Во имя королевства

— Странная она, — негромко произнесла одна из служанок, отпивая глоток поданного к завтраку питья. — О ком это вы? — Джейн поставила свой поднос на свободное место напротив двух других девушек и опустилась на скамью. Не то чтобы это было особенно тактично — таким способом вклиниваться в разговор других старших — не по возрасту, а по рангу среди дворцовой челяди — служанок. Джейн, пусть с назначения не прошло и недели, но была третьей, и с младшими чинами общаться уже перестала, а с вышестоящими контакта пока не наладила. Но горела желанием это исправить. — О герцогине, — пояснила с елейной улыбкой горничная принцессы Анны-Тиены, после чего продолжила, как будто личная служанка герцогини не сидела в этот момент за их столом. — Поговаривают, она с самого своего рождения седая, — девушка понизила голос. — Мать умерла родами, а отец, герцог-то, помер, едва глянул младенцу в глаза. И с возрастом ничего не изменилось, — добавила она, выразительно глянув на Джейн. Замечание было, в общем-то, справедливое. В Золотой Земле дворяне с колдовским даром — редкость, и желающих служить им находится не особенно много. А у герцогини слуги тем более не задерживались — предшественница Джейн, женщина уже преклонного возраста, была единственной, кто удержался на своём посту больше года: она служила Тиане ещё с того дня, как она была признана наследницей, и две недели назад она скончалась — как предполагалось, от старости. Но верили в это немногие. — Чушь, — покачала головой Джейн. — А ты проверяла? Какие они у неё, глаза-то, серые или голубые? — ехидно осведомилась другая девушка, одна из четырёх горничных королевы Линетты. — Никто не знает, все боятся ее проклятий. Джейн не смогла ответить, и девушки рассмеялись. Чувствуя негодование, она поднялась из-за стола, так и не притронувшись к еде на своём подносе. — Я выясню это, — она поджала губы. — И когда со мной ничего не случится, вы поможете мне развеять эти глупые сплетни, — добавила она, после чего, оправив передник, направилась к выходу из столовой. Про герцогиню Тиану Блэкмаунтен говорили действительно много — но говорили в основном шёпотом, вдали от высоких сводов парадных залов и искренне молясь, чтобы герцогиня ни о чем не узнала. Поначалу она вызывала любопытство своими необычными волосами и некоторое отвращение — происхождением. А потом ее колдовской дар перестал быть тайной — по крайней мере, для обитателей дворца. От остальных жителей его пока худо-бедно скрывали. Теперь имя герцогини вызывало страх… и ещё больший интерес, потому что страх и порождал все эти сплетни и слухи. Джейн шла по коридору, ведущему к покоям ее Светлости, не обращая никакого внимания ни на старинные гобелены ручной работы, ни на фрески, которые обычно могла разглядывать часами. Девушка в основном по ним и ориентировалась во дворце — лабиринт коридоров был для неё совсем простым, все, что было необходимо — припомнить, какие детали интерьера должны встретиться на пути. Но сейчас ноги сами несли ее по успевшему хорошо запомниться маршруту, а сама она мучительно раздумывала над предлогом, под которым собирается побеспокоить герцогиню. Теперь и она ощущала некоторую тревогу — в конце концов, слухи нередко имеют под собой почву, а доживать свой век в облике какой-нибудь жабы Джейн не хотела. Что ж, она не просто так получила этот пост — а значит, что-нибудь да придумается.

***

— Я ничего не понимаю, — Тиа в четвертый раз перетасовала колоду гадальных карт и разложила несколько перед кронпринцем, и в четвёртый раз это были одни и те же карты. Шанс, что это было простым совпадением — ничтожный. Принц Филипп на это лишь беспечно пожал плечами. — Я доверяю твоему чутью больше, чем карточным предсказаниям, — произнёс он, поднимая взгляд от стола. В покоях герцогини Блэкмаунтен всегда царил полумрак. Несколько нарушали его лишь лучи солнца, пробивавшиеся в щели между плотных бархатных штор — они прорезали тени, как лезвие — плоть. И в одном из таких солнечных пятен и сидела юная принцесса-герцогиня. Белые волосы ярко блестели, и в утреннем свете казались нежно-золотыми, зеленые глаза — такие же, как у него — немного светились, как всегда, когда она колдовала, и смотреть на неё было больно. Она не была предназначена для этих темных покоев. Она должна была жить, как и он, в южном крыле дворца, где жила остальная часть королевской семьи. Но Тиа обитала здесь, среди министров, остальной знати и послов других королевств. Филипп не понимал, в чем смысл такого количества лжи. Подумаешь, беловолосая!.. Он не стал бы отрекаться от собственной дочери, что бы ни говорили составленные сотни лет назад и оттого во многом устаревшие заповеди Союза. Но он пока не был королём, чтобы исправить ошибку своих родителей. — …Ты меня вообще слушаешь? — вздохнула Тиа, прищёлкнув пальцами перед носом у брата. — Прости, — вздохнул он. — Что ты говорила? Она не ответила. Секунду Тиа вглядывалась в лицо принца, после чего протянула к нему руки и, нежно обняв ладонями, начала что-то шептать. Филипп увидел, что на дне ее глаз снова начало разгораться сияние силы, но уже спустя секунду она смежила веки и чуть сильнее сжала его голову. Почти с минуту он сидел, не смея шелохнуться и позволяя себе вдох через раз. Тиа редко прибегала к такому методу предсказаний — он требовал от неё слишком больших усилий — но и точностью своей поражал. Наконец, она шумно выдохнула и отпустила его. Смахнув со лба испарину, девушка поднялась с подушки, на которой сидела, и с трудом встала на ноги. — Не понимаю, — честно сказала она, глядя на Филиппа почти испуганно. — Ты едешь делать предложение, а я вижу только дым, пепел и чароит. — Если бы мы играли в ассоциации, я бы сказал, что речь идёт о драконе, — принц зарылся рукой в волосы, размышляя, что это могло значить. — Знаешь, братец, иногда… — она вдруг замерла, после чего метнулась к шторе и резко отдернула ее. За ней… стояла служанка, которую трясло так, словно ещё немного — и она зубами стучать начнёт. Пока обе девушки стояли, в упор глядя друг на друга и не зная, кому как реагировать, Филипп, наблюдавший эту сцену, не выдержал и расхохотался. — Честное слово, не знаю, кто из вас растерян больше, — улыбнулся он, подходя к ним. — Давно ты тут стоишь? Девушка промямлила в ответ что-то неясное. — Кто ты? Должность во дворце? — сухо спросила Тиа, скрестив руки на груди и поглядывая на дверь — видимо, размышляла, позвать ли стражу или сначала попытаться разобраться самой. Служанка в это время завороженно разглядывала глаза герцогини, и она, спохватившись, мотнула головой, чтобы их хоть немного закрыла чёлка — хотя было, в общем-то, уже поздно. — Меня зовут Рета, Ваша Светлость, — тихо ответила она. — Я горничная ее Высочества Анны-Тиены. Брат и сестра хмуро переглянулись. — Зачем ты здесь? — спросил Филипп, подступая к девушке ещё ближе и тем самым практически вторгаясь в ее личное пространство. Служанка на это ничего не ответила. — Думаю, стоит сопроводить ее к отцу. — Лучше к матушке, это она приглядывает за челядью, — подсказала Тиа, после чего открыла дверь, соединяющую приёмную с основным коридором. — Я разберусь с ней и приду, — ободряюще улыбнулся Филипп сестре, переступая порог, — А пока попрошу кого-нибудь принести тебе чаю, чтобы ты хоть немного взбодрилась. Коридоры в утренние часы ещё были пусты, и шанс, что кто-то обратит внимание на их фамильярность, был невелик — некому было замечать, кроме горничной их младшей сестры, и без того успевшей узнать слишком много.

***

Филипп сдержал своё обещание и прислал к сестре ее горничную с чайником великолепного чая с бергамотом — восстановить силы после обряда и поймать душевное равновесие, нарушенное парой любопытных ушей. — Что-нибудь еще, Ваша Светлость? — Джейн, сильно рискуя нарушить этикет, попыталась заглянуть в глаза герцогине, но чёлка делала их цвет почти неразличимым. Любопытство служанки не осталось незамеченным. — Да, — Тиа присела на край диванчика, стоявшего в алькове у стены. Все-таки, что бы ни происходило, родители заботились о ней, как могли: ее покои были самыми просторными среди гостевых, и мало чем уступали покоям Ан-Ти, что хоть и не было утешением, но и не бередило и без того не заживающую рану. — Расскажи мне, почему моим глазам сегодня уделяют столько внимания. Джейн после этих слов разве что не подпрыгнула от испуга. — Извините, Ваша Светлость, — нашлась, наконец, она, — Но про Вас ходит столько слухов, что я позволила себе попытаться развеять хотя бы некоторые из них, — у Джейн не было красивой лжи для оправдания, и ей оставалось лишь надеяться, что герцогиня хоть немного смягчит наказание, услышав правду. — Вот как, — удивлённо произнесла Тиа, после чего поднялась с диванчика, чтобы налить чай во вторую чашку, и подала ее горничной. — Выпей. А после — расскажешь все ещё раз, но уже по порядку и в мельчайших деталях. И Джейн рассказала — и про диалог в столовой, и то, что слышала от других, и… — Что ж, давай говорить начистоту, — кивнула герцогиня, разглядывая вышивку на ткани своего платья, пока подбирала слова. — Я доверяла твоей предшественнице, — на этих словах девушка улыбнулась, и с неё разом слетела вся строгость. Она, пусть на несколько коротких секунд, но стала обычной шестнадцатилетней девушкой, а не герцогиней с ведьмовством на полставки. — И хотела бы доверять тебе, раз ты так стремишься мне помочь. Сделав глубокий вдох, Тиа аккуратно убрала челку.

***

— Я ни за что не раскрою вас, Ваше Высочество, — Джейн поклонилась стоявшей перед ней девушке. — Для всех я — Светлость, так что лучше и тебе звать меня так, чтобы не ошибиться случайно, — рассмеялась она. — И… знаешь, — она вдруг посерьёзнела, — ты не должна пытаться развеять эти слухи. Пусть говорят о чем угодно, кроме правды, — улыбнулась она. — Как прикажете, Ваша Светлость.

***

— Когда я услышала, что Рета пропала, то передумала проверять, что там у герцогини с глазами, — Джейн довольно правдоподобно изобразила испуг. — Я слышала, что мою предшественницу она заставила выпить яд, и как-то мне не хочется повторить ее подвиг. — Яд? Правда? — горничная королевы наклонилась к ней поближе, чтобы лучше слышать. Уже совсем скоро весь дворец запишет на счёт герцогини Блэкмаунтен ещё одно ужасное преступление. Но Джейн было, в общем-то, все равно. Ведь она теперь знала, что все было совсем не так.