The road to life

      Уже прошла неделя с того дня, как Эмма пришла в себя, и с каждым днём ей начинали снижать уровень обезболивающих. И теперь её жизнь состояла только из одного чувства — боли. Голова болела так, словно она сейчас лопнет, шов на животе тоже давал о себе знать. И всё тело ломило от различных ушибов. Если всё это ещё можно было перетерпеть днём, то ночью просто невозможно. Эмма просто умоляла медсестру о том, чтобы та поставила в капельницу более сильное обезболивающее хотя бы на ночь, чтобы поспать. В бандаже для шеи и так не перевернуться в удобное для тебя положение, так ещё эта боль, которая пронзает твоё тело при малейшем движении.       Через несколько дней Эмму должны выписать из больницы, и она сможет вернуться домой. Только сейчас есть одна проблема: она совершенно не помнит свой домашний адрес. Врачи говорят, что это временно. От сильного сотрясения мозга частичная потеря памяти — это не так страшно. Хорошо ещё то, что она помнит своё имя и помнит близких ей людей.       Для Эммы было пыткой выносить то, что она совершенно не помнит, из-за чего попала под машину и почему была такой невнимательной. Тот день как будто просто выпал из памяти. Всё, что она помнила, — это яркий свет фар и громкий звук тормозящей машины и больше ничего. Просто чёрное пятно.       Несколько дней назад на животе сняли швы, и сегодня Эмме разрешили попытаться сесть. Две медсестры стояли рядом и одной рукой придерживали спину, а второй держали за Эмму за руки. Несколько попыток оказались тщетными. — А это сложнее, чем я думала, — разочарованно сказала Эмма и вздохнула. — Это всегда так, — успокоила одна из медсестёр, — давай попробуем ещё раз, у тебя получится.       Эмма тяжело вздохнула и крепко взялась за руки медсестёр. Несколько усилий — и у неё получилось сесть. Теперь перед глазами не только потолок и дверь, но и тумбочка, небольшой шкафчик, на котором стояло ещё два букета. Она совсем не думала, что будет так тяжело реабилитироваться после аварии. Но сдаваться она не собиралась если не ради себя, то ради своей дочери.       Спинку кровати подняли, и Эмма облокотилась, выдохнув с облегчением. Хоть шов на животе и ныл, она всё равно была счастлива, что идёт на выздоровление и совсем скоро сможет вернуться домой.       После обеда к Эмме пришла Эшли и Элизабет. Сестра сначала удивилась, потом обрадовалась, увидев то, что Эмма сидит. Лиззи залезла на кровать и с радостной улыбкой на лице посмотрела в глаза матери. Потом протянула ей коалу. — Мы соскучились, — произнесла девочка и положила игрушку на грудь матери. — Я тоже по вам соскучилась, — Эмма погладила дочь по голове и поцеловала в макушку. — Тебе разрешили сидеть? — садясь рядом с сестрой, спросила Эшли. — Ну, как видишь, — улыбнулась Эмма и снова облокотилась на подушку, — боже, как же я хочу выбраться отсюда. — Ничего, скоро тебя выпишут, и ты вернёшься домой, — Эшли положила руку на руку сёстры и чуть улыбнулась. Эмма посмотрела на неё и уже хотела спросить, но вдруг остановилась. Ей было не по себе от этого, но всё же она взяла себя в руки и задала вопрос: — Эшли, — она сделала паузу и, вздохнув, посмотрела в глаза сестре и продолжила, — а где я живу? — Ты не помнишь? — поначалу Эшли удивилась, но потом вспомнила слова врача, — твой дом находится в районе Бруклайн. — А твой? — В районе Сомервиль. — Я совсем не помню этого. Просто пусто, — в глазах Эммы было смятение. — Эмми, не беспокойся, врач сказал, это временно и скоро всё придет в норму, ты всё вспомнишь, — Эшли поспешила успокоить сестру. Она не знает, каково это — пережить частичную потерю памяти. Глядя на растерянность Эммы, ей захотелось крепко обнять её. Она подалась вперёд и положила голову на плечо сестре. Эмма обняла сестру одной рукой и погладила по спине. — А я живу в квартире или в доме? — В квартире. Я помогла тебе купить её, когда ты родила Лиззи. Первые несколько месяцев ты жила у меня, а потом тебе вдруг захотелось жить самостоятельно, и ты переехала.       Эмма слышала о своём доме словно в первый раз.       Через несколько минут Эшли и Элизабет ушли, и Эмма снова осталась одна. Когда они приходят, она просто забывает о головной боли и перестаёт чувствовать её. Но стоит им уйти, боль снова возвращается.       Эмма лежала на подушке и смотрела в потолок. Из глаз периодически катились слёзы не только из-за боли, но и из-за того, что она очень сильно скучает по дочери. Её хочется проводить с ней время, наблюдать за тем, как она развивается, играет. Но сейчас она не может насладиться этим. И как только Эмма ни пыталась, слёзы всё равно вырвались наружу.       На следующее утро Эмма чувствовал себя лучше, чем это было вчера. Голова болела меньше, сломанная нога почти не беспокоила. Даже сесть она смогла сама, без посторонней помощи. А самое радостное было то, что сегодня совсем ненадолго можно снять бандаж для шеи.       Каждый день лечащий врач делает утренний и вечерний обход. И сегодня ничего не изменилось. Он пришёл точно по времени. Женщина лет сорока зашла в палату Эммы с широкой улыбкой на лице. Сначала она спросила про самочувствие и осмотрела ссадины. Пожалуй, самые большие были на левой стороне на виске и бедре. — Эмма, предупреждаю тебя сразу. Когда я сниму бандаж, тебе будет больно, но ты должна потерпеть, — женщина смотрела прямо в глаза Эмме. — После всего, что я пережила, боль меня больше не пугает, — ответила та, и врач улыбнулась.       Она начала тихонько расстёгивать бандаж и вскоре совсем сняла его. Сначала стало прохладно, а потом почувствовалась боль. Врач начала ощупывать шею, едва касаясь кончиками пальцев, и, когда она коснулась места чуть ниже левого уха, Эмма сморщила лоб от боли. — Прости, прости, — извинившись, женщина убрала руки и повернулась к медсестре, — давайте дадим Эмме немного отдохнуть от бандажа, но через тридцать минут его должны надеть обратно, — потом она повернулась к девушке и продолжила, — а тебе, Эмма, не стоит делать резких движений. Лучше просто полежи.       После этих слов она вышла из палаты. Медсестра поправила Эмме подушку и тоже вышла. Эмма слегка повернула голову на бок и была счастлива, что это далось без боли. Сейчас она могла разглядеть то, что находилось по бокам от её кровати. — Не отвлекаю? — послышался мужской голос, и Эмма медленно повернула голову на дверь. Это был Киллиан. — Нет, не отвлекаете. — Это вам, — он протянул ей букет цветов и плюшевого зайца. — А это для вашей дочки. — Вам не нужно тратиться каждый раз, когда вы приходите сюда. — Я не могу прийти к вам с пустыми руками, — Киллиан пододвинул стул и сел рядом с кроватью. Сейчас Эмма могла не только двигать глазами, но и повернуть голову и разглядеть мужчину. В прошлые разы ей не удалось рассмотреть его, но сегодня она такой момент не упустит.       Киллиан молчал, он просто смотрел на Эмму и наблюдал за тем, как она сканирует его взглядом, изучая с ног до головы. Поначалу ему было не по себе от такого пристального взгляда, но вскоре это стало даже забавно, и на лице появилась ухмылка. Он привык выходить из дома в костюме, его рубашки всегда были отглажены. Его статус позволял оплатить любую химчистку. — Я смотрю, вам сняли бандаж, — наконец разрушил тишину Киллиан, и Эмма посмотрела прямо ему в глаза. Они были необычными. Небесно-голубой цвет просто дурманил разум. «Его глаза, они же просто невероятные» — подумала Эмма и резко одёрнула себя. Она перевела взгляд на дверь и, вернувшись в своё привычное состояние, ответила: — Да. Но ненадолго, — вздохнула Эмма. — А можно узнать, — Киллиан придвинулся ближе, — когда вас выписывают? — Зачем это вам? — Просто я подумал, что будет правильно, если я помогу вам добраться до дома. — Меня заберёт сестра, — холодно ответила Эмма, — вы и так достаточно потратились. Ещё не хватало, чтобы я отнимала у вас время. Я очень благодарна, что вы привезли меня в больницу, приносите все эти подарки, но вам вовсе не обязательно заботиться обо мне. Если это всё из-за заявления, то я уже сказала, что писать его не собираюсь. — Это вовсе не из-за заявления. Я прекрасно помню, что вы сказали по этому поводу. Просто я не хочу оставлять вас. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня жалели, — Эмма уже начинала нервничать, но всё же пыталась сдерживать себя. — Эмма, позвольте мне довезти вас до дома, а потом, я обещаю, вы больше не увидите меня, — Киллиан смотрел ей в глаза и, даже когда она испепеляющим взглядом посмотрела на него, он смог выстоять и не отвести свой взгляд от её очаровательных глаз. «Он настойчивее, чем я ожидала» — подумала Эмма, продолжая смотреть на него.       Она давно дала себе установку о том, чтобы перестать доверять мужчинам. Ей хватило боли и страданий, которые они ей причинили. Как один раз её бросили, словно игрушку, одну в самом ужасном положении, когда с только родившимся ребёнком она осталась без гроша в кармане. Этот период жизни был самым ужасным. Через год после рождения ребёнка, Эмма встретила ещё одного мужчину, и ей казалось, что он был тем, кого она искала. Тот, кто всегда поможет и поддержит. Но и в этом она ошиблась: на самом деле он был с ней только из-за денег, которых и так едва хватало, а сам изменял ей. После этого она просто возненавидела всех мужчин. Эмма поставила на себе крест и зареклась верить кому-либо. Хоть сейчас она и находится в столь молодом возрасте, как говорят, в этом возрасте жизнь только начинается, но только не у Эммы. Она была счастлива, что у неё есть любящая дочка и крыша над головой. А в остальном она не нуждается. — Хорошо, — выдохнула Эмма, — меня выписывают через два дня.