Не больше, чем люди

Первой со своего места встала блондинка. Ни на кого не глядя, она прошла к выходу. За ней потянулись остальные. — Надеюсь, что могу сказать до свидания, — прозвучало нам вслед. Кто-то откровенно хихикнул у меня за спиной. У меня же голова шла кругом. Создавалось впечатление, будто я участвую в огромном бессмысленном розыгрыше, и вот-вот откуда-нибудь повыскакивают люди в клоунских масках с развеселыми криками: «Шутка!» Однако вокруг все были более чем серьезны. Ни один из моих спутников не проронил ни слова, пока мы шли по извилистым коридорам лайнера. На палубе все сгрудились ближе к веревочному трапу, оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу, как дети, потерявшие родителей. Но, все-таки, на воздухе было намного легче. Были видны катера, которые должны увезти нас обратно, туда-сюда сновал экипаж — все это свидетельствовало о реальности происходящего, а то я уже готова была поверить в то, что в одночасье повредилась рассудком. Остальные гости тоже были несколько не в себе после встречи. За спиной я слышала, как они переговаривались между собой. Ничего не значащие фразы с глупой интонацией удивления витали в воздухе, даже не рассчитывая, что кто-то на них ответит. Диалог с самим собой, по какой-то случайности, высказанный вслух. — …как вы считаете, это действительно возможно? — произнесла рыжеволосая женщина, с ноткой сарказма и недоверия. — …все возможно, — кто-то ответил безразлично, копаясь в карманах, в поисках портсигара. — …вот оказывается, как сходят с ума богатые люди… — полувеселый тон, фраза, скорее брошенная себе под нос. — Могу заверить, он более чем нормален, — спокойный голос блондинки, в котором чувствовалась затаенная ненависть ко всем окружающим. Одна я держала язык за зубами. Мне не хотелось ничего говорить, да и говорить было не о чем. И все-таки, пока мы ждали катер, ко мне подошел мужчина, прибывший на Бьюике. Забавно, что его имя, как и мое, как и почти половины собравшихся, так и не было озвучено. — Сигарету? — он протянул мне раскрытый портсигар. Я без колебаний вытащила одну. — Благодарю, — закурив, я с удовольствием выпустила в сторону струйку дыма. Все-таки есть в этой жизни хоть какие-то незыблемые вещи. Пусть они и ничтожны. — Что вы думаете обо всем…этом? — спросил мужчина, из-за плеча поглядывая на остальных. — Ничего, — ответила я, явно разочаровывая собеседника. — Полагаю, и вы пока не в состоянии критически оценить то, что высказал нам мистер Райан. — Да, вы, пожалуй, правы, — тот потер пальцами висок. — Все это откровенно попахивает безумием… Вдруг, он улыбнулся и протянул мне руку: — Как-то глупо общаться, не зная хотя бы имен. Я Чарльз. Я заколебалась на какое-то мгновение. Но потом протянула руку в ответ, назвав свое настоящее имя: — Бриджит. На этом наш разговор прервался, к счастью. Катер, направляющийся в Нью-Йорк, был готов к отплытию. Спускаясь по веревочной лестнице, я вдруг осознала, что впервые в жизни получила то, чего действительно желала. Чудес не существует. Однако существуют люди, готовые на все, чтобы претворить в жизнь самые невероятные вещи. *** Негромко скрипнула дверь — в опустевший зал вошел Салливан. Лучи клонящегося к горизонту солнца преломлялись сквозь иллюминаторы, ложась причудливыми круглыми бликами на золотистый паркет. В воздухе витали блестящие былинки, оседая на предметах сверкающей пылью, придавая всему неестественно театральный вид. Райан сидел в кресле и, как ни в чем не бывало, читал книгу, болтая в руках стакан, в котором на самом донышке плескалось виски. — Гости отправлены на сушу, — возвестил глава службы безопасности, нарушая тишину. — Отлично, — отозвался бизнесмен, даже не повернув головы. — Если через три месяца кто-либо из них не акцептирует договор, вы знаете что делать. — Три месяца? — Салливан наморщил лоб. — Разве вы не дали им срока до августа? — Предложение, которое я им сделал, следует принимать в короткие сроки. Или не принимать вообще. Но когда я спущусь в Восторг, на земле не должно остаться ни одного человека, который знает о его существовании. Вам ясно? — Вполне, — кивнул Салливан и вышел из зала. *** Где-то через месяц после событий, происшедших на борту Олимпийца, я наткнулась на статью в Нью-Йорк Таймс. Маленькая заметка где-то в самом конце издания гласила: «В Париже пропала известный публицист, антифашист, активистка движения Сопротивления Моника Бланкар. Жандармерия французской столицы делает все возможное, чтобы ее найти». С фотографии под заметкой смотрела знакомая мне молодая женщина — кудрявые волосы, по-детски круглые щеки, и тяжелый, неприятный взгляд, будто бы ей совсем не принадлежащий. Моника Бланкар — вряд ли кто-либо сможет ее найти. Впрочем, я могла ошибаться. В конце концов, зачем на морском дне публицист? Но еще через пару недель уже в Вашингтон Пост появилась похожая заметка, гласившая об исчезновении сотрудника концерна Дженерал Моторз. Полиция просила помощи у общественности в поиске сведений. Блондин с зачесанными на бок волосами был мне также знаком. Молодой мужчина в очках, спрашивавший у Райана о сообщении внутри Восторга. Кажется, идеальный город начал приобретать первых идеальных жителей. Мой договор был подписан и отослан уже давно. Не удивлюсь, если была первой, кто принял приглашения Эндрю Райана. Теперь, совершались лишь незначительные приготовления, с которыми я намеренно не спешила. Нужно было хорошенько обдумать, что следовало сделать, прежде чем раз и навсегда порвать с прошлой жизнью. Ведь до этого мне ни разу не предоставлялось такой простой мелочи, как время. Ни во время отъезда в Германию, ни при переправке в Биркенау, ни когда я бежала в Америку. Сейчас, времени было достаточно, и я наслаждалась этим, не торопясь приготавливаясь к очередному и последнему побегу моей жизни. А газеты все чаще пестрели объявлениями о пропаже людей по всему миру, как бы подтверждая правильность моего выбора. В мае вся пресса Калифорнии писала о трагической гибели в автокатастрофе дочери талантливого ботаника, профессора университета Беркли Джулии Ленгфорд. А уже в июне те же издания кричали о внезапном исчезновении самой Джулии. Я отчетливо помнила ее, внимательно изучающую книги на полках. Аккуратно уложенные короткие русые волосы, острый подбородок, скептический взгляд из-за очков, сильно увеличивающих светлые глаза. Мне не было жаль эту женщину. Более того, мне казалось, что смерть ее дочери была ПРАВИЛЬНОЙ. Теперь профессора Ленгфорд ничто не отделяло от нового этапа ее жизни. В каком-то смысле я даже завидовала ей. Человека, отделяющего тебя от цели, легко убить. Груз воспоминаний отсечь невозможно. …за две недели до конца августа я начала готовиться. Впрочем, все мои действия казались бессмысленными и абсолютно ненужными, но жизнь научила меня тому, что любое дело нужно доводить до конца. Был приобретен двойной комплект документов на разные имена. На одно и на другое имя были открыты счета в двух разных банках — две внушительные суммы на предъявителя чека. Время исполнения — бессрочно. На случай, если придется вернуться… За съемную квартиру было уплачено на два года вперед. Старенький владелец не без доли иронии предложил закрепить за мной жилье на правах аренды до конца жизни. Я посмеялась. Оставшаяся наличность была переведена в другие валюты. На всякий случай. Вся имеющаяся документация на мое нынешнее имя была уничтожена. Не стало еще одной моей личины, и я была невероятно этому рада, подобно змее, наконец-то сбросившей старую, огрубевшую кожу.