Дверь

Дни летят стремительно, иногда я даже забываю, какое сегодня число. Грань между моими мирами становится все тоньше, переход — почти незаметным. Всю неделю мы с Дженсеном виделись редко, я будила детей, кормила завтраком, провожала в школу. Открывала дверь и шла на работу в своем мире. Я почти не осознавала, где именно я живу. Все мои мысли были о моем муже. Неужели все эти долгие пятнадцать лет, прожитые мной в одиночестве и пустоте, лучше, чем жить в равнодушии, обмане, предательстве? Как мы могли забыть о своих чувствах, куда все ушло, почему это случилось с нами? Вечером возвращаюсь с работы, дома меня никто не ждет — сейчас я в своем мире. Мне хочется побыть немного совсем одной, подумать. Недалеко от моего дома есть небольшой парк с резной оградой и чугунными ажурными калитками. Я иду по тихим аллеям, медленно, никуда не спеша. Узенькая тропинка заканчивается беседкой, увитой длинными зелеными лианами. Темнеет, парк освещен неяркими огнями. Сильные ладони зажимают мне рот, от испуга сердце просто ухнуло в низ живота. Высокий мужчина подхватывает меня сзади за талию и, не убирая руки с моих губ, тащит меня в беседку. Знакомый запах дорого парфюма и возбужденного тела. Джаред. Страх почти уходит, вместо него накатывает возбуждение, неожиданное и сильное. Джаред втаскивает меня в беседку, поворачивает к себе лицом и, видя, что я его узнала, убирает руку от моего лица. Он крепко прижимает меня к хрупким стенам беседки. Сквозь тонкую ткань одежды я чувствую его возбужденное горячее тело. — Ты опять пытаешься уйти от меня. Я скучал, — он наклоняется, мягкие волосы гладят мои разгоряченные щеки. Джаред начинает целовать мою шею, сначала почти невесомо, слегка прикасаясь теплыми губами. Дрожь проходит по моему телу, я пытаюсь оттолкнуть его. Слышу его насмешливое фырканье, и в наказание поцелуи становятся изощреннее. Он прихватывает тонкую кожу зубами, вычерчивает узоры влажным языком, втягивает мочку уха в жаркую сладость рта. Сладкая тягучая темнота поднимается во мне, все это неправильно, не нужно. Но я растекаюсь куском мороженного в его руках, дышу урывками, закусываю губы, пытаясь удержать стоны. Желание, грубое, сильное, затмевающее. Не могу ни о чем думать. Пытаюсь расстегнуть его рубашку, чтобы ладонями пройтись по напряженным мышцам. Джаред тихо смеется, и звук его хриплого голоса проходит разрядом по моему телу. Его руки требовательно, настойчиво, почти грубо гладят мои бедра, умелые пальцы ласкают сквозь влажную от желания ткань шелковых трусиков. Пуговицы горошинами разлетаются по полу беседки, Джаред впивается в мои губы жестким поцелуем, от сладкой боли я просто схожу с ума. Сильные руки нетерпеливо срывают с меня кружевное белье, теплый воздух ласкает разгоряченную кожу, усиливая мое наслаждение. Умелые пальцы доводят до самого пика, я сотрясаюсь в судорогах почти разрывающего оргазма. Стыд, принципы, мысли — все это просто растворилось в остром наслаждении. Я выгибаюсь под его руками, как мартовская кошка, мне хочется еще. — Попроси меня, — он входит в меня влажными пальцами снова и снова. — Джаред, прошу тебя, сейчас. Сильные руки приподнимают меня и насаживают на огромный обжигающий член. Меня скручивает от чувства наполненности, сильные быстрые толчки заставляют хрипеть от наслаждения. Джаред ускоряется, он стонет, и жаркая тягучая темнота лишает меня способности мыслить. Сижу на скамейке, растрепанная, с задранной юбкой, без нижнего белья. Разомлевшая, мягкая, живая. Джаред стоит рядом, он пытается привести в порядок свою одежду. В неярком свете фонарей вижу взлохмаченные волосы, опухшие от поцелуев губы, царапины на груди. И самодовольную улыбку. — Царапины — это я? — голос у меня хриплый. — О, да! И не только царапины, — Джаред ухмыляется еще шире и, не прощаясь, направляется к выходу. — Джаред. Зачем тебе все это? Почему я? Почему ты не отпускаешь меня? Ты молодой, красивый, богатый. Зачем тебе я, стареющая, далеко не красавица, с кучей проблем? — Да, я молодой, красивый, сильный, богатый и знаменитый. И все чего-то хотят от меня, пытаются что-то урвать. Кто денег, кто славы, а кто — секса. И ничего не дают взамен. Ты единственная, кто от меня совсем ничего не хочет, все время пытаешься убежать, оттолкнуть. И единственная, кто отдается мне вся, без остатка, ничего не прося взамен, словно в последний раз, — он не поворачивается ко мне, я вижу только напряженную спину. — Но я люблю своего мужа. По-настоящему. А это только секс. — Я знаю. Ты его любишь. Но стонешь подо мной, просишь меня. Пусть это только секс, но зато какой. И не пытайся убегать, я не отпущу тебя. Жду в среду. Я захожу в дом, всей душой надеясь, что он пуст. Темнота, тишина. Не раздеваясь, ложусь в кровать и мгновенно засыпаю. Выходные пролетают незаметно и быстро. Я все время провожу с детьми, мы ездили в зоопарк, очень много смеялись, играли. Дженсен был с нами, он пытался быть веселым, но улыбка не затрагивала его глаза. В них было столько грусти, что сердце у меня сжималось. Сама я была в полном смятении. Я люблю его, но он изменил мне. Мой муж умер, и это другой Дженсен. Я не хочу встречаться с Джаредом, но одно только воспоминание о его ласках, и я начинаю дрожать от желания. Больше всего на свете хочу быть со своей семьей, но вдруг я закрою дверь и никогда больше их не увижу. Утром в понедельник, я просыпаюсь одна, в своем мире. Иду на работу и весь день сижу в задумчивости, рассматривая деревья за окном. Вечером заезжаю в школу, но там никого нет, я все еще в своем мире. Окна дома темны. Вхожу в пустой дом, замечаю отблески огня в кабинете. Горит камин, яркие блики освещают столик. Бутылка виски, полупустая. Наполненный стакан. И пачка бумаг. Беру их в руки. Уже понимая, что это, но все равно вчитываюсь. Документы о разводе.