***
— Колл, что ты делаешь, когда уходишь из этой комнаты? — спросил его отец как-то. Аластер жил здесь и, как ни странно, играл серьезную роль в подготовке. Ни одного мага не выпускали из Магистериума, соорудив здесь сомнительное укрытие, бункер в какой-то мере. Дети продолжали обучаться, но учили их уже не мастера, так как те проводили большинство времени над работой. Колл даже точно не мог сказать, кто обучал их, но нередко видел практикующихся двенадцатилеток в библиотеке, корпящих над заклинаниями. Признаться честно — эта картина его умиляла. Но сам он больше не сидел за столами учеников и даже не числился таковым, да и сам завтрак был назначен для Колла, Тамары, Аарона и остальных «выпускников» в отдельное время. Их полностью отгородили от процесса обучения, а не друг от друга, но Колл не мог сказать, чем занимаются, например, Селия или Гвенда в свободное время. Он даже не знал, где его проводит Тамара, а нередко и Аарон, что уж там говорить о других. — Я довольно редко выхожу из этой комнаты, пап. «Этой комнатой» называлась маленькая библиотека, или даже кабинет. Здесь хранились секретные документы, записи Константина и Джерико, которые Колл изучал с невероятным упорством. — Ты отбился от реальности, сын. Даже не замечаешь, что происходит вокруг тебя! — вновь подал голос его отец, сидящий в кресле. Его тон был спокойным, но Колл знал, что просто так он бы в эту комнату не зашел. Он искал возможности поговорить с ним везде, кроме этого помещения. — Да? И чего же я не замечаю? Того, что готовится война? — спросил Колл с долей иронии, не отрываясь от документа. — Ты не замечаешь, что не говоришь с людьми днями, Колл. Теряешь связь с друзьями, если ваши отношения вообще можно назвать такими, ты не знаешь, чем они занимаются. Но главное ведь не это. Хуже, что тебя даже не интересует, чем они занимаются. Колл не мог отрицать, что после этих слов сердце больно кольнуло. Он ведь не сойдет с ума в этих стенах! Он никогда не был одинок, у него есть семья и друзья, об этом нет смысла говорить. — С чего ты это взял? — спросил Колл, продолжая вглядываться в документы на столе, но его голос, что стало сюрпризом для обоих, звучал уже иначе. — Как давно ты говорил с Тамарой, ты знаешь, что она делает целыми днями? — нарочито серьезно спросил отец, понимая, что ответа не дождется. Колл поднял на него глаза, все еще смотря довольно саркастично. — Тамара обучает детей, Колл. Она стала высококвалифицированным магом огня и теперь под ее наблюдение отдали несколько ученических групп, как учителю на замене, как мастеру. Она учит их самообороне, азам магии и не только. Ты знал это? Колл совершенно не знал этого. Каждое слово, сказанное его отцом, отпечатывалось в голове тяжелой сталью. Несмотря на всю ту печаль, несмотря на сильную злость на самого себя, Колл не мог перестать думать об этом. Тамара поднялась еще выше в его глазах, он гордился ей, даже до конца не в состоянии осознать, насколько стойкой и сильной надо быть для такого. — Джаспер продолжает нести любовный бред, но теперь он вышел на новый уровень. Похоже, Селия скоро выходит замуж, — сказал отец и усмехнулся. Колл вытаращился на него. — Шучу. Но не удивлюсь, если до такого действительно дойдет. Колл только негромко, немного обиженно на жизнь, усмехнулся. Аластер поправил очки и глянул на Колла так, как он делал слишком редко. Показывая отцовскую любовь и внимание. — Подумай о том, что происходит вокруг тебя, Колл. Твои дела, какими бы важными ты их не считал, даже рядом не стоят с ценой счастья, которое ты мог бы получить, отрываясь от них.***
Но Колл не послушал. Шел третий месяц, а он продолжал упиваться ненавистью к себе. Только теперь он еще и чувствовал себя покинутой тенью. Тамара перестала поднимать глаза, когда он входил. Старалась быстрее уйти из комнаты, в которой находился Колл. Он знал, что она не злится. Он видел в ней только скрытую обиду. Как-то раз Колл втайне заинтересовался всем, что происходит вокруг… нее. Только вокруг Тамары. И этот интерес с каждым днем вызывал лишь смешанные чувства, страх быть пойманным и еще большую неполноценность. Теперь его редко можно было найти в «библиотеке», в своей комнате, в столовой и в многочисленных лабораториях. Его редко можно было найти где-либо. Потому что он прятался. Каким-то образом найдя потайные места, он наблюдал за тем, как Тамара ведет у детей уроки. Колл отметил, что теперь все выглядело немного по другому. Дети называли ее по имени, но с той самой долей уважения, которая присуща отношениям малышей со старшими. Никого не заставляли ходить в форме. Колл очень любил смотреть за реакцией Тамары, когда то, что она упорно пыталась втолковать детям, приносило плоды. Ему нравилась, что она улыбается, потому что ему своей улыбки она не показала ни разу. Он абсолютно бесстыдно смотрел на нее постоянно, лишь редко осекаясь и отворачивая взгляд за завтраком или ужином, понимая, как странно себя ведет. Он действительно чувствовал себя немного сумасшедшим и почему-то был уверен, что иного пути у него и нет. Но он не мог отрицать, что ему не нравились все эти прятки. Это было знаком того, что с ума он пока не сошел. Так шли дни, а третий месяц близился к завершению.***
Заходя в свою комнату после еще одного непродуктивного дня, в которые он, по обыкновению, тщетно пытался сосредоточится на работе, он увидел странную картину. Его сердце сделало пару бешеных оборотов. На его кровати сидела девушка, с красивыми и длинными черными волосами и глазами, которые выделялись даже в кромешной темноте этой комнаты. Несмотря на то, что на ней явно были пижамные шорты с футболкой, она смотрелась солиднее, чем Колл, пребывавший в ступоре. Тамара, сидящая на кровати, с абсолютной серьезностью изучала лицо Колла, будто никогда прежде его не видела. Но так как волосы Колла были взъерошены, а сам он был похож на пересоленный огурец, его руки стремительно потели. Впервые, за последний месяц она наконец-то смотрит на него, а не отводит взгляд. Он был до невероятного рад, что она здесь, но при этом страх усердно топил его сознание. — Что за прятки, Колл? — вдруг спросила она и ее тихий голос раздался эхом у Колла в голове. — Ты правда думаешь, что я не замечаю тебя? — Что? — выдавил Колл, продолжая в оцепенении стоять и смотреть на нее. Но он уже успел проклясть себя за свою тупость. Ее брови вопросительно поднялись, но она быстро вспомнила, с кем имеет дело. — Колл, я не слепая. Я вижу тебя постоянно, но ты и не желаешь того, чтобы я видела тебя. Это называется прятки, правда наоборот! — сказала она, чуть повысив голос от непонимания происходящего. Пусть внутри медленно нарастал ком страха, он бросил сумку на пол и присел в кресло напротив нее, сам не зная, как он осмелился на такое. — Я не пытаюсь следить за тобой, — соврал Колл, да таким наглым образом, что его голос ни разу не дрогнул, а был до невероятного спокойным. Это разозлило ее. — Ну это, наверное, я придумала все, да? — возмутилась она. — И я бегала от тебя три месяца. Я не могла сказать тебе ни слова, хотя знала, что ты совершенно один здесь и никто тебя не утешит, когда тебе будет плохо?! Колл никогда в жизни не чувствовал себя так отвратительно. Он чертов идиот. — Знаешь, Колл. — На ее глазах неожиданно начали выступать слезы. — Я была уверена, черт, просто уверена, что ты придешь поговорить. Просто поговорить, хоть раз спросишь меня, не помираю ли я тут в одиночестве! Поступишь хотя бы как друг, Господи. Но тебя не было, а я, дура, ждала. А потом просто перестала верить в то, что тебе не плевать. — Ты знаешь, что мне не пле… — Нет, Колл, не знаю и не верю! — она усмехнулась, не смахивая слез с лица, не замечая их. — Так расскажи мне! Сделай хоть что-то… Хотя уже поздно. Мы оба опоздали. Она встала и быстро направилась к двери. Руководил Колл собой или нет, но он во мгновенье поднялся и поймал ее за руку, притягивая к себе. Не пытаясь извиниться или оправдаться, пытаясь дать ей то, о чем она просила, пытаясь не пустить ее от сюда не под каким предлогом. Даже если бы она постаралась вырываться, у нее бы не вышло. Но она и не пыталась. Колл, похоже, просто не умеет делать первый шаг. Его нужно треснуть по голове, накричать на него, сделать так, чтобы он увидел слезы, появившиеся только из-за него, и лишь тогда, только тогда он возьмет себя в руки и станет наконец взрослым человеком, который до сих по-детски вымаливает у Бога прощение за эти слезы. Колл с самого начала знал, что он способен все испортить, но не в состоянии собрать пазл из одного куска. — Прости меня, — прошептал он, пытаясь вложить в эту глупую, ничего не дающую фразу все то, чего не отдавал ей раньше. Тамара даже не двигалась, а он с каждой секундой притягивал ее к себе ближе и ближе, зарываясь пальцами в ее волосы и целуя в макушку. А она молчала. Но через пару секунд Колл почувствовал тонкие руки, которые обвивают его, цепляются очень крепко, будто ребенок наконец получил заветную игрушку и теперь не собирается ее никому отдавать. Он слышал, что она плакала, но не мог на это повлиять. Его футболка взмокла, это не волновало его ни капли. Только сейчас он в полной мере осознавал, каким придурком он был. Нужно было просто подойти, заговорить. Нужно было проявить ту заботу, убедиться в злосчастной степени ее безопасности так, чтобы она знала, что ему, черт возьми, не все равно. От нее все еще пахло мылом и солнцем, как и тогда, пару месяцев назад. Она оставалась маленькой и беззащитной, и Колл буквально упивался тем, что девушка не показывает этой беззащитности ни перед кем, кроме него. Потому что Тамара думает, что он может ее защитить. Боже, какой дурак. Она подняла на него свои заплаканные глаза, в ожидании его слов или действий. Но на этот раз Колл не собирался упускать момента, он собирался дать ей то, что было нужно им обоим, наконец, без опоздания. Он осторожно стер большими пальцами слезы с ее лица, медленно склонился к губам и поцеловал, вкладывая в поцелуй всю нежность и заботу, которую так тщательно прятал от нее. Он притягивал ее к себе ближе и ближе, крепко облегая ее кольцом своих рук, показывая ей, убеждая ее в том, что он сможет ее защитить. А она отвечала ему, открывала себя к его заботе и ласке, к его защите. Она верила ему, верила всему, что он делал и говорил. Просто потому что она простила его. Он не заслужил, нет, но эти месяцы были пыткой, которая кончалась прямо здесь и сейчас. В ту ночь он ее не отпустил, не дал ей уйти к себе или даже просто освободиться от его объятий. В ту ночь он наконец-то почувствовал маленькое теплое тело рядом с собой, в полной безопасности, в которой он был на сто процентов уверен. В ту ночь для Колла и Тамары открылось то туманное будущее, которое никто из них не хотел упускать.