Мой выбор - ненавидеть

Слёзы застилали глаза… Девушка бежала, не разбирая дороги… Тысячи чувств бушевали внутри, лишь изредка сливаясь воедино, но тут же рассыпаясь мелким градом на осколки… Она продолжала бежать по пустому коридору, пытаясь приказать слезам остановиться… Но слёзы жили своей, отдельной жизнью, они не слушались хозяйку и продолжали орошать нежную кожу лица… Впервые девушка по-настоящему почувствовала, как слёзы могут обжигать.Не просто течь по щекам, а именно обжигать.Обжигать хуже всякого раскалённого металла, и уж точно в тысячу раз больнее.Они слишком горячие, они слишком горькие, от них слишком больно… Слишком… Смахивая мокрыми ресницами очередную слезу, Елена нащупывает дверную ручку и тянет её на себя.Гилберт забегает внутрь, закрывая за собой дверь на замок. — Чёрт, чёрт, чёрт, — кричит девушка изо всех сил, пытаясь вытравить, выпустить, выгнать из себя боль. — Чёрт, — опять кричит она так громко, насколько только может.Её всё равно никто не услышит.В ванной слишком хорошая звукоизоляция. — Ну почему так больно.Я не хочу.Я так больше не могу.Слишком больно. — Елена кричит.Опять кричит, срывая голос.Кричит, убивая последние надежды на то, что боль уйдёт. Нет, боль никуда и никогда не денется.Она будет сидеть глубоко внутри, постепенно разъедая.В какой-то момент ты просто привыкнешь к этой боли, пока не станет ещё больнее.В какой-то момент тебе даже покажется, что ты счастлив, что боли нет, или что её почти не осталось.Но нет, она будет дремать внутри, чтобы накрыть тебя с головой в самый неподходящий момент.Она будет ждать своего часа, чтобы однажды просто убить тебя, сделав бездушной, безэмоциональной, чудовищной тварью. И когда боль накрывает, захлёстывая новой волной, ты ломаешься.Просто потому, что уже невыносимо.Просто потому, что сопротивляться уже нет сил.Просто потому, что жизнь слишком жестока.Просто потому, что в этой чёртовой жизни есть свой чёртов баланс.Потому что одним всё, а другим ничего.Потому что чем лучше одним, тем другим хуже. Вот и Елена сейчас сломлена.Она просто устала бороться за первенство, за место под солнцем, за жизнь, в конце-концов она устала бороться.Потому что кому нужна эта грёбаная жизнь, в которой ты никому не нужен.Жизнь, где даже твои родители отказались от тебя.Жизнь, в которой нет жизни. Рука непроизвольно тянется к шкафчику, открывая его. Такой простой алгоритм. Такие знакомые действия. Порез… Второй… Третий… Немного отрезвляет, но ни хрена не успокаивает… Слишком больно, слишком больно, чтобы быть правдой. Девушка откидывает лезвие в сторону, упираясь руками на раковину. Она поднимает взгляд на зеркало.Совершенно безумные глаза, светящиеся нездоровым блеском, смотрят на брюнетку в отражении.Это не может быть реальностью.Елена поднимает дрожащие руки, одна из которых окровавлена, выставляя их перед собой.Слишком много порезов, но ведь от половины из них остались едва заметные шрамы, а теперь к ним прибавились новые, ярко-алые раны, из которых сочится кровь, стекая по руке вниз. — Как жаль только, что от этого не умрёшь, — сказала Гилберт, рассматривая каждый порез.Девушка не резала вены, нет, она резала там, где это будет заметно меньше всего.Она резала там, где рука соприкасается с телом, оставляя порезы незаметными.Только вот даже там их было тяжело скрывать.Но по-другому она не могла.Ей больно, а когда больно она не находит другого выхода.Ей просто нужно отрезвиться.Да, пусть её назовут сумасшедшей, пусть назовут чокнутой, да как хотят, так пусть и называют.Всё равно.Уже абсолютно всё равно. Елена смотрит в зеркало ещё раз, только сейчас осознавая, что до сих пор плачет.Раньше лезвие отрезвляло, заставляя солёный поток остановиться, но сейчас Елена, наверно, слишком «пьяна», чтобы что-нибудь могло её отрезвить. Гилберт, пытаясь рассуждать здраво, открывает холодную воду, пытаясь остановить кровь.Но та не хочет, чтобы её останавливали.В этот раз слишком глубоко.В этот раз слишком сильно. Наплевав на всё, Елена выходит из помещения так и не остановив поток крови.Девушку трясёт всем телом, хотя в доме жарко.С каждым шагом Елена раз за разом преодолевает себя.Лишь бы только не вернуться назад.Лишь бы только не закончить начатое.Раны заживут.Время затянет.Что-то же должно помочь.Только бы не взяться опять за лезвие, в который раз пропитанное кровью.С каждым шагом всё быстрее и быстрее.И вот наконец дверь.Брюнетка практически забегает в комнату, закрывая дверь и скатываясь по стенке невдалеке от неё. Рыдания вырываются наружу с новой силой.Нужно всё выплакать.Нужно всё выкричать.Нужно всё вытравить.Это как мантра.Мантра, которую нужно помнить каждый день, каждую минуту, каждую секунду.Нужно просто выпустить всё наружу.Тогда должно стать легче, тогда должна остаться только пустота, сокрушающая пустота.Ну же? Ну почему когда она так нужна, её нет.Ну почему? Слёзы не думают останавливаться. «Они бросили тебя, — отбивает тактом в голове у девушки. — Бросили» «Теперь выбор за тобой, — накатывает новой волной. — Любить и прощать или мстить и ненавидеть.» Слёзы вырываются новым потоком, усиливая болезненные стоны. Чья-то рука мягко приземляется на хрупкое плечо, заставляя девушку вздрогнуть.Она поднимает невидящий взгляд вверх, узнавая в силуэте ЕГО.Сальваторе опускается на пол рядом с Еленой, позволяя ей рыдать на его плече.Позволяя ей выпустить все страхи, слабости, любовь, ненависть.А она и не против.Сначала девушка утыкается носом в крепкое мужское плечо, орошая слезами его, наверно, безумно дорогую рубашку.Почувствовав тёплую руку у себя на спине, голова девушки падает на колени мужчины.Теперь Гилберт орошает своими слезами брюки Деймона.А он, кажется и не против.Одной рукой он продолжает гладить девушку по спине, а второй зарывается в каштановые волосы. — Тише, — вдруг неожиданно даже для самого себя шепчет мужчина, так тихо, с нотками какой-то заботы, какой-то неприсущей ему нежности.Но ещё удивительнее было то, что девушка действительно начала успокаиваться.Лишь редкое подрагивание плеч напоминало о том, что она всё ещё плачет. — Всё будет… — Что? что будет? Всё будет хорошо? Как банально.И как прекрасно он это понимал.Что будет хорошо.А главное — каким образом? — Всё будет хорошо, — всё же закончил мужчина, понимая, что ничего не будет.Она это тоже понимала, но рядом с ним она верила.Почему-то при всей той ненависти к этому голубоглазому брюнету, она хотела ему верить.Почему-то при всей той неприязни, которую он вызывал у неё, его шёпот успокаивал, проникая в самые тайные уголки разума. Елена подняла голову, заглядывая мужчине в глаза. — Я тебя не заставляю, — наконец сказал он, после долгого зрительного контакта. — Это только твой выбор. Деймон нащупал рядом с собой полный стакан виски и протянул го девушке.Алкоголь поможет.Особенно сейчас.Ей просто необходимо выпить.Гилберт берёт стакан, и практически залпом осушает его.Сальваторе поднимается с пола, забирая у девушки пустую ёмкость, и протягивает ей пачку сигарет.Вот они ей сейчас точно не помешают. Девушка берёт пачку в руки и, дождавшись, пока будет в комнате одна, идёт к подоконнику.Уже глубокая ночь.Но о каком сне может идти речь.Елена прикуривает, делая первую затяжку.Выдыхая едкий дым, она знает, что Деймон тоже не будет спать.Он будет ждать её.Она просто знала это. Позади осталось полпачки сигарет, а брюнетка всё так же сидела на подоконнике, вглядываясь в вязкую ночную тьму.Луна светила особенно ярко, запуская свой свет в окно. Гилберт даже не заметила, как ночь была опрокинута.Уже начинало светать, когда посмотрев в свою пачку, Елена обнаружила, что там пусто. Может, от переизбытка никотина в организме, может от переизбытка чувств, а может от того и другого, решение пришло мгновенно… Девушка соскочила со своего убежища… Комната осталась позади, оставалось преодолеть коридор, и вот она — дверь, за которой сейчас точно не спят. Немного помедлив, Гилберт всё же открывает дверь кабинета резким движением, сразу находя взглядом Сальваторе. — Мой выбор — ненавидеть, — уверенно сказала Елена, удивляясь, как её голос не дрогнул. Да, её выбор ненавидеть… Её выбор — мстить… И она будет мстить…