чтобы упомянуть об этом. Мармут прошаркал через лобби и остановился перед Драко. — Мистер Малфой. Следуйте за мной. Они вошли в маленькую комнату, и Драко положил свой чемоданчик на стол. — Сейчас вернусь с нужными бумагами, — проинформировал Мармут. Гоблин вернулся через пять минут, и они начали процесс подписывания, проставления инициалов, проверки и повторного просмотра, дабы убедиться, что все было в порядке. Двенадцать минут спустя Драко щелкнул чемоданом и пожал руки с гоблином. Он оживленно пересек лобби, пока его туфли звонко стучали по мраморному полу, а мантия вздымалась за спиной. Он взглянул на часы, когда вышел из банка. Оставалось сорок четыре минуты до встречи. Драко мысленно прошелся по чек-листу и направился в самую близкую к банку Аптеку. Аптека – за настойкой растопырника; затем Обскурус* – забрать книгу, которую он заказывал; дальше магазин Квиддича – за новой бутылкой полировки; и, в конце концов, Твилфут и Тэттингс** – за новой рубашкой, которую ему нужно было подогнать под размер. На все поручения оставалось мало времени, поэтому он старался выполнить все за один раз. Обычно Драко заранее писал в магазин, прося кого-нибудь отложить его покупку, так что ему требовалось лишь прийти и заплатить. Единственное место, куда он не написал заранее, была Аптека, потому что поставщик был инвалидом и ему было затруднительно легкой походкой плутать через узкие проходы. Драко точно знал, что искал, какой проход, какая полка. Он все еще шел вдоль списка в своей голове, когда зашел в магазин; повернул направо, нашел третий проход и направился ко второму ряду полок. Настойка стояла наверху – третье место слева. Он был так погружен в эту рутину, что не заметил молодую девушку, дотягивающуюся до его цели с другого конца прохода. Он не заметил юную леди до тех пор, пока его рука не приблизилась к ее, также обернутой вокруг последней бутылки настойки растопырника. Удивленный от неожиданного контакта, он посмотрел вниз, не отпуская руку, в вопросительные глаза Гермионы Грейнджер. Будто заряд магии прошелся по его позвоночнику, Драко немедленно оторвал руку, но не смог отвести глаз. Без слов она также убрала руку, оставляя бутылку на полке. — Грейнджер, — сказал он, удивленный тем, что увидел ее. — Привет, Малфой, — ответила девушка радостно. Гермиона была одета в джинсы и джемпер, ее волосы были забраны сзади фиолетовой резинкой. Даже если они были посреди самого популярного волшебного места во всей Англии, рядом с ней он чувствовал себя не в своей тарелке в полностью черной мантии. Драко взглянул обратно на бутылку. — Возьми, — сказал он. — Я могу вернуться через несколько дней, когда будет новый привоз. — Нет, ты бери, — ответила она. — Правда, я настаиваю, — парень взял бутылку и протянул ее девушке. — Я не очень нуждаюсь в ней, — сказала она. — У меня практически полная дома. Когда я открываю новую бутылку, люблю покупать еще одну, чтобы убедиться, что у меня всегда достаточно настойки. Честно, я даже не прикоснусь к ней неделями. Он стушевался. Вежливость диктовала, что он должен был позволить ей приобрести растопырник. Гермиона улыбнулась, и он вновь увидел ту красоту, которую разглядел в прошлую субботу. Она нежно оттолкнула бутыль, ее пальцы слегка коснулись его, отправляя незаметные волны электричества через руку. — Серьезно, Малфой. Я уверена, она нужна тебе больше, чем мне. — Точно? — переспросил он, держа бутылку, будто она могла укусить его. — Абсолютно. Бери, — девушка кивнула и улыбнулась. — Хорошо, — в голове он решил написать фирме Зелий этим днем и отправить ей настойку за его счет. Драко кивнул и хотел уже было пожелать ей хорошего дня, как вспомнил свое обещание поговорить с девушкой, если выдастся таковой шанс. Это была прекрасная возможность, так как она была одна. Единственной потенциальной сложностью была его встреча через тридцать шесть минут. — Эм, Гермиона? — сказал он, смакуя ее имя на кончике языка. Она оторвала взгляд от кусочка бумаги в руках, очевидно удивившись услышать свое имя. — Да? — Могли бы… мы пойти куда-то и… поговорить? Гермиона смотрела на него некоторое время, будто изучая. — Ну, ладно, — тон её был обеспокоенный. Он выдохнул, даже не осознавая, что задерживает дыхание, и одарил ее маленькой улыбкой. — Я пойду оплачу это и присоединюсь к тебе снаружи. Вскоре они вместе направлялись к ближайшему кафе, молча: никто не знал, о чем говорить. В то время, как Драко был довольно известным в Магическом мире и получал странные взгляды везде, где бы не находился, Гермиона была знаменитостью. Даже спустя семь лет после войны на нее оборачивались, особенно те ведьмы и волшебники, которые не жили в Лондоне или Хогсмиде, поэтому не часто видели ее. Солянка из их двоих, идущих вместе, привлекала намного больше взглядов, чем обычно они получали по отдельности. Интерес к Драко был порожден тем, что его видели не только с магглорожденной, а самой известной и запоминающейся магглорожденной ведьмой за все время. Он знал, что Гермиона получала взгляды не только потому, что он был Пожирателем Смерти, но также и из-за его имени. Малфой много мелькал в газетах на первых страницах, а особенно в последние дни после освобождения отца из Азкабана. Когда маловероятная пара прибыла в кафе, их спросили, предпочтут они столик в или за пределами помещения. Драко и Гермиона оба сказали: — Внутри, — в один момент. Они посмотрели друг на друга, и Гермиона покраснела, затем парень и девушка быстро и нервно отвели взгляд куда-то. Сев напротив друг друга за причудливый стол рядом с окошком, Драко заказал чашку чая, а Гермиона – стакан воды. — Закажи что-нибудь ещё, — сказал ей Драко, когда официант ушел. — Всё в порядке, правда. Недавно обедала. — Там была очаровательная выпечка под стеклянным куполом, — сказал он. Она скромно улыбнулась. — Нет, правда. Однако спасибо. Драко кивнул и принялся за чай, добавляя в напиток два кубика сахара и размешивая его, концентрируясь на том, чтобы не думать о том, что собирался сделать. — Ты всегда так делаешь? — спросила Гермиона, обращая на себя внимание. — Всегда делаю что? — Помешиваешь чай. Три круга по часовой стрелке, один – против. Он остановился и посмотрел на руку, затем на неё и продолжил мешать. — Похоже, что да, неосознанно. — Будто Бодроперцовое зелье, — заметила она, делая глоток воды. Драко усмехнулся. — Ты права. Мерлин знает, сколько раз я пил это зелье, что и не сосчитать. — О? — удивилась она. — Во время самых беспокойных бизнес сезонов я практически жил на Бодроперцовом зелье – по существу стимуляторе – и кофе. Это ужасно, знаю, но я делаю то, что должен. — Как часто у тебя занятые сезоны? — спросила Гермиона. — Ну, с сентября по декабрь, отдых в виде пары недель в январе, затем с конца января по июль, — Драко поразило то, что ей правда было интересно; девушка не просто задавала вопросы, чтобы заполнить тишину. Ее манера была легкой, и чем больше они разговаривали, тем более расслабленным он становился. — Тогда это медленный период? — Да, хотя вскоре всё вновь вернется на круги своя. После того, как школа начнётся, люди будут вновь более сфокусированными на бизнесе. — Ах, — она глянула на прилавок, делая ещё глоток. — Закажи что-нибудь, — повторил Драко, предполагая, что её взгляд упал на что-то сладенькое. — Всё за мой счет, воспользуйся возможностью. — Уверен? — Абсолютно, — он подозвал официанта, и Гермиона заказала круассан с шоколадом. После того, как она укусила первый раз, её глаза запорхали, когда она пробовала выпечку; он решил, что лучше ему решить все дела сейчас. — Так, Поттер хочет быть друзьями, — она кивнула, и мгновенно он увидел скептизм в её глазах. — Это то, что я подозревал, — сказал он. — Не пойми меня неправильно, — ответила она, проглотив. — У меня нет ничего против идеи быть друзьями. Я просто ещё не совсем поняла, как это должно случиться. Я пыталась думать об этом, представляя тебя в группе, когда мы были вместе. — Не очень выходит, не так ли? — его ухмылка была дразнящей. — Нет, — сказала она, улыбнувшись. — Но потом, мы совсем тебя не знаем. Это займёт какое-то время, и, я уверена, поначалу будет неловко. Придёшь на этих выходных на Квиддич? — Ещё не решил, — он сделал паузу, чтобы тщательно продумать свои следующие слова. — Вне зависимости от моего выбора я хотел поговорить с тобой. Она кивнула, жуя, её выражение было полно любопытства и скептизма. Драко сделал большой вздох и продолжил. — С Поттером и Уизли я могу отпустить свои действия в прошлом из-за детства. Поттер отказал мне в дружбе, так что я его не любил. Уизли был другом Поттера, поэтому он тоже мне не нравился. Дети не всегда ладят друг с другом: они дерутся, дают прозвища, шутят. Проклинают друг друга в коридорах. Они были виноваты настолько, насколько и я. — Ты и представить не можешь, — согласилась она. — Не могу сказать тоже самое по отношению к тому, как я поступал с тобой. То, как я с тобой разговаривал, клички, которыми называл, были взяты из унаследованного «колодца» ненависти и нетерпимости. Я просто повторял то, чему научился дома. К моменту, когда я вынужден был мыслить самостоятельно, я не жалел и мысли о тебе или об ошибках, которые совершил. Лишь был сфокусирован на том, чтобы меня не убили. Ему выдался шанс взглянуть на неё. Она отложила наполовину съеденный круассан и наблюдала за ним с немного нахмуренным выражением лица. Он вновь начал смотреть на поднимающийся пар от нетронутой чашки чая. — Я понимаю, что извинение за мои поступки значит мало. Я не могу изменить прошлое, и в этой ситуации мои слова едва ли имеют смысл для тебя, уверен, — он сделал паузу. — Поэтому, в дополнение к моему извинению, я… Я хочу, чтобы ты знала, — теперь он смело встретил её взгляд; действие, которое он не уверен был, что возможно было довести до конца. Её глаза были полны вопросов и искали его. — Я знаю, что ошибался, — сказал он, чувствуя, как его грудь напрягается от натянутых нервов. — Неправильно было ненавидеть тебя за то, над чем ты не властвовала. Насмехаться и издеваться при каждой возможности, — теперь он не мог отвернуться, даже если бы и пытался. Она, казалось, тоже не дышала. Парень твердо сглотнул. — И, напоследок, неправильно то, что я не помог тебе в тот день во время войны. В моём… с моей тётей. Гермиона рвано вдохнула и закусила губу, её карие глаза блестели. — Я не говорю, что шестнадцатилетний я поступил бы по-другому, но я знал в тот день, что неправильно было лишь стоять, хоть и боялся вмешиваться. Я хотел бы думать, что мужчина, которым я являюсь на сегодняшний день, постарался бы помочь тебе. Он выдохнул, чувствуя себе легче, чем за все годы. Независимо от её вопроса, он сделал, что смог, чтобы улучшить всё. Когда он вновь посмотрел на неё, Гермиона неотрывно пялилась на руки, сложенные на коленях. — Я должен был извиниться раньше, но… достаточно будет сказать, что моя жизнь была не совсем моей. Я очень сильно старался не думать много о войне и не много думал о том дне, пока не увидел тебя в субботу, — всё. Он сделал. Финиш. Они не разговаривали несколько минут, затем Гермиона посмотрела на него наполненными до краёв слезами карими глазами, но с улыбкой на лице. — Спасибо. Драко. Он вернул ей улыбку еще большую, чувствуя себя странно умиротворенно и практически… счастливо. — Ты прав, простое «прости» не значило бы много, но знать, что ты вырос из того мальчика из школы, меняет дело. — У тебя… Были ли длительные эффекты от заклинания? — неуверенно спросил он. — Нет, — быстро ответила она, глядя на выпечку. Часы Драко в этот момент пикнули, напоминая, что у него оставалось пять минут, чтобы пересечь Лондон и быть на месте встречи. Он выключил их и сделал глоток уже прохладного чая. — Тебе нужно идти? — спросила она. — Да. Но, если я опоздаю, не случится конец света. — Ты уверен? Драко пожал плечами. — Вряд ли они смогут начать без меня, — он сделал ещё два быстрых глотка чая перед тем, как почувствовал насыщение. — Хочешь взять выпечку с собой? — Хочу. Она вкусная. Драко вновь позвал официанта, опустил несколько Галлеонов, дабы заплатить за их перекус, и попросил пакет для Гермионы. Она взяла его и завернула свой круассан. — Спасибо ещё раз за это. — Без проблем, — он встал и отряхнул мантию. — Спасибо, что согласилась поговорить со мной. По некоторой причине она расплылась в улыбке, и из-за этого его сердце начало стучать. — Тебе стоит придти в субботу. Они ждут тебя. — Может быть, — сказал он, зная, что скорее всего пойдёт. Драко проводил Гермиону до выхода и придержал для неё дверь. Они стояли лицом к лицу на тротуаре, вновь приковывая взгляды людей. — Тогда увидимся, — сказала она, одаряя его маленьким взмахом руки перед тем, как развернуться и затеряться в сумасшедшей толпе вышедших на ланчтайм людей.

***

Драко, на самом деле, опоздал на встречу. Как только Гермиона аппарировала и пропала из-под его взгляда, он аппарировал, появляясь секундами позже в лобби Малфой Инкорпорейшн***. Калеб, его персональный ассистент, выглядел бешеным какое-то мгновение, и мгновенно расслабился, узнав своего работодателя. — Они там? — спросил Драко, принимая фолио от Калеба. — Прибыли десять минут назад, — ответил Калеб кратко. — Я предложил напитки и печенье, которое ни один из Уизли не принял. Драко кивнул и направился в конференционный зал с плетущимся позади Калебом. — Спасибо. Давай надеяться, что мы не исчерпали лимит времени. Конференционный зал в Малфой Инкорпорейшн был третьей дверью из двенадцати вниз по коридору. Внутри располагался длинный черный стол на двенадцать человек, а также в конце комнаты висел экран. На маленьком столике возле двери стояли чайник свежесваренного кофе и маленькие снеки: фрукты, крекеры и бисквиты. Одна из стен была стеклянной и открывала вид в коридор. Противоположную украшали магические картины видов страны. Бабочки порхали в воздухе, иногда чирикали птицы, а на одной из них можно было услышать слабый звук текущей воды. — Простите за опоздание, — сказал Драко, убирая плащ и ставя чемодан на пол рядом со стулом. — Пожалуй, начнём. За столом находились три самых доверительных советника Люциуса, а затем и Драко, бухгалтер, Джордж и Рон Уизли. Калеб сел справа от Драко. Рон выглядел болезненно, однако Джордж казался полностью расслабленным. Он встал и взмахнул палочкой на прожектор. На экране появилась картинка его магазина в Косом переулке. — Спасибо, мистер Малфой, за встречу, — когда он назвал имя Драко, правая сторона его рта изогнулась от удовольствия. Как странно должно быть это для Джорджа и Рона – делать формальную презентацию парню, с которым они пару дней назад играли в Квиддич. Появилась картинка гистограммы со стрелочками, показывающими распродажи за каждый год, вырастающие из иксов, каждый из которых прогрессивно рос выше. — Как вы видите, со времён войны Всевозможные Волшебные Вредилки стали приносить весомый доход, который с каждым годом растет. В 2001 году с открытием филиала в Хогсмиде прибыль буквально удвоилась. Мы верим, что этот тренд продолжится… Затем появилась другая картинка, показывающая планируемый заработок. — И, расширяясь на большом европейском рынке, мы предсказываем семикратное увеличение прибыли в следующем десятилетии. Мы верим, что сейчас самое время, чтобы попасть на борт к Всевозможным Волшебным Вредилкам. Затем воспроизвели картинки магазина в Париже, Риме, Праге и Мадриде. — Мы проделали значительную работу в Париже, и большинство из наших товаров уже можно отправлять за рубеж почтой. — У Европейского Совета разные стандарты на волшебные заведения, — сказал Драко. — Сможете ли вы встретиться с их требованиями в кратчайший срок, эффективной манере и с наименьшими затратами? Затем Рон встал, его костяшки побелели от того, что он держал кучу портфолио. — Да, мы справимся, — он протянул портфолио. — Здесь вы можете изучить наш бизнес план для подгона нынешних методов под требования ЕС. Драко пролистал портфолио большим пальцем, зная, что у него была сила заставить испытать Уизли неловкость. Ему было интересно: Рон был бы более или менее нервным на этой встрече, если бы Драко не присоединился к матчу по Квиддичу. Представленная информация была хорошей, детализированной и подробной. Очевидно ещё было много всего презентовать, но Драко надеялся закончить пораньше. — Спасибо, мистер Уизли и мистер Уизли. Если вы не против подождать в холле, мы предоставим вам ответ в короткое время. Джордж и Рон обменялись взглядами. Джордж сказал: — Не хотите послушать остальное? — Я уже достаточно увидел. Обмениваясь неуверенными взглядами, оба брата покинули комнату. — Ну? — сказал Драко, закрывая портфолио. — Ваше мнение? Чамберс, старый, хрупкий волшебник, который был уже в возрасте, когда Люциус впервые нанял его, начал первым. — У этих парней очень рыжие волосы. Затем сказал Додд, другой современник Люциуса. — Мои внуки обожают продукты Уизли. Джорджу Уизли было всего лишь семнадцать, когда он и его брат открыли магазин. Десять лет спустя он всё ещё не показывает каких-либо признаков спада. Я за то, чтобы поддержать их расширение. Люси Девенпорт, первая женщина, которую нанял Люциус, говорила последней. — Джордж Уизли появлялся в многочисленных журналах за свои инновации в работе с заклинаниями и зельями. Я слышала, он никогда не сдавал Ж.А.Б.У., и едва ли сдал С.О.В.У., хотя очевидно для бизнеса и магии его мозги шевелятся. — Превосходно, — сказал Драко, поворачиваясь к своему секретарю. — Калеб, пригласишь Уизли присоединиться к нам? Драко с интересом смотрел, как Джордж и Рон возвращались в комнату. Рон, понятно, еще нервничал, и, впервые, Джордж не был за себя уверен. Драко встал, глядя на обоих мужчин, двух людей, которых, возможно, вскоре он будет считать друзьями. — Поздравляю. С нетерпением жду открытия Всевозможных Волшебных Вредилок в Париже. Рон выпустил огромный воздух успокоения, что Драко подумал, будто тот мог взорваться. Джордж широко улыбнулся и протянул руку Драко, который принял её. — Вы не пожалеете, — с энтузиазмом сказал Джордж. Затем он повернулся и поблагодарил каждого советника Драко, а также бухгалтера и даже Калеба. Он собрал вещи с презентации, а затем ушёл вместе с Роном. Драко поблагодарил Чамберса, Додда и Люси за их уделённое время и пожелал удачи до следующей встречи. — У вас встреча в два, мистер Малфой, затем перенесённая с прошлой неделе встреча с главой Чародей Букс. — Наряду с обычной утомительной работой с бумагой и электронными письмами. Спасибо, Калеб. Я буду в офисе до двух.

***

Драко пришел домой без пятнадцати шесть. Он вышел из камина в то, что называлось Комнатой Путешествий. Пока большинство волшебных домов имели лишь один главный камин, высший класс имел несколько. Специальная комната была создана исключительно с целью для путешествий. Здесь всегда было достаточное количество летучего пороха, дополнительные плащи, чтобы просушить предыдущий, и место, чтобы вытереть обувь. Также были крючки для каждого члена семьи. Драко повесил на крючок плащ, который домашний эльф взял и отнес в стирку. Когда он ему понадобится, тот будет там же, где Малфой его и оставил. — Чиппи! — позвал один раз Драко, когда покинул Комнату Путешествий. Домашний эльф появился рядом с ним и старался поспеть за мастером. Драко был, на удивление, в хорошем настроении. Он виделся с Гермионой, завершил задание, где она была обеспокоена. Его встреча с Джорджем и Роном прошла на ура, и он чувствовал странное чувство удовольствия от одобрения их заявки. Остаток дня пролетел быстро и без инцидентов, он даже остановился в магазине для Квиддича по пути домой за полировочным маслом, которое ему было нужно. Драко ждал субботней игры в Квиддич. — Что-нибудь случилось, пока я отсутствовал? — Нет, Мастер. — Хорошо. Что на ужин? — Я думал, возможно, грудинка. — Замечательно. Принеси мне к этому вино, Шардоне девяносто седьмого года. Есть какая-то почта? — Да, Мастер, она лежит на столе, сэр. — Спасибо, Чиппи. Дай мне знать, когда ужин будет готов. Сегодня вечером я буду кушать в столовой. Чиппи кивнул и исчез, когда Драко поднимался по лестнице на второй этаж. Он сделал два дела за раз.

***

Вечер прошел не так, как планировал Драко. Он не поужинал в столовой и передумал о том, что хочет, четыре раза, в конце концов, отменяя все. Он не выпил вино, лишь лучшую бутылку коньяка отца, которую тот хранил на рождение первого ребенка Драко. Драко никогда не думал, что у него появятся дети, – никогда не находил ведьму, которую хотел, никогда не имел времени на себя – поэтому выбрал винтажную бутылку. Он резко упал на свой офисный стул, встречаясь лицом с двойными французскими дверьми за столом, открывающими вид на маленький балкон, с которого видна была территория Мэнора. Двери были открыты, и холодный ночной воздух сквозил через волосы. Весь свет в офисе был выключен, кроме горящей свечки на столе, которая практически растаяла. Единственными звуками, доносящимися из сада, были стрекотание сверчков, дуновение ветра, обычный пронзительный крик павлина. Сознание Драко кружилось вокруг разных тем, а на столе лежал открытый кусок пергамента рядом с маленькой кучкой фотографией. Он и правда верил, что всё это закончится после освобождения отца. В конце концов, как это могло продолжаться? Он знал, что нуждался в плане, и у него не было никакого желания составлять его. Драко сделал еще один глоток алкоголя и вздохнул, закрывая глаза и откидываясь на спинку стула. Ветер гулял, шевеля шелковистые прядки, напоминая о полёте, и он подумал о наступающей субботе и Квиддиче. Парень мог едва ли поверить, что сыграл игру, что улыбался, смеялся, чувствовал себя почти счастливым. Худшая часть, часть, из-за которой он хотел биться головой о стену, была тем, что он верил, будто это могло продлиться. Он думал, что его жизнь может, наконец, начаться. План. Он обдумывал слова, надеясь, что что-то придет ему в голову. Чтобы сформировать план, ему нужны были детали, информация. Ему следовало найти мерзкого типа, заколдовать, отрезать пальцы один за другим и засунуть истекающие кровью руки в горячий, кипящий котел кислоты. Затем… Драко опустошил стакан и призвал магией бутылку. Не получится остановиться на неудовлетворительных вещах, которые он хотел сделать с этим дураком, когда найдёт его. Ему следовало сфокусироваться на плане. Он был один, что всё осложняло. Если бы у него кто-то был – всего лишь один человек – у которого бы возникали идеи, словно попрыгунчик, кто-то, кто бы занимался мозговым штурмом с ним, он чувствовал бы себя лучше. Тогда этому человеку пришлось бы рассказать секрет. Грудь Драко сжалась от мысли рассказать это кому-то. Не то, чтобы он хотел поместить другого в эту путаницу, но мысль о том, что он мог излить душу, была утонченной. Не было много вариантов насчет людей, которым он мог рассказать. Его отец, как только вернет кольцо с печаткой, – однако случится это не раньше, чем через два месяца, а Драко должен был начать действовать до возвращения родителей. Он не мог сказать кому-либо из семьи, никому из знакомых. На каждом пергаменте, который он получал, были запечатаны глубокие и темные заклинания, буквально связывающие его язык. Единственный человек, которому Драко достаточно доверял, чтобы рассказать, был Грег, но он был чистокровным, также связанным с древней магией. Даже если бы не был, Драко не мог быть уверен, что мог доверять парню. Они были друзьями, правда, возможно, Грег был самым близким другом, который когда-либо был у Драко, но он никогда не делился многим о себе. Малфой был приватным мужчиной, который никогда не чувствовал нужды высказаться о размышлениях, мыслях, чувствах или другом. Будучи ребенком, он пришел к выводу, что «друг» означает любого, кто будет прикрывать ему спину, если дать достаточно конфет или иначе заплатить. Он удивлялся близости между остальными, задумываясь, почему они полностью открывались, давали другим людям так много силы над собой. Что-то кликнуло в сознании Драко. Возможно, тебе не нужны друзья сейчас, на данный момент, но они понадобятся когда-нибудь. Поттер… Неужели он знал? Драко выпрямился на стуле, его бровь изогнулась. Как Поттер узнал? Он был уверен, Гарри был замешан в деле с коробкой, которую он хранил для Люциуса, но теперь он сомневался в своих знаниях. Парень встал и вышел на балкон, начиная ходить из стороны в сторону. Через несколько моментов он остановился и облокотился на ограду. Не было ни единого шанса, что Поттер знал что-либо о письмах, которые получал Драко. Конечно, он упомянул бы их, не умалчивая информацию; раздумывая о его предложении о дружбе, Драко не знал многого о Гарри Поттере, но уж точно знал, что, если Гарри считал его другом, он сообщил бы ему любые новости, связанные с проблемами Драко. Он также понимал, что Поттер был тем человеком, который бы помог Драко, даже если они бы и не были таковыми друзьями. Ветер вновь поднялся и окатил волной воздуха Драко, взъерошивая светлые волосы. Он нес сладкий запах жасмина и гардении из маминого сада. Возможно… Драко размышлял над высказыванием Поттера, когда до него дошло, что он никому не доверял. Если он не мог довериться близкому другу со своей проблемой, как он мог ожидать доверия к практически незнакомцу? И что Поттер мог сделать, чего не мог Драко? Он не знал, был ли тот хорош в мозговом штурме или исследованиях. Гарри, возможно, сказал бы Драко, что сочувствует, потратил бы пару минут, притворяясь, что думает, а затем сказал бы, что ему жаль и он не может помочь. Ему не стоило рассматривать Уизли: ему он доверял еще меньше, чем Поттеру. Неизбежно его мысли остановились на Гермионе. Она была последним человеком, которого он хотел втягивать, только из-за того, что она уже и так настрадалась за свою жизнь. К тому же, если он не найдет ублюдка, он или она могут оказаться в опасности. Гермиона ничего ему не должна была: не было никакой причины спрашивать ее или шантажировать. Однако, чем больше он думал о всех причинах, почему не хотел рассказывать ей, тем больше его сознание колдовало убедительные аргументы, почему она была идеальным человеком для помощи. По странной причине он подумал, что мог довериться ей. Может быть это из-за того, что случилось между ними этим днем за чашечкой холодного чая и съеденного наполовину круассана, но он чувствовал с ней связь. Она, как Поттер, была человеком, который сделает что угодно ради друга; даже если они не были ещё точно друзьями, парень знал, что с точной просьбой она помогла бы даже ему. По крайней мере, он надеялся. Тем не менее, он все еще не хотел спрашивать её. Драко помнил конец их прошлого и ненавидел мысль о вторжении в её жизнь, просьбе её участия в его будущем. С другой стороны, девушка была бы идеальна для создания теорий и исследования; как он знал, по крайней мере. Она всегда была особенно яркой, и люди до сих пор говорили о ее доблести с палочкой. Главной причиной, почему Драко хотел поговорить с Гермионой, однако, было то, что он подозревал, что, возможно, мог рассказать ей обо всем. Он бы просмотрел все письма, которые получил, и проверил, но ему казалось, что девушка смогла бы освободить все эти письма от темных и опасных заклинаний и проклятий, которые были там. До Драко дошло, что он попросту не мог подойти к Гермионе и попросить помощи. Он даже не знал, чем она занималась по жизни, где её можно было найти. Ему пришлось бы найти её, а потом придумать, как преподнести его предложение так, чтобы она вынесла из него для себя такую же пользу. Он всегда мог предложить ей заплатить, но сомневался, что это могло быть хорошим мотиватором. Драко расслабился впервые за вечер. У него был план; ну или, по крайней мере, план перед настоящим планом, которому предстояло появиться. Шаг первый: нанять Гермиону Грейнджер. Шаг два: придумать план. Он усмехнулся своему списку и пропустил пальцы сквозь волосы. Парень вернулся к стулу и утонул в нем. Он чувствовал себя странно, слишком старо для двадцатипятилетнего. Больше, чем что либо, он хотел разобраться с этой путаницей. Это больше не могло продолжаться, просто не могло. В идеале он хотел бы решить проблему до того, как о ней узнал бы Люциус, но он не рассчитывал на это. Он справлялся с этим семь лет; парень не думал, что сможет решить это за два месяца. Драко думал о матери, её жизни за последние семь лет. Они выросли ближе, развивая такую дружбу, где они разговаривали о своих занятиях, предпочтениях в определенных вещах – еда, декор, вино – и остальных людях. Они никогда не углублялись в жизнь друг друга, идеально наслаждаясь наблюдением, будто рассматривая картину. Это было интересно, красиво, временами трагично, но неприкасаемо. Драко совершенно не хотел втягивать её. Он любил свою мать, любил жертвы, на которые она пошла ради него, любил её за помощь Гарри Поттеру в день последней битвы. Она прошла через многое, никогда не просила за свою жизнь, чтобы наверстать в войне, за своего сына, чтобы показать преданность мужчине, который украл её у мужа задолго до этого. Ей больше не надо было страдать. Драко желал, чтобы женщина навсегда осталась неприкасаемой для чего-то уродливого или неприятного. Он знал, что это невозможно, но, если он мог сделать что-то, чтобы предотвратить её боль, он делал это. Все, чего он больше всего хотел, так это нормальную жизнь кого-то его возраста. Драко пропустил дополнительные тренировки, на которые ходило большинство его сверстников и не сдал Ж.А.Б.У. Он едва ли помнил седьмой год или последнюю половину года в школе. Его вынудили занять роль бизнесмена и выучиться, как результат. Это было комфортно, он полагал, знать, что у него всегда есть место в компании отца; хотя никто не подозревал, что Малфою совершенно не нужно было это. Однако большинство ведьм и волшебников, с которыми он ходил в школу, уже были женаты, некоторые даже обзавелись детьми. Был невероятный бум пар и свадеб, последовавший за резолюцией войны. Из всех в его доме, кто не был мертв или в тюрьме, только он, Пэнси, Грег, Тео и Дафна Гринграсс еще не присоединились к этой свадебной суматохе. Пэнси – потому что она любила его еще с подросткового возраста и ждала, надеясь, что он вдруг очнется и почувствует тоже самое. Грег не женился, потому что вынужден был сфокусироваться на семейном бизнесе. Теперь он с ума сходил по Пэнси, которая, как Драко думал, даже не посмотрит на его друга ни в каком другом ключе, кроме как «парень, крутившийся вокруг». Тео был занят антикварным магазином, но каждый раз его замечали с какой-либо ведьмой. У Драко всегда было подозрение, что Тео предпочитал парней, но тот был осторожен и появлялся с достаточным количеством женщин, что никто и не мог подумать не то о его хроническом статусе холостяка. Драко и Дафна встречались какое-то время сразу после войны, но струна его работы быстро поставила его на место. Затем девушка три года встречалась с Блейзом Забини, пока не узнала, что тот ей изменял. Теперь она встречалась с мужчиной из могущественной семьи Датчей. Что до Драко, он был слишком занят, чтобы у него хватало времени на женщин. К тому же, он не встречал ту, за которой хотел бы ухаживать. Парень держался отдаленно, однако и никогда не нуждался в женской компании. У него был список женщин, которым он мог позвонить, если нужно было свидание на встречу, и дамы обычно желали присоединиться к нему после. Ничего из этого не значило для него ровным счётом ничего, и он убеждал девушек, что его сердце было недоступно. Некоторые из них не воспринимали слова всерьез, закатывали истерики, и парень вынужден был напоминать им, что их предупреждали. За семь лет, что его отец просидел в тюрьме, Драко и не думал позволять себе то, что упускал. В течение пяти дней после освобождения отца он наслаждался идеей о том, какая жизнь будет после того, как он вернёт бизнес отцу. Он еще не приблизился к составлению планов и едва ли сформировал пару главных мыслишек. Ему хотелось путешествовать, никому не отвечать, почувствовать жизнь. Драко знал свою мать, особенно она желала, чтобы сын нашел хорошенькую ведьму, дабы остепениться, но отец, казалось, дал понять, что тот может делать то, что захочет. Это был резкий контраст из его разговора перед тем, как Люциус был заключён. Тем не менее, Драко даже и близко не думал о помолвке. Он хотел свободы прежде, чем мог о чем-либо подумать. Драко вздохнул, чувствуя усталость. Он глянул на часы внутри офиса и увидел, что наступил практически час ночи. Ему следовало быть в офисе в восемь следующим утром, но он еще не собирался в кровать. Хотя и знал, что должен был, надеялся, что если ляжет здесь, то попадет в страну Морфея мгновенно. Он встал и закрыл двери, затем задул то, что осталось от свечи. Взял книгу и оставил анализ. Луна была яркой этой ночью и светила через стекло французских дверей, падая на кусочек пергамента, который лежал, все еще видимый, на столе Драко. Малфой, Давно ты от меня ничего не слышал. Не сомневаюсь, ты начал думать… что? Что о тебе забыли? Что остановились? Возможно, ты начал представлять свою жизнь без меня. Такого нельзя было допустить. Даже если я больше не могу шантажировать тебя преступлениями отца, у меня есть пара снимков, которые должны заинтересовать тебя. Конечно, ты не захочешь, чтобы эти фотографии дорогой мамули всплыли. Какой будет скандал! Давай избежим проблем, не так ли, и продолжим наше маленькое… соглашение. Ты знаешь, что я хочу: обычные 100,000 Галлеонов. Положи деньги в безопасную депозитную коробку, как обычно. Если провалишься, эти снимки найдут свой путь в лучшие руки для этой работы. Не могу не нарадоваться, что наше общение продолжится. Все как обычно: на письме заклинания, запрещающие тебе говорить и так далее. До следующего месяца…