Лорд Эм. Лебединая песня

                    Мельбурн спешил к королеве, обдумывая новости, которые обрушились на него буквально на ступенях Букингемского дворца. Виктория обвинила леди Флору, ближайшую наперсницу своей матери, в связи с Джоном Конроем. Более того, она указала на её беременность и заставила пройти медицинский осмотр.       Мельбурн был невероятно раздражён. Если окажется, что королева не права, её попросту заклюют. Ну почему она его не послушалась, упрямая девчонка!       Виктория встретила с приветливой улыбкой, от которой тревоги мигом отошли на второй план. Он улыбнулся в ответ и посмотрел на дверь, из-за которой, словно только его и ждали, появились королевские медики.       — Ваше Величество, леди Флора невинна, — заявили оба врача, склонившись перед королевой.       — Но она беременная? — нахмурилась Виктория.       — Ваше Величество, боюсь, что в данных обстоятельствах это невозможно, — вымолвил Мельбурн, видя откровенное замешательство врачей. На миг его охватила злость на пренебрегших воспитанием молодой Виктории дам. Её слова наверняка разлетятся по дворцу, а следом и по всему Лондону, давая новый повод для насмешек.       — Выходит, я ошиблась, — медленно проговорила Виктория, выпуская из рук спаниеля, которого гладила до этого. — Что же с ней?       — Боюсь, леди Флора тяжело больна, — сокрушенно вздохнул один из врачей. — У неё огромная опухоль в животе.       Виктория потрясенно молчала, и Мельбурн отпустил врачей, повернувшись к королеве.       — Вы предупреждали меня, лорд Эм, — прошептала Виктория, поднимая на него растерянный взгляд. — А я не послушала вас. Что же мне теперь делать?       — Даже великим свойственно ошибаться, мэм. — Мельбурн вздохнул, отворачиваясь от глаз, полных слёз. — Уверен, леди Флора простит вас.       — Вы так считаете? — в голосе явственно звучало сомнение.       — Несомненно, мэм. — Мельбурн твёрдо посмотрел на королеву. — На вас невозможно обижаться.

***

      Лондон гудел, толпы народа собирались на площадях, выкрикивая оскорбительные фразы.       — Она действительно безумна, эта королева! — кричали на улицах.       — Бедная леди Флора!       — Королева совершенно не считается с приличиями!       Карета с трудом пробиралась сквозь толпу. Узнав гербы на дверцах, толпа обратила свой гнев на премьер-министра.       — Куда смотрит Мельбурн!       — Сама-то королева свой позор прикрывает!       — Скажи миссис Мельбурн, что она бездушное чудовище!       На непроницаемом лице Мельбурна не дрогнул ни один мускул. Карета остановилась перед Парламентом, и он неспешно вышел, не обращая внимания на выкрики за спиной. Внутри оказалось не лучше, но хотя бы привычнее.       — Королева в конец распоясалась! — Камберлэнд, как всегда, ораторствовал, довольно поглядывая на вигов. — Заставлять порядочную женщину пройти через такое унижение! А если она заставит проверить ваших дочерей?! Её надо лечить! Она безумна, как и её дядя!       — Если безумие передаётся по наследству, то вас оно явно коснулось, — холодно ответил Мельбурн, легко перекрывая шум в зале. — Думаю, у нас достаточно тем для обсуждения, кроме невинности придворных дам. Или я не прав?       Он обвёл взглядом однопартийцев, и те одобрительно загудели, топая ногами.       — Но вы же не станете утверждать, что королева усомнилась в невиновности леди Флоры, даже когда узнала о том, что та невинна?       — Я смотрю, чужая девственность волнует вас больше забот о благе королевства, — склонил голову на бок Мельбурн. — Предвидя следующие вопросы, скажу: да, наша королева настолько не искушена в подобных вопросах, что действительно продолжала считать леди Флору беременной, узнав, что та невинна. Юным девушкам свойственно проявлять невежественность в подобных делах. Но думаю, то, что она не сведуща в этом, не делает её глупой или же безумной. Вы, Камбэрленд, не разбираетесь в соколиной охоте. Значит ли это, что вы плохой политик? Хотя прошу прощения, пример приведён плохой.       Виги довольно зааплодировали, а тори в очередной раз угрюмо покосились на своего оратора, нехотя возвращаясь к обсуждению текущих дел.

***

      Неделю Лондон трясло, и всю эту неделю лорд Мельбурн практически жил в Букингемском дворце. Всегда рядом, следуя незримой тенью за Викторией, подсказывая ей, направляя, советуя.       — Он ей министр или нянька? — недовольно проговорил Саффолк на одном из ужинов, глядя на улыбающуюся пару.       — Думаю, что-то другое, лорд Саффолк, — сквозь зубы прошептал Конрой.       — Не можете же вы утверждать, что между ними что-то есть? — пораженно проговорил Саффолк, в предвкушении скандальной новости подавшись вперёд.       — О, не в том смысле, о котором вы подумали, — поспешил ответить Конрой, испугавшись, что может послужить источником непроверенных слухов. — Наша королева влюблена в Мельбурна, в этом нет ни малейшего сомнения. И премьер-министр вовсю этим пользуется, только и всего.       — На его месте любой бы воспользовался, — проворчал Саффолк. — А Мельбурн всегда знал, как заставить женщин делать то, что ему выгодно.                     — Вы чем-то обеспокоены, лорд Эм? — Виктория внимательно посмотрела на министра, то и дело бросающего взгляд на настенные часы. Утренний туалет королевы подходил к концу, впереди завтрак и просмотр документов на подпись.       — Да, мэм, признаться, я должен быть в Парламенте. — Мельбурн скривился. — Сегодня пройдёт рассмотрение билля об отмене рабства.       — Разве его не отменили? — Виктория явно была удивлена.       — Нет, Ваше Величество, на Ямайке рабство процветает. Боюсь, это выгодно многим нашим политикам.       — А если я заявлю, что выступаю против? — Глаза Виктории загорелись в предвкушении. — Они его примут?       — Нет, мэм. — Мельбурн грустно улыбнулся. Где он, его юношеский задор и энтузиазм? Погребён под грузом опыта и цинизма. — Они всего лишь решат, что вы идёте у меня на поводу.       — Но рабство — это дико! — Виктория в волнении поднялась и прошла по комнате. — Мы — цивилизованная страна и не должны потворствовать этому пережитку прошлого!       — Вам бы следовало выступать в Парламенте, мэм. — Министр покачал головой. — К сожалению, представления о дикости и прогрессе часто сталкиваются в одном простом вопросе — денежном.       — Мне жаль, что я не обладаю властью продвигать тот или иной закон, — протянула Виктория. — Иногда королевская власть кажется мне простой фикцией.       — Это не так, мэм! — Мельбурн тепло посмотрел на королеву, похожую сейчас на простую растерявшуюся девочку. — Монарх — это глава государства, гарант незыблемости его устоев и обычаев. Вы выучитесь и заставите себя слушать, мэм, и тогда ни один Парламент не посмеет возразить вашей воле. А пока позвольте мне покинуть вас.       Его позиции слишком сильно пошатнулись с приходом королевы Виктории к власти. Именно сегодня Мельбурн увидел это с кристальной ясностью. Увлечение королевой, её интересами привело к тому, что он стал реже бывать в Парламенте, постепенно теряя позиции лидера. И сегодняшний день наглядно это доказал.                     — Я к вам с неутешительными вестями, мэм. — Мельбурн замер перед королевой.       — Билль не прошёл? — Виктория слегка нахмурилась.       — Прошел с минимальным перевесом, мэм.       — Это плохо?       — Это значит, что я должен подать в отставку, Ваше Величество. — Мельбурн вздохнул. Надо же, ещё месяц назад его тяготила эта должность, теперь же он не хотел покидать дворец.       — Вы в самом деле хотите меня бросить? — Виктория смотрела на него с неподдельным страхом. — Оставить меня одну?!       — У меня нет выбора, мэм. — Мельбурн склонился в поклоне. — С вашего позволения.       

***

      Он покидал Букингемский дворец со смешанными чувствами. В последние дни находиться здесь в обществе королевы становилось всё тяжелее. Он погружался в эмоции, забытые, а быть может, новые, заставляющие очерствевшее, казалось, навсегда сердце биться с перебоями. Он терял хватку. Юная королева одним взмахом ресниц путала мысли в голове прожжённого политика — и к чему это привело? Он лишился своего поста и, чёрт возьми, рад этому! Рад, потому что, останься он, впереди ждала бы катастрофа. Неминуемая. И видит Бог, он не стал бы её предотвращать! И это пугало.       Довер-холл, лондонская резиденция виконта, встретил тишиной и мрачностью. Вышколенный слуга принял цилиндр и пальто, другой распахнул двери кабинета.       — Принесите бренди. Никого не впускать. Никого!       Он проигрывал. Проигрывал по всем фронтам, с треском и позором. И презирал сейчас самого себя за постыдную слабость, которую посмел пустить в сердце. Глаза, невероятно синие, глубокие, смотрящие с надеждой… Как же так вышло? Как вышло так, что он влюбился в свою королеву?!       Уильям откинул голову на спинку кресла и глухо застонал. На что же ты надеялся, глупец? Какое будущее видел у этой любви? Сейчас он чувствовал облегчение. Огромное облегчение. Постыдное. Жалкое. Ты жалок, Уильям Мельбурн.       Очередной глоток не принёс облегчения, лишь усиливая разлад, царящий в голове. Она была везде, правила его мыслями, смотрела, улыбаясь, умоляла…       — Я хочу танцевать с вами каждый день, лорд Эм. — Этот голос, нежный голос девушки, отдающей себе отчёт в том, что она говорит… Действительно ли она понимала, о чём просит? Или это лишь игра слов, которой он сам придал тайный смысл?       — Отпусти меня, — шептал он в темноту, делая новый глоток. Ему надо уехать. Вернуться в Брокет-холл. Там он снова обретёт мир с самим собой. Останется со своими давними демонами, не пустит на порог новых. Хватит.       В холле послышался шум, и Мельбурн недовольно встрепенулся, выныривая из алкогольного тумана. Дверь распахнулась.       — Я же сказал, что никого не принимаю! — рявкнул он, поднимаясь с кресла.       — Простите, что без приглашения, лорд Эм. — Виктория замерла на пороге. Облачённая в простое дорожное платье, она казалась такой доступной, что он с трудом сдержался, чтобы не броситься навстречу.       — Нет, это вы меня простите, мэм, за мой внешний вид. — Мельбурн спешно завязал шейный платок и теперь застёгивал пуговицы на жилете. — При всём моём уважении, вы не должны быть здесь, Ваше Величество.       — Я соскучилась. — Её искренность сбивала с ног. Обезоруживала, мешая ответить достойно.       — Мы не виделись всего полтора дня, мэм. — Уильям надел фрак и замер, ожидая, пока королева сядет.       — Так долго? — Виктория пожала плечами и села в кресло. Мельбурн опустился напротив. — Вы приедете сегодня на ужин?       — Нет. — Он смотрел ровно, спокойно, стараясь не показать виду, как поразил её приезд. Зачем она так рискует? Для чего? Ради чего?       — Почему? — Виктория смотрела требовательно, пробегая глазами по его лицу, словно искала на нём ответ на терзающий её вопрос.       — Думаю, вы знаете, почему, мэм. — Он ответил, не отводя взгляд. — Должно пройти время. И потом я тоже не смогу бывать в Букингемском дворце так часто. Пиль формирует новое правительство. Уверен, он отлично заменит меня за столом. — Мельбурн улыбнулся.       — Но я не хочу, чтобы Пиль был премьер-министром! — На щеках Виктории вспыхнули два алых пятна, как всегда бывало, когда она возмущалась. Он успел изучить её от и до и, кажется, мог предугадать, что она скажет и сделает. То, чего делать не стоит.       — Ваше Величество. — Уильям поднялся. — Превыше всего в своей жизни я ценю незыблемость наших традиций. Там, где правит новый премьер-министр, старому делать нечего. Отношения между короной и Парламентом священны, и я не могу их менять. Как бы мне этого ни хотелось.       — А вам хотелось бы? — пытливо взглянула в его глаза Виктория.       — Это не важно, мэм. Я не больше ничем не могу вам помочь, увы.       — Вы всё равно останетесь моим другом? — Виктория ждала ответа, с надеждой глядя на него.       — Конечно, мэм. — Он вздохнул. — Я навсегда останусь вашим самым преданным другом.