Сладкое проклятие

Пока я радостно махала подругам, таксист запихивал меня в такси, то и дело вдавливая моё строптивое тело в пружинные сидения. Несмотря на негнущиеся ноги, мне всё ещё хотелось услаждаться алкоголем и до одури сладким лимоном. — Завтра на этом же месте, — обтирая мокрые губы распахнутым пиджаком незнакомого водителя, орала я. — И в это же время! — Девушка, прошу вас! Сядьте! — сгибая руки пополам, умоляющим тоном простонал мужчинка. — Я уже устал с вами бороться. Хрюкнув, я лениво заползла внутрь салона и поспешно принялась рыскать в поисках телефона. Поиски успехом не увенчались. Перерыв сумочку, я ощупала карманы брюк, но и там его не нашла. — Ах ты, бандюга! — запрыгнув на ошарашенного водителя со спины, я вцепилась в него ногтями. — Живо возвращай мой телефон! Приглушенно прошипев, мужик навалился всей грудью на гудок. — Сумасшедшая? — непонятно чего он испугался больше: меня или же то, как пиликнула машина. — Какой ещё телефон? — Да! — пакостно крикнула я, отодвигаясь от водительского сидения. — Вспомнила! — перед тем как покинуть бар, я запихала смартфон во внутренний карман пальто, но как-то упустила этот момент. — Только не горлань, и так голова пухнет! Под неизвестный мне мат, мужчина наконец-таки завёл автомобиль и, сузив брови где-то на переносице, уставился на дорогу. Видимо, я не была под умопомрачительным опьянением, раз смогла с первой же попытки вспомнить зазубренный номер ассистента. — Бён Бэкхён! — гаркнула я, как можно громче. Водитель вмял в плечи свою маленькую голову. — Не спишь? — Сначала разбудила, а теперь спрашиваешь, — сонный голос хрупкого мальчика заставил меня растечься лужей прямо в общественном транспорте. — Напилась и решила достать меня? — Остряк! — рассердилась я. — Как ты с руководством разговариваешь? — Нуна, я придумал десяток слоганов, подготовился к предстоящему совещанию и только что задремал, — захныкал ассистент. — Пожалуйста, я хочу отдохнуть. — Тогда ложись спать! — Ты издеваешься надо мной?! — заезженный голос болтуна возродился вновь. — Зачем звонишь? — До десяти часов утра… прикрой меня, — просьбы не получилось, скорее, очередная команда, предназначенная для натренированной собачки. — Спокойной ночи! Пластично сложив ладошки, я тихонько пала на длинное сидение. Укачивающие потряхивания завлекали в мир сновидений, но я до последнего уговаривала себя не засыпать. Дыша исключительно через рот, я кряхтела на весь салон, раздражая и себя, и водителя заодно. Мне становилось дурно с каждой минутой. Пропущенная текила плавала по всему желудку, подступая к горлу. Конец был близок. — Приём! — поднявшись на локтях, пролепетала я. — Останови машину. — За поворотом конечная остановка, — невозмутимо ответил водитель, откровенно не думая, что его начищенному сидению осталось быть непорочным всего ничего. — Дом… сто один? — Живее… тормози! — услышав первые позывы рыганья, я зажала свой рот ладонью. — О! — узрев мой побледневший вид в зеркале заднего вида, таксист вмазал по тормозам. — Я помогу выбраться! — Погоди! — выпрямившись, я почувствовала, что начинаю жить заново. — Обошлось! — Точно обошлось? — нервно сглотнув, он пробежался глазами по всему салону и только тогда вздохнул с облегчением. — Сто первый дом — приехали. — Вся наличка… в квартире. — Это шутка? — Заплачу вдвое больше, если поможешь добраться. Уж не знаю, я вела себя цивильно, сдержанно, а этому водителю всё равно не нравилась. Ну, где бы ещё он встретил такую милую и щедрую девушку навеселе? Разве что только в кино… Отковыряв меня от машины, таксист с силой закинул на свою шею мою свободную руку и, заблокировав двери, повёл к нужному подъезду. Поменяв сапоги на ботильоны, я как-то резко пожалела об этом необдуманном решении. Узкие каблуки то и дело вихлялись в разные стороны — я стоять-то не могла, не то что фланировать. — Дальше я сам! — прищурившись, я попыталась разглядеть парня, что нахально оторвал меня от земли, вырвав из чужих объятий. — Сколько? — ловко сцапав меня, обратился он к таксисту. — Пятьдесят тысяч вон, — и откуда взялось это неожиданное почтение? — Спасибо! — протянув на несколько купюр больше, благодарно отозвался некто, унося меня к родному дому. Вися на чьих-то руках, я незримо тыкалась носом в оголённую мужскую шею, разрываясь от обилий пряных ароматов. — Негодник! — скрывая улыбку, прыснула я. — Какой же ты негодник, О Сехун! Он был таким же реальным, как и моя головная боль. Словно спаситель, посланник Бога, Сехун появился из ниоткуда, забрав меня под свою опеку. Будто бы за версту услышал мои мольбы и примчался… на крыльях ночи. — Ты не меняла пароля? — пройдя мимо лифта, отчего-то поинтересовался тот. — Один, ноль, один, ноль? Верно? Соён! — Не меняла! — тяжело дыша, я выгнула спину. Лучше бы молчал и не портил романтического момента. Дурень! — Тебе плохо? — обжигая дыханием моё раскрасневшееся лицо, спрашивал Сехун. — Слышишь меня? — О Сехун… — Да! — запыхавшийся парень замер возле лестничных пролётов. — Что? — Волки воют… — Это твой пёс! — подкинув меня, словно пушинку, парень продолжил свой ход. — И в тот раз… он тоже скулил. — О Сехун… — Ну что? — преодолев конечный девятый перегон, мы притормозили возле самой квартиры. — Я собираюсь вводить пароль, не шуми. — Постарайся… и в этот раз не угодить в мочу. Звёздочки как-то скоро затеснили живую картинку, реальность исказилась. Я не слышала ничего, даже лая любимой собаки, даже грохота захлопывающейся двери. Голова кружилась, но как-то по-особенному хорошо, необычайно. И мне уже начинало казаться, что я слышу лейтмотивы, замотанные фортепианной мелодией, имеющие ярко-выраженные описания моего теперешнего состояния. Плавно и нежно, как в театре… — Зачем так напилась? — вытаскивая пальто из-под моего тела, буркнул Сехун, укладывая в кровать. С той же заботой, он снял с меня и ботильоны. — Всю жизнь мне читают морали, всю мою грёбанную жизнь! — я не на шутку разозлилась. — И ты… Устроившись на полу, парень подогнул под себя длиннющие ноги и, подперев голову кулаками, принялся разглядывать моё (по всей видимости, пессимистическое) лицо, скользя ото лба к основанию подбородка. Мой потёкший макияж — отдельный вид искусства, что, по всей видимости, и приковал к себе небезразличного Сехуна. Увидев то, как я нахмурилась от столь интимного посягательства, пусть только зрительного, он тут же произнёс: — Ты не вспомнишь этого. Под действием алкоголя, девочки обращаются в развязных мессалин, а что творилось со мной? Куда подевались фамильярность и распутность? Отчего блудство не завладевало мной так, как брало вверх раньше? Под столь пристальным взглядом я превращалась в бревно, нет, это не было преувеличением, всё выглядело именно так. Сложив руки по швам, я досадно простонала, игнорируя полившиеся из глаз слёзы. — Не вспомню, — глотая горький ком, проговорила я. — И наш поцелуй? — вопросительно приподняв идеальные брови, спросил Сехун. — Наш… что? Захлебываясь смущением, я без малого забылась. Кто я, где я, отчего веки кажутся такими тяжёлыми, и по какой причине меня бросает в жар. Я не соображала. Возложив свои холодные пальцы на мои пылающие щёки, Сехун опасливо стёр мокрые солоноватые дорожки, а затем, внезапно для меня, примкнул шершавыми губами к кончику носа. Серьезно обдумав всё «за» и «против», парень немедля повернул голову и на этот раз коснулся самих губ. Невесомо. Пропустив ещё одну слезу, я криво улыбнулась. — Я тебе и правда так не нравлюсь? — грустно выдохнув, спросил сконфуженный О. — Дело не в этом, — облизав дрожащие от поцелуя губы, прошептала я. — А в чём? — не отрывая от меня тёплых глаз, спросил Сехун. — По-прежнему полагаешь, что я тобой пользуюсь? Считаешь, что нахожу тебя лёгкой добычей? — Нет, — честно призналась, пытаясь донести истинный смысл своих переживаний через голосовую интонацию. — Просто ты уже обо всём знал… наперёд. — О чём это ты? — продолжая вытирать моё лицо, интересовался он. — Не притворяйся, — теперь уже я говорила с улыбкой, но слова по-прежнему давались нелегко. — Зачем растрепал об отношениях, которых не могло существовать, называя меня своей? — Мне хотелось так думать, — примкнув к моему виску, Сехун истомно выдохнул. — Хотелось, чтобы так думали другие. На работе, в кругу друзей… — Оттого и разболтал всё Джису! — Я готов разболтать всему миру, если ты позволишь. Впервые в жизни мне захотелось кому-то поверить. Наплевать на собственные принципы и данные себе же обещания, одним махом взять и уничтожить свои убеждения, отдаваясь сладкому порыву. Не думая больше ждать моего разрешения, Сехун сгрёб меня в свои руки, вовлекая в повторный поцелуй. Лишённая слуха и голоса, я продолжала болезненно пускать слёзы, помирая от столь интимной обстановки и новых ощущений. Я была из ряда вон счастлива. Хотелось запомнить всё это: его мокрые губы, ласкающие мой безжизненный рот, его томное дыхание, щекочущее ресницы, его самого. Отстранившись, Сехун в последний раз дунул мне в ухо, произнеся то, о чём я подумаю в первую очередь после пробуждения. Ведь он потребовал не забывать о случившимся, а я не смогу не подчиниться…

***

— Хочешь сказать, что пришла на работу к двенадцати? К обеду? — хохочущим голосом задыхалась Сонми в трубку. — Это же вопиющее безобразие! — Прекращай, меня до сих пор всю трясёт! — прикладывая к голове стакан с ледяной водой, я гулко плакалась на весь кабинет. — Даже не помню, как до дома добралась! Отдельные обрывки и только. — Знаешь, не напились бы мы вчера, до сих пор бы дулись друг на друга! Считай, что эта жертва принесена не зря, — звонкий голос Сонми дико раздражал. — И вообще, надо повторить! Официант официантом, а с любовью Сехуна я играть не стану, — уловив одно имя из всей фразы, я задеревенела. — Сходим, выпьем, пригласим Сехуна, наладим мою личную жизнь… ты же сама вчера настаивала на повторении! Как бы сложно не давались мне изощренные вожделения, я не могла пренебрегать ими. Воспоминания слились подчистую, но самое волнующее, как ни странно, осталось. Без выпивки, на трезвую голову и тело, охотно бы пережила тот поцелуй ещё раз. Просто невероятно. — Вчера уже не сегодня! — бурно возразив, я испила уже тёплую воду. — И к тому же, Джису ясно дала понять, что Сехун занят, так что… Переполошённые ассистенты заинтересованно обернулись на меня, посылая к едрене фене свою работу. — Ну и? — как можно равнодушнее, буркнула Кан. — Парни могут встречаться с кем угодно, но первую любовь никогда не забывают. И ещё… — Что? — отворачиваясь от двух пар пожирающих глаз, спросила я. — Его первый опыт был со мной, — бесстыдно промолвила Сонми, раня меня в самое сердце. Ситуацию спас директор До, вошедший в кабинет в разгар рабочего дня. Наскоро скинув звонок, я забросила смартфон в ящик стола и, пошатываясь, вышла к ребятам. Бэкхён загородил меня, приказывая не открывать рта, в противном случае, запах перегара убил бы нашего шефа. — Ли Соён, — До Кёнсу не торопился подходить ко мне, он говорил издали, — ваша поездка отменяется. — Но… почему? — непонимающе протянула я, после чего получила нехилый пинок под ребро. — Вашу кандидатуру не рассматривали на утреннем собрании, — с некой тоской поведал директор. — Вы нужнее нам здесь. А вот… Бён Бэкхён и Хан Юми поедут в Сингапур вместо вас. От шокирующей новости Бён даже поперхнулся. Хорошенько побарабанив по его спине, Юми храбро вышла вперёд. — Желание превыше всего! — прикрикнула брюнетка, ставя руки в боки. — Вы же не собираетесь отправлять своих сотрудников заграницу насильно? Это же… бессмыслица. — Хан Юми, — встав вплотную к девчонке, директор смерил её грозным взглядом, — я буду скучать по вашим претензиям! — чересчур пугающе произнёс шеф, обходя худощавую фигуру. — Ну, что застыли? Работаем!