Драбблы по Двум звездам

Зима подкралась тихо и незаметно. Мороз одной ночью оставил следы на окнах, на улице на больших фонарях нарисованы его красивые узоры. Середина декабря, и снег повалил только неделю назад, но зато как много его выпало в столь короткий срок. Здесь, за городом, зима разыгралась не на шутку. Сугробы замели всю дорогу, а снегоочиститель проезжал два раза в день: утром и вечером. Проще было добраться на своих двоих, чем на машине. Ибо транспорт просто утопал в белом "море". Вдалеке показался маленький домик. Белая "шапка" укрывала его крышу, а из кирпичной трубы вились клубы дыма. Из окошек горел мягкий свет, озаряющий лишь маленькие кусочки сугробов. В темноте крохотные снежинки искрились. Дорожка к этому домику уже была протоптана. Видимо, сегодня она несколько раз возвращалась сюда. Он знал, что она в последнее время очень рассеянная. То пропуск на работу забудет, то папки с расчётами, то вообще ключи от машины. Постоянно приходилось напоминать о том-сём. А она такая смешная, когда начинает паниковать по поводу чего-то забытого. Порой она забывала дни недели. Или включит телефон, чтобы посмотреть время, а через секунду забывает и снова включает экран. Такое с ней случалось нередко и в прошлом. Но он не устаёт удивляться её характеру. Он выдохнул белый пар, снова укутавшись в красный вязаный шарф. Это она его связала, и эта вещь очень грела, как шею, так и душу. Она так заботливо и кропотливо работала над каждым подарком для него. Он тоже не забывал о ней и вовремя брал то, что ей нужно. Что-то вроде блокнота и красивой ручки (у неё не так давно закончился старый и потрепанный чёрный, подаренный ей отцом на её семнадцатилетие — отец даже тогда сказал с лёгкой ухмылкой: "Чтобы не забывала ничего".). Она так мило улыбается каждому его дару, обнимает его и целует в обе щеки. На прошлый его день рождения она подарила ему новые наушники. Он где-то посеял свои старые и любимые, но она это запомнила и подарила новые. Она любила его улыбку и трепать его по волосам, лохматя те ещё больше. Эта зима была какой-то особенной. Может потому что они наконец купили этот дом? Да, они давно присматривали себе какое-нибудь местечко подальше от городской суеты, от работы и Магано. Конечно, ехать было далековато до главного офиса Небесных Командиров, но их устраивало. Показалась твёрдая, немного опутанная инеем, деревянная дверь. Он достал ключи из кармана куртки и открыл дверь. Из дома на него дыхнуло теплом камина, родным запахом лимонного пирога и чем-то знакомым. Ах да, её духи. Маюра всегда пахла чем-то незнакомым, но родным. От неё вился аромат вишни и, как ни странно, пряностей. Лёгкий и не запоминающийся запах. Шимон никогда не запоминал его и, в то же время, знал, что почувствует его рядом с ней. И ему её запах нравился. Чувство комфорта и уюта накрыло его с головой. На душе стало ещё теплее, и захотелось срочно кого-то обнять. И эта особа сейчас на кухне. Именно оттуда слышится какая-то попса по радио и звуки готовки. Раньше он и не думал, что все так сложится. Вспоминая первые дни их знакомства, он готов неловко почесать затылок. Припоминая каждый их бой, он начинает гордиться, ведь именно он тренировал её. И все их совместное прошлое (около четырёх лет) он вытаскивает из глубины сознания с трепетом, как детские альбомы, где куча неловкостей и родных, дорогих сердцу "кусочков" памяти. Вот она, пританцовывающая возле столешницы и с улыбкой подпевающая под строки песни. Он же даже и подумать не мог, что теперь будет с такой нежностью и любовью на неё смотреть. Он никогда не хотел обнять кого-то так сильно, как её. Маюра вызывала в нем довольно противоречивые желания. Насчёт обнять он не шутил.       — Ой, Шимон! — вздрогнула удивлённо Амавака, чуть не выронив ложку, которой она поливала подливкой курицу. — Напугал ведь! — она снова улыбнулась, мягко стукнув его по плечу своим маленьким кулаком. Он ухмыльнулся — как мальчишка ведёт себя рядом с ней! — и уткнулся носом в её кофту. Вновь аромат вишни вбивается в его лёгкие, и он блаженно выдыхает. Маюра успевает все и сразу: закончить с подливкой, потрепать его по волосам — нежно и ласково — и, наконец, вернуть курочку в духовку. Для этого ей пришлось, конечно же, наклониться, из-за чего Икаруге пришлось её отпустить. Ненадолго. Он никогда себя так не ведёт на людях. Его это смущает. Зато, когда они купили это домик за городом, где нет той толпы народа, которая посещает их едва ли не каждый день (Арима, например, переключился на них после свадьбы двух звёзд; Тэнма еженедельно ходит к ним на "чай" — Шимон постоянно ревнует свою возлюбленную к нему), он изменился до неузнаваемости. Стал более обходительным и ласковым. Маюра даже как-то сравнила его с котом — настолько "белым и пушистым" он был. Проявления нежности у Икаруги — что-то редкое, но долговременное. Маюра до сих помнит, как он, почти не касаясь, проводил руками по её телу. До мурашек доводил, з-зараза. Но она любила его. Хотя её любовь немного уменьшилась, когда он после этого начинал её неожиданно щекотать. Это шутка, конечно. Она любит его очень сильно. Шимон реально был похож на кота. У него даже свои повадки имелись. Например, вечером, когда она садилась у камина с кружкой чая, он любил класть свою голову ей на коленки и позволял гладить свои волосы. Едва ли не мурлыкал, котишка блин. О, а как он иногда щурил глаза — отдельная история! Маюра каждый раз удивляется, как ему так удаётся быть похожим на пушистое с треугольными ушами создание. Натуральный кот! Он не обижался на её сравнения. У неё на каждый предмет найдётся странная кличка, но на него у неё всегда одно и то же: либо кот, либо пташка. Последняя, потому что он феникс по природе заклинаний. Ужин прошёл за тихим разговором о работе, домашних делах и потом тишине. Когда ужин был доеден, Маюра быстро перемыла посуду и положила ещё две порции на завтра в холодильник. Только потом его "пчёлка Мая" по привычке заварила чай — в этот раз китайский, молочный) — и наконец-то уселась на ворсистый ковёр возле камина. Он лёг ей на колени, она запустила руку в его гладкие волосы и стала нежно оттягивать каждую прядь. Ему это нравилось и он расслаблялся, когда она так делала. Уютная тишина, новогодние гирлянды на карнизах, мишюра на камине — Маюра делала их дом по-настоящему праздничным. Если в городе его новогоднее настроение пропадало с появлением мрачного, то здесь все по-другому. Он словно попадает в сказку, где он принц, а она — его фея. Почему не принцесса? Потому что Маюра для роли принцессы слишком хороша. Она умеет колдовать, у неё волшебные руки. У принцесс красивая улыбка и тяжёлая судьба. Маюра под эти определения подходила на все сто-двести процентов, но он почему-то все равно называл её феей. "Принцесса" — звучит как-то вульгарно. Обманчиво-влюбленно. Сегодня Маюра не только пила чай и гладила его по голове. В руках у неё была интересная книжка в красивом переплёте. На обложке довольно непривычная для Шимона картинка. Название не было видно за тонкими женскими пальчиками, но ум красноволосого давал ему сигналы тревоги. Интуиция уже предугадывала суть этой книженции. Это напрягло его.       — Что ты читаешь, Маюра? — спросил он почти шёпотом. Амавака отвлеклась от страниц и посмотрела на него со смятением. Не успела ещё выйти из мира книги.       — Да так. Современная проза, — произнесла она медленно, растягивая слова. Она не смутилась, но растерялась. — По психологии.       — И что конкретно в этой книге? Ты так увлечённо её читаешь, — поинтересовался Шимон, любящий психологию.       — Про школьную вражду двух бывших лучших друзей. Здесь очень жестокая травля... И столько чувств сразу. Даже трудно представить, что переживают такое люди в реальности, — она грустно усмехнулась. Ну да, она-то в свои четырнадцать стала временно Скверной. Шимон прекрасно понимал её. Он в свои четырнадцать уже был Небесным Командиром.       — Вот как. Действительно трудно представить, — задумчиво ответил Шимон. Его резко накрыл приступ нежности. Такое часто бывает, когда они одни. Слишком много эмоций подразумевает под собой скорый взрыв этого воображаемого вулкана. И, когда Шимон "взрывается", может произойти что угодно. Приступы нежности и ласки у него появлялись не реже, чем ревности. Да-да, Икаруга Шимон умеет ревновать! Она читала, а Шимон, кажется, задремал. Домашняя атмосфера убаюкала уставшего после работы парня. Маюра, оторвавшись от книги, нежно провела кончиками пальцев по его щеке. У неё тоже сейчас приступ. Приступ ярко выраженной любви к нему. Этот домик пораждал какую-то странную для них обстановку тишины. Они могли делать что угодно, вместе или раздельно, и все равно будет ощущение, словно они все делали, как единый организм. Вокруг них витала зимняя и новогодняя аура. Они чувствовали, что приходящий год будет особенным...