Держи порох влажным

Касательно Дэвида Персиваля Меркель тоже мог бы сказать, что предпочитает другой тип мужчин. В смысле – вообще людей. Этот колоритный, громкий, нахальный мужик часто ошивался у него в баре, фарцуя разновсяческим дефицитом – Меркель знал от своих панков, что в качестве валюты тот принимает в том числе и информацию, и по характеру этой информации заключил, что Персиваль из Ми-6. Поэтому, собственно, он и подсуетился вывести их с Биноклем через черный ход во время последней облавы – сам Меркель работал на ЦРУ, и с английской разведкой интересы в Берлине у них были общие. Но он, считая коллегу не глупее себя, полагал, что и для Персиваля его прикрытие таковым давно не является. Поэтому, когда они – втроем, включая Лоррейн – встретились в его штабе, чтобы подобающим образом снарядить в дорогу перебежчика Бинокля, и Дэвид удивленно протянул: "А я думал, Меркель просто хороший бармен!", слышать это было приятно. "Я тебя раскусил, а ты меня нет". Правда, через несколько минут после комплимента старший коллега непринужденным жестом подложил молодому агенту свинью, вынудив спешно, буквально на коленке перекраивать план с учетом появления новых лиц - жены и дочери Бинокля. Меркель, конечно, справился, но осадочек остался. Дело, которое они затеяли, пахло… не совсем хорошо с точки зрения морали. Вообще, если бы Меркеля спросили, он бы сказал, что Бинокль паниковал совершенно напрасно. Стена по всем прогнозам, включая его собственный, должна была пасть буквально на днях, и где-нибудь наглухо перекрыться до этого исторического момента было бы куда легче и логичнее, нежели прямо сейчас внаглую штурмовать ее с поддельными документами на глазах у КГБ и штази. Но страх заигравшегося в опасную игру пожилого неказистого офицера германской тайной полиции был слишком удобен их с Лоррейн разведкам – обеим. Если бы Бинокль не боялся до потери пульса, черта с два он вышел бы на Персиваля со своим отчаянным шантажом: данные списка агентов, который он запомнил наизусть, в обмен на помощь в побеге из восточного Берлина в ФРГ. А список был им чертовски необходим. Обеим разведкам. Хотя если бы они с Лоррейн знали, что он уже у Персиваля, многое могло бы измениться. Она не зря не доверяла Дэвиду… впрочем, у него были свои причины не доверять ей. * * * Задумка с зонтами как прикрытием от снайперов удалась на отлично. Свой Меркель раскрыл последним – его лицо было спокойным, и только блеск глаз да легкий довольный изгиб губ выдавали, что на самом деле он в эйфории, как и всегда, когда что-то успешно шло по намеченному плану. Их с Лоррейн плану. Который, кажется, стал сюрпризом для Персиваля. А ты думал, мужик. Тебе одному можно внезапно притаскивать к одному договоренному объекту еще двоих в нагрузку – штампуй, Меркель, паспорта? Со скоростью пешего потока демонстрантов они двигались вперед, к стене. Краем глаза Меркель заметил, что Персиваль увлекает своих подопечных к припаркованному автомобилю и усаживает в него. А потом раздался звук выстрела, который его чуткое ухо четко выделило из фонового шума толпы. Пока Меркель выбирался из гущи людей, осматривался и наскоро оценивал обстановку, Лоррейн успела куда-то утащить Бинокля – стреляли наверняка в него – и убраться сама. С одной стороны – хорошо, с другой – неплохо бы поконкретнее знать, куда. Он снова нырнул в толпу, бесцеремонно расталкивая протестующих локтями. Несколько быстрых вопросов знакомым ребятам – и пожалуйста вам результат: светловолосая женщина и подозрительно скрюченный мужик скрылись в дверях вон того дома. В "вон том доме" он, осмотрительно и с разумной осторожностью обследовав нужный подъезд снизу доверху, нашел только кучу еще тепленьких трупов. Некоторые были ему знакомы – точнее, скажем так, узнаваемы, - но ни светловолосой женщины, ни потасканного дядьки в кошмарной рубашке, какую Меркель бы и под страхом смерти не натянул, среди них не обнаружилось. Похоже, Лоррейн с подопечным благополучно отбились и сумели уйти. Вовремя высунувшись из окна последнего этажа, Меркель успел услышать, как Лоррейн угрожает подъехавшим, видимо, на звуки перестрелки полицейским на ужасном немецком. Захватила их машину – ну ничего себе блондинка! Он беззвучно, но с искренним удовольствием расхохотался, параллельно прикидывая план дальнейших действий. Собственно, путь из здания, оцепленного полицией, оставался один – по крышам до первой достаточно крепкой водосточной трубы. Они уехали на самом деле не так уж далеко – всего лишь до набережной Шпрее. Меркель пробежал ту же дистанцию по параллельной улице за несколько минут, прислушиваясь к доносящемуся шуму, выделяя из него визг шин, грохот ударов, звуки выстрелов. Побоище там, похоже, разворачивалось знатное. Кое-что ему даже довелось увидеть – полицейский "жигуленок" задом перелетел перекресток прямо под носом у грузовика, а вот гнавшейся за ним и не успевшей ни проскочить, ни оттормозиться "ниве" повезло меньше. Визг шин, разворот – и Лоррейн втопила в обратном направлении. Чертыхнувшись, Меркель устремился туда же, внутренне взывая к богам всех конфессий, чтобы она уже где-нибудь припарковалась – у его селезенки были свои пределы терпения. Он выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как "жигуленок", остановившийся на берегу Шпрее опрометчиво близко к воде, летит в реку, любезно подтолкнутый в бок очередным детищем советского автопрома, вылетевшим из ближайшего переулка. Из детища не спеша вылезли двое, встали на краю парапета и принялись любоваться, как машина погружается в воду. Кажется, они серьезно собирались либо дождаться, не всплывет ли кто на поверхность, либо удостовериться, что этого точно не произойдет. Будь Меркель на их месте, сам бы именно так и поступил. Но с его точки зрения, с другой стороны баррикад, это был совершенно нежелательный поворот. Насчет маленького пистолета, который он достал для Лоррейн по ее просьбе, Персиваль был, в общем-то прав: если бы его обнаружили на границе, у них были бы весьма неиллюзорные проблемы. Но сам-то Меркель стену пересекать не собирался – поэтому похожая смертоносная игрушечка лежала на своем месте, в кармане пальто. Правда, патронов в обойме оставалось всего два, так что стрелять нужно было наверняка. На меткость он не жаловался, но позиция была не из лучших – одна цель перекрывала другую, и вдобавок обоих загораживала их же машина. К счастью, гэбэшники слишком увлеклись созерцанием бликов тусклого ноябрьского солнца на мирной глади Шпрее, чтобы следить еще и за тем, что происходит у них за спиной. Пригнувшись, Меркель пробежал вдоль ряда припаркованных вдоль реки машин и упал на колени за вражеской "нивой". Почти припав ухом к асфальту, заглянул под нее и убедился, что маневр прошел незамеченным – носки туфель противников были по-прежнему повернуты к реке. Резко выпрямившись, четким попаданием в голову снял одного – падая, тот крайне удачно ухватился за своего товарища, и в воду в итоге рухнули оба. Второго Меркель прикончил прицельным выстрелом с парапета. Он отправил разряженный пистолет вслед за жертвами и потянул было с плеч пальто, с отвращением предвкушая неземное счастье нырять в ледяную воду в надежде кого-то там найти и выловить – и с непередаваемым облегчением увидел, что на поверхности показалась облепленная светлыми волосами голова. Одна. Меркель отступил в подворотню в том самом переулке, из которого вылетела "нива", и, позволив себе слегка расслабиться, нашарил в кармане сигареты. Здесь было так тихо и безлюдно, что с трудом верилось, что на Александерплатц продолжается протестное шествие, а в соседнем квартале куча полиции и зевак изучает последствия групповых автоаварий, учиненных Лоррейн и ее преследователями. Дождавшись, когда агент Бротон, дрожа, хромая и безрезультатно кутаясь в насквозь мокрое пальто, появится из-за угла, Меркель бросил окурок, в два прыжка пересек дорогу и схватил ее за плечи. - Тихо! Это я. Это я.