The road to life

      Через четыре дня Эмма пришла в себя, и её перевели в обычную палату. Осмотрев её, она обратила внимание на цветы, которые стояли на подоконнике. Её показалось странным то, что там стоит два букета. Один был небольшим с красными розами, а другой — большой с разными видами цветов. Рядом с ними лежала маленькая коробочка. Эмма была в полном недоумении от всех этих подарков. — А кто принес всё это? — спросила она, когда медсестра зашла в палату. — Вот этот букет от вашей сестры, — она показала на букет, который был поменьше, — вот этот букет и вот эта коробочка от мужчины, который привёз вас сюда. Знаете, если бы он не привёз вас сам, а вызвал бы скорую, то большая вероятность, что они бы не успели приехать. — А моя дочка… Она приходила сюда? — Да, она приходила, — медсестра взяла Эмму за руку и широко улыбнулась, — у Вас прекрасная дочка. За время, которое они здесь были, она успела познакомиться со всем медперсоналом. — Она очень любит общаться, — улыбнулась Эмма.       Медсестра поставила новую капельницу, и Эмма попросила её дать ей коробочку с подоконника. Девушка подала коробочку и вышла из палаты.       Эмма сначала внимательно изучила коробочку, потом решила открыть её. Стоило ей открыть крышку, как на кровать сразу выпала записка. Читать было всё ещё трудно, но она всё равно сделала это. — «Этот подарок — самое малое, что я могу для вас сделать», — Эмма прочитала содержимое записки вслух, и в дверях послышался стук. Она обратила внимание и увидела мужчину, который стоял в проходе. — К вам можно? — спросил он, и Эмма жестом разрешила ему войти. Она бы кивнула, но делать это было ещё нельзя, да и очень больно. — Кто вы? — непонимающе спросила она, когда мужчина вошёл и сел на стул рядом с кроватью. — Меня зовут Киллиан Джонс, — он подался вперёд и указал на имя внизу записки, которую Эмма по-прежнему держала в руках. — Зачем вы прислали всё это? — Я чуть не оставил маленького ребёнка без матери, — с сожалением в голосе произнёс Киллиан, — так что это самое малое, что я могу сделать для вас. Но не думайте, что я хочу задарить вас. Нет, я понимаю, что заявление с вашей стороны — это правильно. — Я не собираюсь писать заявление, — хриплым голосом произнесла Эмма и перевела взгляд на коробочку. Она чувствовала, как Киллиан смотрит на неё. — Почему? — наконец спросил он, — ведь я виноват в том, что вы сейчас находитесь здесь. — Не вините себя, Киллиан, — Эмма снова посмотрела на него и, на этот не отводя глаз, продолжила, — я сама виновата в том, что сейчас нахожусь здесь.       Мужчина был в полном недоумении. Ему, конечно, никогда не доводилось сбивать людей, но, если рассуждать чисто логически, то пострадавшие всегда подают заявление. Киллиан опустил глаза и наткнулся на коробочку, которая лежала на животе Эммы. Он пододвинулся ближе и поднял предмет так, чтобы девушка его видела. — Мне очень жаль, но от вашего телефона ничего не осталось. Из-за меня. И я не мог позволить вам остаться без связи. — Киллиан, я не могу принять этот подарок. Он слишком дорогой для меня, — Эмма взяла телефон из рук мужчины и, закрыв крышкой, протянула его обратно. — Нет, Эмма, он ваш. Дайте мне хоть как-нибудь помочь вам, — Киллиан вложил коробочку ей в руки и посмотрел в глаза.       Эмма давно не чувствовала того, чтобы о ней кто-то заботился, она привыкла сама справляться со всеми трудностями. И сейчас ей было не по себе. Она привыкла появляться на людях со строгим видом и решимостью в глазах. Но сейчас она была беззащитной и слабой. Эмма не хотела, чтобы Киллиан видел её такой. Вероятно, это была защитная реакция от окружающих, ведь её столько раз предавали, что она перестала доверять людям и показывать свои истинные чувства. — Я не хочу, чтобы меня жалели, — холодно отозвалась она, глядя на стену. От этого Киллиан немного опешил, ведь любая девушка привыкла к заботе. И каждая не прочь кому-нибудь пожаловаться и ждёт того, чтобы её пожалели. Но Эмма была особенной девушкой, она не относится к обычным девушкам по всем критериям. — А вы сильная женщина, — чуть слышно сказал Киллиан, и Эмма непонимающе посмотрела на него. — Вы лежите в больнице, прикованы к койке и всё равно даже ни на секунду не поддаётесь слабости. — Вы решили влезть ко мне в душу? — И в мыслях не было, — Киллиан развёл руками в стороны и ухмыльнулся, — просто вы не такая, как все, Эмма, и это нужно знать, — он встал и направился к двери. Повернувшись, он добавил, — выздоравливайте.       Как только он ушёл, в палате сразу стало тихо, и только надоедливое пиканье аппарата резало эту тишину. Эмма продолжала держать коробочку в руках ещё несколько минут после того, как Киллиан ушёл. Потом она снова открыла её и достала оттуда телефон. Раньше она даже и представить себе не могла, что когда-нибудь ей удастся подержать такой в руках, а сейчас он полностью её. На ощупь она открыла ящик своей тумбочки и попыталась перевернуться на бок, чтобы найти сим-карту, но повреждённая шея и сломанная нога тут же дали о себе знать пронзающей болью. Эмма поморщилась от боли и вернулась в своё прежнее положение. Она не стала больше мучить себя и своё тело и сдалась. Покрутив телефон в руках, она убрала его в ящик и тяжело вздохнула. — Мама! — радостно заверещала девочка и упала всем телом на грудь матери, прижавшись маленькими ручками к её шее. Хоть Эмма и чувствовала боль, она не стала отстранять дочь, а наоборот, прижала её к себе ещё крепче. Из глаз покатились слёзы. — Слёзки, — сказала Элизабет, отстранившись. Она сначала долго смотрела в глаза матери, стараясь понять, почему та плачет, а потом поднесла ладошки к её щекам и вытерла мокрые дорожки от слёз. Эмма всегда делала так, когда Элизабет плакала. — Лиззи. Девочка моя, — шёпотом произнесла Эмма и снова обняла дочь. Эшли сидела и с улыбкой на лице наблюдала за этой милой картиной.       Через несколько минут Элизабет слезла с кровати матери и уже уверенными маленькими шажками направилась к посту медсестёр, который находился прямо напротив. Эмме ужасно хотелось поднять ребенка на руки и крепко обнять. Но сейчас она не может этого сделать, и от этой безысходности сердце разрывалось на части. Она проводила её глазами до её места назначения и заулыбалась, когда одна из медсестёр взяла её на руки. После Эмма перевела взгляд на Эшли и та, пододвинувшись поближе, крепко сжала её руку. — Ты просто не представляешь, как я рада, что вы пришли, — с широкой улыбкой на лице произнесла Эмма. — А ты не представляешь, как я рада видеть улыбку на твоём лице, — облегчённо произнесла Эшли, смотря прямо в глаза сестре. Она видела, что та идёт на поправку, и от этого становилось спокойнее. Ведь когда она только узнала, что Эмму сбила машина, то пришла в ужас. Эшли понятия не имела, как объяснить Элизабет то, где её мама. Очень часто та просыпалась по ночам в поисках матери, и Эшли сама не знала, как у неё получалось успокоить её. — Как ты? — Судя по тому, сколько обезболивающих мне вливают, — Эмма подняла глаза на капельницу, а потом снова перевела их на сестру, — я вполне хорошо себя чувствую. — Эмма, а что насчёт заявления о том, что тебя сбила машина? Мне сказали, что этот водитель тебя и привёз. — Я не буду писать заявление, — решительно произнесла Эмма и снова устремила свой взгляд в коридор. — Эмма! — возмущённо начала Эшли, — ты едва осталась жива, и сейчас ты мне заявляешь, что не будешь писать заявление. Но это же глупо, Эмми!       Эмми.Этим именем Эшли называла сестру ещё с раннего детства. И хоть сейчас они уже давно вышли из этого возраста, она всё равно продолжала называть её так, тем самым каждый раз напоминая о самых весёлых моментах. Но сейчас это имя не воспроизвело очередных воспоминаний, потому что сестра назвала его, чуть повысив голос. — Эшли, я сама виновата в том, что произошло. И если я решила, что не буду писать заявление, значит, не буду, — она посмотрела на Эшли и добавила, — и ты не смей этого делать. — Но, Эмма… — Не смей! — перебила её Эмма и бросила на неё злой взгляд. — Тот мужчина ни в чём не виноват. — Ох, какая же ты упрямая, — Эшли тяжело вздохнула и посмотрела туда, где была Элизабет.       Около сорока минут Эмма и Эшли разговаривали о том, что произошло за эти несколько дней. В основном все рассказы были о Лиззи и о том, как она безобразничает дома. Потом медсестра принесла её спящую вместе со своей игрушкой. Эмма попросила, чтобы дочь положили рядом, и медсестра не стала возражать, она прекрасно понимала, как Эмма скучает по ней.       Лёжа на спине, она даже не могла повернуть голову и посмотреть на спящую дочку. В этом бандаже для шеи Эмма чувствовала себя парализованной и совсем беспомощной. Но даже несмотря на всё это, она была счастлива, чувствуя тепло маленького комочка, который мирно спал под боком.