Живые мертвые

      Мы выгрузились из такси на набережной и остались одни в тихой, настороженной городской ночи. Слева ощущалась сырая мощь реки, что катила свои воды через весь город к морю. На ее волнах вспыхивали блики лондонских огней.       Унылый, закованный в бетон берег тонул в темноте, едва подсвеченной далекими фонарями доков. Из соображений конфиденциальности определенных лиц я не буду говорить, где именно мы находились, однако местечко это было мрачное. Плохо освещенное, пустынное, грязное, с косыми заборами, кучками мусора и уродливыми граффити. Здесь было так тихо, что даже наши осторожные шаги раскатывались эхом над старым причалом. Вдали от чужих глаз, под покровом ночи, мы с Локвудом явились на встречу с теми, кто в совсем недалеком прошлом были нашими врагами. Однако времена меняются. Я не питала иллюзий в отношении предстоящих переговоров, но Локвуд был прав. Если мы сумеем договориться, то получим неплохое подспорье в противостоянии с Мариссой Фиттис, женщиной, что возомнила себя властительницей Лондона. А может, и всей Англии.       Как и подобает агентам, мы были облачены во все черное, в качестве опознавательного знака имея синие шарфы. У Локвуда это был настоящий шарф, я же повязала себе простой шейный платок.       — Мы возьмем с собой рапиры, — сказал Локвуд, когда мы собирались на стрелку. — Наверняка на входе нас попросят сдать оружие, но идти совсем без него не имеет смысла.       Мне лично было просто неуютно расставаться с рапирой. Я, может, и не виртуоз владения клинком, но без нее я не чувствую себя так уверенно.       — Я б на твоем месте припрятал пару кинжальчиков в рукава, Люси, — посоветовал мне Финн.       — Дело говорит, — одобрил Джордж, — те гаврики припрутся с полным арсеналом всякого увесистого металлолома, которым можно запросто проломить голову.       Может, я бы и припрятала, будь у меня кинжальчики. А так мы ограничились небольшими бомбочками. Очень хотелось захватить и магниевую вспышку, но уж ее точно отберут, а незаметно такую не спрячешь.       Переминаясь с ноги на ногу, мы стояли и ждали. Меня наполняли дурные предчувствия, несмотря на азарт и воодушевление Локвуда. Ох и преподнесет нам эта ночка сюрпризы, нутром чую. Старьевщики вспыльчивы, упрямы, и их явно будет больше, чем нас. Вообще не представляю, что мы им можем предложить. Локвуд — прекрасный лидер, но с какой стати они согласятся подчиняться ему?       В качестве жеста доброй воли, к слову, мы притаранили с собой несколько Источников. Один из собственной нашей коллекции, а остальное мы взяли из того, что нашли в разных странах мира родители Локвуда. Мы целый вечер перетряхивали коробки и свертки и выбрали оттуда посмертную скифскую маску, ритуальный кинжал и вырезанную из кости фигурку какого-то божка. Нам пришлось все это протестировать, а потом извести на предметы несколько серебряных контейнеров. К маске оказался привязан Фантазм, к двум другим Источникам — Спектры. Из своего хранилища мы унесли Рейза, прикованного к курительной трубке.       Прошло минут пятнадцать, прежде чем началось какое-то шевеление. В темноте негромко свистнули два раза. Локвуд чуть замешкался, но так же пару раз кашлянул в ответ. Такие вот условные сигналы. А замешкался он потому, что, как я и опасалась, нам преподнесли первый сюрприз. Хотя, если подумать, такого стоило ожидать.       Свист раздался не из темного угла возле старого склада. Не из теней у драной рабицы забора. Он донесся с реки, где к ржавым швартовочным столбам беззвучно подошла то ли баржа, то ли дряхлый баркас без единого огонька на борту.       Это было плохо. Наша огневая поддержка, бишь Киппс с арсеналом бомб и Финн с огнестрелом, не сумеет помочь нам. На баркас незаметно не проникнешь.       Я не удержалась и оглянулась на темноту, где наши товарищи, верно, тоже пребывали в шоке. Я могла легко представить, как они оба ругаются, наблюдая разворачивающуюся перед их глазами сцену.       Ребята приехали сюда чуть раньше нас и вышли из такси в другом месте, добравшись до точки назначения иным путем. Больше всего меня беспокоило, что тут может оказаться засада, или старьевщики тоже сочтут нужным выставить скрытую стражу. И если наши пересекутся с ними, хорошего ничего не жди. Однако все было тихо.       Локвуд ободряюще сжал мою руку. Отступать было некуда. Мы вместе подошли к краю причала.       Да, на волнах покачивалось дрянное старое корыто, иначе эту посудину и не назовешь. Удивительно, что у рубки сохранились стекла. Облезшая, трудноопределимого цвета краска обнажала ржавчину и висела хлопьями. На палубе корыта перемещались неясные тени. От общего пятна отделилась бесформенная фигура в светлой шляпе.       — Чего встали, — вместо приветствия выплюнула Фло Боунс. — На борт, живо.       Мы одновременно глянули на полосу речной воды, что разделяла нас и покачивающийся борт баркаса. Однако прыгать не пришлось. Фло перекинула вместо сходен доску. Балансируя, мы пересекли отделявшее нас от судна пространство и тихо шагнули на палубу.       У меня сердце замерло, а потом застучало как бешеное. Настал решающий момент. Если нас сейчас скрутят, то начнется заварушка…       Но никто не набросился, не связал нам руки, не натянул на голову мешки. Нас просто взяли под конвой и в полной темноте повели вниз, в кают-компанию, по шаткой и очень крутой и узкой лестнице. Казалось, что мы погружаемся в чернила, такая темень царила там. Спотыкаясь, ведомые старьевщиками, от которых разило на все лады, мы скатились по ступеням. Когда негромко закрылась металлическая дверь и натужно, но без скрипа, повернулся засов, появился свет. Щурясь, мы осмотрелись.       Длинный стол и ряды ободранных сидений по обе его стороны. Над ними — плотно закрытые маленькие иллюминаторы, чтобы снаружи не пробился и лучик. Низкий потолок с остатками проводов, которые когда-то питали длинную лампу. Сейчас свет давал единственный фонарь, что стоял на столе.       Восемь пар глаз разглядывали нас с недружелюбным вниманием. Чумазые, угрюмые лица. Грязевой камуфляж был таким пестрым, что определить возраст присутствующих я не сумела. Им можно было дать от двадцати до сорока. Хотя среди них оказался один седой мужчина с перебитым носом и очень пристальными глазами. Свалявшиеся волосы, заляпанная и засаленная, драная одежда и немытые тела под ней, источающие убойный запашок. В каюте почти ощутимо повисло напряжение. Обе стороны были явно не в восторге, что им, возможно, придется сотрудничать друг с другом.       Фло, верная принципу «своя рубашка ближе к телу», осталась на палубе. По ее собственным словам, вам надо — вы и разбирайтесь. Свое дело она сделала, устроила нам встречу со своими коллегами по цеху. И предоставила нам разбираться самим, предварительно сообщив Локвуду, какие люди придут и что они могут потребовать.       — Ну и че? — нарушила молчание одна девица с толстой косой темных волос, которая больше напоминала пожеванную мочалку. — Языки проглотили? Базарить будем или вас сразу в Темзе искупать?       Еще один старьевщик, молодой (наверное) мужчина в протертой до невозможности кожаной куртке, демонстративно сплюнул в сторону и пробуравил нас взглядом.       — К черту с ними лясы точить, свернуть шеи и все, — сказал он. Определенно, симпатий мы тут не добьемся.       Кстати сказать, все старьевщики сидели за столом, в то время как мы стояли у двери. Ну и еще двое ребят за нашими спинами.       Локвуд не растерялся. Включив на половину мощности свою улыбку, которая осветила комнатушку куда лучше старого фонаря, он шагнул вперед, одновременно сбрасывая с плеча рюкзак, где лежали наши жертвы на алтарь переговоров. Это вызвало немедленную реакцию. Все как один старьевщики вскочили, хватаясь кто за нож, кто за лом, а кто просто за тяжелый инструмент, служивший оружием. Я инстинктивно положила ладонь на эфес рапиры. Но Локвуд быстро отступил от стола, куда сгрузил рюкзак, и поднял ладони вверх. Он даже позволил парочке конвойных ребят дать ему несколько тычков.       — Спокойно, спокойно, — дружелюбно проговорил он. — Мы тут кое-что вам принесли, так сказать, в качестве свидетельства наших добрых намерений… откройте и сами посмотрите.       Старьевщики переглянулись. Ближайшие к нам подозрительно покосились на Локвуда, а потом один из них дернул за молнию на рюкзаке и отогнул ткань. В неярком свете блеснули контейнеры из серебряного стекла.       — Очень неплохие Источники, — прокомментировал Локвуд, пока старьевщик ворошил содержимое рюкзака.       Контейнеры пошли по рукам. Точнее, как сказать пошли. Старьевщики друг другу тоже не особо доверяют; они столпились у рюкзака, теснясь, толкаясь и ругаясь. Все хотели взглянуть на то, что мы принесли. И получить это в свои руки. Тут меня осенило. Поделить все это добро между ними не выйдет. Как бы они не передрались. Потому что голоса становились громче, ругань — забористей.       Локвуд сообразил, что дело принимает нежелательный оборот, и быстро переключил внимание на себя:       — Господа и дамы, это всего лишь часть того, что я могу вам предложить. Демонстрация, так сказать. Кому все это достанется, решайте сами, когда мы закончим. А пока предлагаю отложить Источники с глаз долой в какой-нибудь ящик, куда никто тайком не пролезет.       — Ты тут не указывай, — отозвалась девчонка с пожеванной косой.       — Даже не думал, — улыбнулся Локвуд. — Но если мы хотим куда-то продвинуться, а вы — получить еще таких штук, то нам бы лучше начать обсуждать, что делать с Фиттис.       Вот это имя произвело желаемый эффект. Все разом замолчали и посмотрели на нас. Медленно, нехотя, старьевщики сложили контейнеры обратно в рюкзак. Локвуд, не желая, чтобы они снова начали спорить, кто будет их прятать, оглянулся по сторонам и запихнул рюкзак в шкафчик под крошечной раковиной.       — Дайте что-нибудь, чтобы заблокировать дверцы, — попросил он.       К нему тут же протянулось несколько рук со всякими кусками труб, разводным ключом и даже саперной лопаткой. Не глядя, Локвуд схватил обломок трубы и заблокировал ручки шкафчика.       — Готово.       Что ж, наш трюк, похоже, сработал, хотя кто-то не удержался от комментария «подлизаться вздумал?». Я прикусила язык, понимая, что не время и не место затевать свару. Локвуд тоже проигнорировал выпад, вернулся к столу и оперся о него ладонями.       — Для начала, — сказал он, — я хотел бы пояснить, почему мы вообще здесь…       — Почему вы здесь, мы в курсе, — прервала его женщина, которая меланхолично что-то жевала. «Что-то» определенно не было жвачкой, и мне не хотелось знать, чем оно вообще было. — Потому что Фиттис крепко кусают вас за задницу.       Мне очень захотелось воткнуть ей в зубы грязную тряпку, которая служила ей шарфом. Локвуд остался невозмутим.       — В целом, верно, — согласился он. — Как и вас.       Я быстро глянула на него, а потом на старьевщиков. Те мрачно молчали. Им тоже возразить было нечего.       — Поэтому, — Локвуд провел рукой по волосам, — мы и подумали, что сможем справиться с ней, если объединим силы.       — Да ты вообще кто такой? — вызывающе произнес парень в протертой куртке.       — Я Энтони Локвуд, эсквайр, глава парапсихологического агентства «Локвуд и компания», единственного в Лондоне, которое не прогнулось под Фиттис и не собирается. А собирается дать им отпор. А вы?       Парень презрительно фыркнул и ничего не сказал. Остальные старьевщики переглянулись и один из них, седой человек, ответил:       — Здесь собрались представители восьми общин. Имейте в виду, что далеко не все поддерживают идею бодаться с Фиттис.       Локвуд кивнул.       — Я их понимаю. Они вольны оставаться в стороне, если хотят. Но раз вы здесь, значит, вы хотите что-то изменить. Что-то предпринять. Насколько все плохо? Что именно вытворяет Пенелопа Фиттис?       — Произвол, — коротко ответил кто-то.       — Покушается на нашу свободу, — подхватил другой. — Диктует нам правила.       — А несогласных убирает исподтишка, — закончила девица с косой-мочалкой.       — Эта женщина хочет, — сказал седой человек, — чтобы самые мощные найденные Источники передавались ее агентству в качестве случаев для расследования. Остальное она оставляет нам. Также она требует отчетности о наших действиях.       — Нашла себе собачонок, — прорычал парень в кожанке. — А не пошла бы она!..       — Повсюду шпионы, — сказала жующая женщина. — Пикнуть не успеешь, как загремишь к ней на ковер. Аукционы вечно срываются. Она знает все. И хочет взять весь рынок под свой контроль.       И сплюнула дрянь, которую жевала, куда-то под стол. Ее сосед выругался. Пока они огрызались друг на друга, Локвуд переваривал полученную информацию. Все действительно было хуже некуда. Марисса протянула свои руки повсюду.       — Что, если я скажу, — наконец начал он, — что у нас есть на нее такой компромат, который поставит на уши всю Англию?       Все ненадолго замолчали, а потом девица с косой спросила:       — Так чего же вы ждете?!       В каюте поднялся гомон. На нас посыпались вопросы, кто-то возмущался, что он зря пришел и тратит свое время, кто-то требовал рассказать, что же это за компромат такой. Локвуд немного подождал, а потом поднял руку, призывая к тишине. Потихоньку вопли сошли на нет, к тому же снаружи по двери послышался удар, призывавший вести себя поспокойнее.       — Нужен благоприятный момент. Сами понимаете, мы бы тут не стояли, если бы могли разоблачить ее сию секунду. Мы собираем доказательства. Однако пока их недостаточно. Паутина Фиттис велика. Нам нужны неопровержимые данные.       — И долго вы собираетесь копаться? — скептически поинтересовался парень в кожанке.       — Нет, пусть лучше скажут, что они имеют на них, — вставил седой человек.       Зря Локвуд им сказал. Теперь они не отстанут, пока не получат ответа. А там прощай, вся секретность. Слухи как чума расползутся по всему Лондону и, если среди старьевщиков шпионы, достигнут ушей Мариссы. Тогда она в один момент раздавит нас. Вряд ли она станет рисковать.       — Мы делаем все возможное, но время поджимает. Ситуация, в которой вы оказались, тому подтверждение. Это недопустимо. Вы имеете право на независимость, и никто не смеет его попрать, даже Фиттис, — ответил Локвуд скептику.       — Так что вы о них знаете? — повторил свой вопрос седовласый старьевщик, выпрямляясь на сиденье. Он не повышал голоса, но тон был такой властный, что даже Локвуд опешил, а все остальные прикусили языки.       Локвуд обвел взглядом присутствующих. Наверное, в нем боролось сомнение. Но отступать было некуда. Сказал «а», говори и «б». Коротко вздохнув, Энтони Локвуд, эсквайр, глава самого отчаянного агентства в Лондоне, ответил:       — Глава Фиттис — причина распространения Проблемы.       После краткого мига молчания кают-компания снова взорвалась воплями. Некоторые сочли нас идиотами и сумасшедшими. Другие откровенно глумились. Третьи сосредоточенно хмурились. Снаружи застучали. Наводить тишину на сей раз помогал и седой старьевщик.       — Мы знаем это так же точно, что солнце заходит на западе, — продолжил Локвуд. — Я не буду сейчас раскрывать все детали, но вот вам факт. Агентство «Фиттис» образовалось лишь потому, что его главе было выгодно появление призраков. Понимаете, что это значит? Это государственное преступление. Даже если у Мариссы есть сообщники в правительстве, они ее не спасут.       Он не стал развивать дальше тему об аресте и заключении в тюрьме. Потому что даже из тюрьмы такая женщина вполне сможет управлять своими делами. Это мы знали по примеру Джулиуса Винкмана, крупного игрока на черном рынке.       Кстати, никто не заметил оговорки Локвуда, кроме меня. Все были потрясены абсурдной новостью. Во всяком случае, никто не заострил на этом внимание. К тому же оно тут же оказалось отвлечено появлением очень значительной, во всех смыслах, персоны.       Как говорится, помяни черта… Ночка оказалась на сюрпризы очень щедра.       Дверь в кают-компанию отворилась. Все головы повернулись в ту сторону. В помещение, явно слишком тесное для нее, вошла Аделаида Винкман.       Мы были так потрясены, что даже забыли попятиться от нее. При последней нашей встрече эта мадам пыталась убить нас. Это ее аукцион мы сорвали. Это она гнала нас навстречу нашей собственной смерти. Я судорожно вдохнула пропитанный вонью воздух — теперь, когда снаружи проникло его свежее дуновение, я вспомнила, как здесь душно и мерзко пахнет. Локвуд даже приоткрыл рот от изумления.       Больше, однако же, никто не удивился. А это говорило о многом. Старьевщики потеснились, следом за госпожой Винкман протиснулись двое телохранителей, а сама мадам, скользнув по нам бесстрастным взглядом, опустила свое мощное седалище на старый продавленный диванчик. Мне показалось, что от ее веса баркас немного накренился.       Подстава, кричало все во мне. Мы раскрыли все наши карты, мы доверились этим городским крысам, а они…       — Не стоит так напрягаться, ребята, — спокойно сказала Аделаида. — Я бы с удовольствием придушила вас голыми руками, однако не сегодня.       Старьевщики заухмылялись. Такой юмор они понимали. Аделаида хотела закурить, но, потянув носом воздух, передумала. Тем временем Локвуд оправился от шока и, непринужденно улыбнувшись, поинтересовался:       — Добрый вечер, госпожа Винкман. Могу я спросить, зачем вы пожаловали на это собрание?       — Затем же, зачем и вы, Локвуд, — ответила она, откидываясь на спинку диванчика. Диванчик крякнул. Темное платье Аделаиды в мерзкую рябую полоску натянулось на ее объемном теле. С полного плеча сползла черная газовая шаль.       — Прошу прощения? Кажется, я не совсем понимаю.       — Все вы понимаете, — поморщившись, словно она проглотила что-то невкусное, сказала Аделаида. — Фиттис. Она устроила веселую жизнь всем нам.       Локвуд немного помолчал, ожидая продолжения. Его не последовало, и тогда он заговорил сам:       — То есть, мадам, вы хотите присоединиться к нам в нашей борьбе?       Аделаида побарабанила пальцами по столу.       — Не бери на себя слишком много, мальчик. Это Я позволяю вам присоединиться ко мне.       Я чуть не рассмеялась ей в лицо. Жирная старая корова! Да напускай на себя сколько хочешь важности, совершенно очевидно, что тебе нужна помощь. Да, нам она тоже нужна, но это не мы пришли к тебе просить ее. Ты пришла к нам. Все это понимают.       Локвуд быстро взглянул на старьевщиков. Он просчитывал варианты. Выходило, что с Аделаидой старьевщики договорились раньше. Или доверяли ей больше. Или, скорее, видели в ней больше выгоды.       — Я вам поясню, если вы не поняли, — сказала Аделаида. — Наши с вами счеты мы сведем, но это успеется. Сейчас я хочу избавиться от этой Пенелопы, которая рушит мой бизнес. Она хочет слишком много. Но она подавится своей властью.       «Как бы ты ей не подавилась, гусыня напыщенная», — подумала я. Одновременно с этим в моей голове проносились мысли. Похоже, Аделаида была здесь все время. Баркас нигде не останавливался. И вполне вероятно, что она слышала все, что мы говорили. Мы оказались в безвыходном положении. Если откажемся сотрудничать — мы покойники.       Одновременно во мне вскипала злость. Эта женщина была, по сути, ничем не лучше Пенелопы. Просто ее влияние было не так велико. И вот она пришла сюда, уверенная, что мы пойдем у нее на поводу, потому что нам некуда деваться. Что она сделает, интересно, если мы отвергнем ее предложение? Нас убьют? Утопят в Темзе? В таком случае мы прихватим ее и парочку старьевщиков с собой.       — Ваша невероятная пронырливость. Мои связи. И возможности старьевщиков, — подытожила Аделаида. — Пока мы против Фиттис, я окажу вам полное содействие.       — А если нет? — не выдержала я. Мой голос дрожал от гнева.       — Что «нет»? — уточнила миссис Винкман.       — Что, если мы пошлем вас к черту? Свои одолжения засуньте себе куда-нибудь подальше. Если вы думаете, что мы станем плясать под вашу дудку, то у вас мозги жиром заплыли куда сильнее, чем кажется.       Я устала, у меня кружилась голова от вони и груза, который мы взвалили на себя, и мне было плевать, что будет. Локвуд постарался спрятать улыбку. Аделаида Винкман взглянула на меня оценивающе.       — У тебя острый язычок, — сказала она. — Но насколько я помню, не ты глава агентства «Локвуд и компания».       Я вспыхнула и открыла рот, чтобы крикнуть, что это неважно и старая жирная жаба скоро лопнет от раздутого самомнения, однако Локвуд опередил меня.       — Откровенно говоря, — громко произнес он, жестом заставляя меня замолчать, — я с Люси согласен. Не диктуйте нам условий и не пытайтесь командовать. Сотрудничество возможно только на равных. Да, на равных, и ваши деньги и власть не имеют никакого значения. Мы не прогнулись под Фиттис, неужели думаете, что прогнемся под вас?       Аделаида Винкман усмехнулась.       — Резонно, — ответила она.       — Однако, — продолжал Локвуд, — я тоже считаю, что наше сотрудничество взаимовыгодно.       — Локвуд! — воскликнула я, но он проигнорировал меня. Не считая ужасных манер и наглости, Аделаида Винкман, ни много ни мало, была преступницей.       — Сотрудничество, госпожа Винкман, вы понимаете меня? Я вам прямо скажу: мы ваших угроз не боимся. Не стоит, кстати, думать, что мы пришли сюда только вдвоем. Если кто-то хочет драки, он ее получит, и без жертв не обойдется. Они ведь никому не нужны? — Локвуд обвел многозначительным взглядом каюту.       Это был блеф чистой воды, потому что Финн и Киппс не могли попасть на баркас. Где-то они сейчас? Ждут нас на том старом причале? Или, может, попытались преследовать нас по берегу?       Аделаида, конечно, на это вранье не повелась, как, наверное, и старьевщики. Но одно они поняли: мы будем стоять на своем до конца и они нас не запугают. Независимость для нашего агентства — не пустой звук.       Внезапно бонза подпольного Лондона расхохоталась.       — Отлично, — сказала она. — Другого я от вас и не ждала. Хорошо. Не диктуем условий. Мы договариваемся. И хотелось бы услышать, с чего вы собираетесь начать.       У меня уже не было сил слушать и вникать в план действий, который они стали обсуждать. Я больше не могла находиться в тесной, вонючей, мрачной каюте, битком набитой криминальными личностями. Мне нужно было глотнуть свежего воздуха. Поэтому я поднялась на палубу.       Честно говоря, с моей стороны, наверное, было не очень хорошо оставлять Локвуда там одного. Однако я, признаюсь, была рассержена. Рассержена тем, что он снова действовал так, как он сам хотел. И тем, что он, образно выражаясь, пожал руку нарушителям закона и бывшим врагам. Это вам не Киппс, простой зануда со склонностью к шпионажу. Это люди, которые воруют и убивают ради своей выгоды.       В принципе, Локвуд был прав, приняв предложение. Нам оно и правда выгодно. Но все это оставляло у меня в душе мерзкий осадок.       Попахивающий гнилыми водорослями и рыбой воздух над Темзой показался мне слаще аромата чистейшей лесной рощи. Когда моя голова немного проветрилась, я поняла, что за неприятное чувство ощущаю. Обманутые ожидания. Я хотела опасного, головокружительного приключения на пару, но в итоге полночи простояла на ногах, слушая дебаты и ругань, в каморке трюма списанной рыбачьей лодки. Ну, сама виновата. Губу раскатала.       — Ой, ну не вздыхай так, цунами поднимешь, — сказал знакомый голос.       — Цунами на реке не бывает, — на автомате ответила я и резко повернулась. — А ты что здесь делаешь?       Ночь уже шла на убыль, над коричневыми волнами Темзы расплывались бесцветные сумерки. Но она успела преподнести последний сюрприз. Конечно, вы уже догадались, кто стоял буквально в паре шагов от меня на палубе баркаса.       Волосы торчком, руки в карманы и довольная ухмылочка. Финн Флеймс собственной персоной. Не считая его, палуба была пуста. Я так погрузилась в свои мысли, что даже не заметила этого. Весь караул куда-то делся, и Фло Боунс в том числе. На миг меня охватил страх. Если они с Киппсом на кого-то напали…       — Изображаю огневую поддержку и придаю количества вашей шайке, — ответил Финн.       — Ты давно уже часть этой шайки, так что не выделывайся, — сказала я.       Он не стал спорить, а прислонился к хлипкому ржавому ограждению на носу и закурил. Дым тут же уносило прочь, но я сегодня достаточно всякой пакости нанюхалась, поэтому отступила на шаг.       — Ничего не хочешь спросить? — хитро поглядывая на меня, поинтересовался Флеймс.       — Хочу. Что вы сделали со старьевщиками? И вообще, где Киппс?       — Киппс рулит этой лоханкой. У него, оказывается, лицензия на вождение яхты есть… а вонючек мы утихомирили бомбой со снотворным порошком. Каббинса изобретение. Короче, ничью задницу не вышло продырявить…       Он рассказал мне, что они с Киппсом последовали за баркасом по берегу. Ни на что они особо не рассчитывали, но им повезло. В одном месте лодка проходила под мостом через канал. Недолго думая, они сбросили бомбы, нацепили маски и спрыгнули. Если верить Финну, то с трехметровой высоты, но, думаю, он приврал. Тех, кто еще рыпался, связали в первую очередь, но ни с кем не дрались. Мирно спящие старьевщики рядком лежали на корме, как сардины на блюде.       Баркас шел по большой воде. Берега отступили, открыв широкое пространство, которое стремительно светлело. В предрассветном тумане они едва виднелись, и казалось, что старая, древняя лодка плывет в никуда из ниоткуда. И нет на ее борту толпы шумных ребят из подполья, нет старой и коварной тетки, которая при случае отправит нас на тот свет. Она плыла будто сама по себе и несла нас в такое же туманное будущее.