***
Я изо всех сил натягиваю капюшон, как будто это поможет справиться с холодом, сжигающим душу. Город остался позади, впереди только ледяная пустыня, пересеченная остроконечными скалами. Иногда я прихлебываю из фляги самое крепкое и мерзкое пойло, которое могли сделать только баатезу и только в таком месте. Делаю это скорее для успокоения, потому что нет никакой разницы до и после. Кардас, чертов дворф, ты бы одобрил. В развалинах чего - то древнего есть неплохое место для костра. Пара ягод велокс — и меня опаляет волшебное пламя. Никакое другое не продержится здесь и минуты. Наконец-то я обретаю возможность жить и чувствовать, пусть и ненадолго. …Тихий дом в лесах. Огромный камин, сложенный из крупного белого камня. Большое темно -красное кресло и низенький столик, на котором можно расположить бутылку. За окном завывает ветер, а в камине потрескивает древесина — вот и все звуки. Отец читает один из своих огромных фолиантов, иногда тихо шурша страницами. Я сижу на ковре рядом, наблюдая, как пляшут желтые язычки. Я была юна и мечтала выбраться из этого старого мрачного дома. Меня безудержно тащило вперед, навстречу огромному миру, полному чудес. И я покинула тот дом, сотни жизней назад. Мой путь был длиннее, чем я могла рассчитывать. Раз за разом я пыталась изменить неизбежное, а насмешливые силы миропорядка давали мне новые и новые шансы. И так без конца. «Жизнь — полная чаша», как шутил мой приятель - дворф. Он был жуткий выпивоха. Я так и не смогла решить, была ли я рада или нет, когда испила из этой чаши. Кажется, она была из золота, и на ней было солнце. Да, верно. На заре я пила из нее чистую воду, которая была слаще любого вина… Я помню то утреннее бдение в храме. На мои плечи, закованные в металл, набросили плащ, в руки вложили меч. Это было слишком просто. Никто и никогда не предупреждает тебя о последствиях. Я чудом очнулась в тот момент, когда последний язычок пламени растворился среди угольков. Пора идти дальше. Сколько я уже бреду по ледяным равнинам? Человеческое время здесь не имеет значения. Иногда лед перемежается лавовыми реками. За поворотом неосторожный путник может наткнуться на великанов или троллей. Но не я. Я знаю каждый поворот здесь. Каждый миллиметр льда.***
Дроу переживает, что я недостаточно хорошо прячусь. Я посмеиваюсь и клятвенно заверяю, что у меня есть зелья и свитки. Тифлинг переживает, что я столкнусь с отрядом, превосходящим в силе и количестве. Я посмеиваюсь и клятвенно заверяю, что позову помощь. Кобольд переживает… боги знают, о чем. Просто беспокойно глядит своими глазами - бусинками и мнется, сжимая мандолину. Я посмеиваюсь и глажу его по голове. Призрак девушки молчит. В ее взгляде неодобрение и понимание. Она знает, что есть пути, предназначенные только для одного, и что будет, если пройти по ним. Но она не смеет возразить. Она сказала, что я напоминаю ей другого человека, которого она знала при жизни. Я посмеиваюсь, потому что этот человек и есть я. Но она не помнит, и не мне об этом говорить. Я не та, кто рассказывает историю, даже не та, кто ее пишет. Старый Кардас безошибочно распознавал ложь на моем лице. Его было невозможно обмануть ни при каких обстоятельствах. Я долго работала над собой, учась надевать улыбчивую маску из чистейшего обмана. И вроде даже преуспела. Но. Она знает, что я бессовестно лгу, и этого достаточно.***
Девушка, стоящая передо мной, беловолосая и белокожая, с крыльями ангела, смотрит задумчиво. — Зачем ты здесь, Светоч Кании? Я пожимаю плечами. — Так надо. — Тебе не нужна моя помощь. — Но тебе нужна. Жаль, я не могу помочь твоей сестре, той, что с крыльями бабочки — Ты вновь пытаешься пересилить законы богов. — Ради этого я существую. Губы корчатся в усмешке, хоть и не понятно, смеюсь ли я или от холода сводит скулы. Знающая медленно моргает. — Я могу вернуть тебя в город. — Да, пожалуйста. Но дай мне пару минут. Действительно, зачем мне было идти сюда? Весь этот путь потерял свой смысл давным — давно. Я и так знаю ответы. Я делаю это просто для полноты истории. Или потому, что не могу изменить ее, как ни пытаюсь? Я опускаюсь на колени, достаю окоченевшими пальцами из сумки бережно хранимый сверток. Разворачиваю ткань, вытаскиваю из нее золотую чашу. Бросаю туда кусочек льда и повторяю слова, вырезанные в моем мозгу. Быть мне в той уродливой стене, которую я видела однажды на своем пути. Может, это и есть «то место»? Поднимаю чашу и подношу к губам. Ледяная вода струится в мое горло, выжигая меня изнутри. Прошу, пусть это будет последний раз, Владыка. Я прячу чашу в сумку и, пошатываясь, бреду к крылатой девушке. Не забыть бы разбудить планетара. Сообщить ему ее имя. Он будет рад. Она… наверное потом, когда изумление пройдет. Довольно забавный поворот ее истории. Хотя и предсказуемый — в месте, где нас и подобных нам ждет судьба. И вообще, нельзя так долго спать. Мне завидно. Я уже забыла, когда спала как человек, без кошмаров и видений прошлого.***
Четыре пары глаз смотрят на меня с укором и осуждающе. Выражения еще одной пары понять невозможно, но определенно, она следит за мной. Они идут ко мне навстречу, но взмахом руки я останавливаю их. Затем произношу тихо их имена и свое пожелание. Их возмущение граничит с ненавистью, но я не боюсь. Отец много толковал мне об ответственности за свои поступки. Я говорю, прощая грехи, и мой шепот кажется гремящим. Дроу падает на колени. Ее лицо заливают слезы отчаяния и радости. Тифлинг потрясен, озадаченно смотрит на свои руки. Маленький кобольд бормочет непонятное под нос. Призрак тоже потрясена. Она негодует, но я не желаю слышать возражений. «Ты не смеешь решать! Ты не бог!» Как будто мне не наплевать. Постепенно они понимают, что я сделала, и ненависть сменяется радостью и благодарностью. Но готова поклясться, где-то в самой глубине остается страх. Перед человеком, способным сделать с тобой что угодно. Даже если он делает для тебя только лучшее. Это и есть «причинять добро», Кардас? Смогут ли они простить меня за это? Но я беру на себя эту ношу. Отец будет доволен. Я совершенно точно его дочь. Осталось еще два имени. Я поворачиваюсь к фигуре в темной одежде. Он ждет со всем нетерпением, на которое способно подобное создание. Пора домой.***
Дьявол повержен, город над глубокой водой ликует. Виновнику торжества трудно покинуть такое празднество, но у меня есть зелья и свитки. Я бегу прочь из счастливого города. Всеми правдами и неправдами, всеми средствами. Туда, где давно не было ни единой души. Об этом месте никто не знает. Одинокий мрачный дом в дремучих лесах. Я запираю дверь на засов, разжигаю огонь в камине из белого камня, сажусь в красное кресло и водружаю на столик золотую чашу. Ждет ли меня та уродливая стена, или золотые утренние поля? Пожалуй, нет. Однажды я снова проснусь в Городе потерянных душ. Может, прямо сейчас. Все повторится вновь. Судьба, о которой ты говорил, Кардас, слуга Торма. Где я найду ее? Я закрываю глаза. Сквозь дремоту я слышу знакомый голос. — Ты встретишь ее у врат Кании.