***
Когда солнце почти исчезло за горизонтом, дворф неожиданно открыл глаза и озадаченно огляделся. — Доброе утро, Кардас. Ты все проспал. — Что проспал? — Мы только что разбирались с драконом, а ты дрых в сене. Позор. Кардас недоверчиво сощурился. — Врете. — Ничего подобного. — невозмутимо ответила Нимрэ. Элистрея совершенно не умела врать. Все, что она могла — сохранять каменное выражение лица. Кардас посмотрел на нее оценивающе. — Врете. У паладинши на лице написано. — Так неинтересно. Надо на Эли шлем одевать. Элистрея виновато пожала плечами. Кардас потянулся, затем достал из мешка бутылку. — Дьявол, откуда ты вытащил эту дрянь? Дворф назидательно потряс бутылкой. — Поживешь с мое — и не такому научишься. — Хватит пить, дворф. — Паладьям слова не давали. Элистрея попыталась выхватить бутылку, но Кардас ловко спрятал ее за пазуху. Девушка поморщилась и устроилась поудобнее, так, чтобы видеть звездное небо. Этот вид напоминал ей о доме на Побережье мечей. Раньше он казался ей скучным и пустым, но теперь она скучала по камину в зале… — Ну что-то паладин совсем скис. — прокомментировал Кардас. — Срочно лейте святую воду! Доставай свою чашу, дева Латандера! — Отстань, Кардас, я не собираюсь пить твою «святую воду», отдающую брагой, и уж тем более из святой чаши. — Что ты так трясешься над ней, чашка как чашка, ну с символом… — То есть то, что это реликвия, тебя не смущает. — Вот это тоже реликвия. — дворф погладил место, где была спрятана бутылка. — Крепленое, с выдержкой. Элистрея скривилась. — Ты совершенно не понимаешь смысла чаши. — А ты понимаешь? Даром что паладин. Чашка это чашка. Возьмешь другую, назовешь ее реликвией, и ничего не измениться. Просто символ. Вы вбили себе в голову, что этот кусок золота — особенный. — Такими рассуждениями готовишь себе уголок в Стене неверующих. — посмеялась Нимрэ. — Пуска-ай. Сейчас и здесь я живу, а потом — привет Келемвору. Жизнь — это полная чаша, детишки, и ее надо выпить. — И за это надо выпить. — Во-о-от! А ты не безнадежна, паладин!***
— Эли, а ты что думаешь? — А? Прости. Я, кажется, задремала. — Я слышал, там что-то намечается, на побережье. Глядишь, и для нас найдется работенка. Элистрея закусила губу. Как будто Джейк читал ее самые заветные мысли. Там дом, совсем рядом… — Не, ей нельзя. Она там спрячется в своем логовище и все-е. — Почему бы собственно и нет? — А зачем ты вообще подалась в паладины? И ввязалась во все это? Я знаю, тебя влекут приключения. А приключения и домик в лесу — вещи несовместные. Девушка сжалась, обхватив колени. — Раньше… А теперь уже не уверена. Я чувствую усталость. — А то ли еще будет, девочка. Это только начало. — Ох, Владыка зари, не надо. — Что ж нынче все паладины такие унылые? Вас отбирают по принципу «чем унылей, тем лучше»? Тебя как из льдов Преисподней вырезали, такая молодая, и такая… — Вечно пьяный дворф читает мне мораль. — задумчиво произнесла Элистрея. — А что ты за тоску заливаешь, Кардас? Кардас расхохотался — Ха-ха-хах! Вот как оно, подковыристо, а! У тебя точно есть потенциал, паладинша.***
В тот день Элистрея так и не узнала, что за горе Кардас топил в море алкоголя. И в последующие тоже. Она только косилась на маленький амулет со знакомым символом. Есть вещи, о которых смутно догадываешься, но спросить не смеешь. Боишься сделать больно, залезть туда, куда никому хода нет, не понять и еще сильнее задеть, уничтожить имеющееся доверие. — Мне нужно бы попасть в одно место. Уладить старое дело. А потом… Может еще встретимся там. — он подмигнул девушке. — Я даже не знаю, о каком месте ты говоришь. — Ты непременно окажешься там. Это… судьба тебе подобных. — Мне и тебе подобных? Кардас широко улыбнулся. — Не вздумай профукать свой потенциал, Элистрея. Уж я тебе этого не прощу. И да, одолжи-ка мне немного золота. — Прости, не могу — Элистрея невинно развела руками. Кардас глянул на нее тяжелым взглядом. — Знаешь, мать Мистра велела делиться… — Хоть сам отец Ао. Я все потеряла.