Канатоходец

От автора: Прошу прощения за задержку — глава, и правда, запоздала как минимум на четырнадцать дней. На самом деле она была закончена как раз к праздникам, но в связи с пребыванием на даче у меня не было никакой возможности ее выложить. С глубочайшими извинениями, Автор. На следующее утро Гарри проснулся от того, что кто-то ткнул его в бок. Забини незамедлительно получил удар под дых и хорошее представление о том насколько у Поттера развита реакция, после чего долго и непристойно ругался. После этого Поттер продрал глаза и поинтересовался у Драко, что происходит и не случился ли пожар, на что тот ответил, что пожара не случилось, но случился понедельник и нужно поторопиться, чтобы успеть на завтрак перед первым уроком. Дальше, как выразился Забини, «Коровы дружною толпой все вместе шли на водопой» — все разом пошли в умывальную. В умывальной уже собралась порядочная толпа, и младшекурсникам, как, впрочем, и всем остальным, приходилось вставать в очередь. Одну из раковин оккупировал какой-то семикурсник, который брился, ругаясь на чем свет стоит и грозясь зарезать бритвой любого, кто к нему подойдет. Над соседней раковиной чистил зубы Монтегю. Драко обратился к нему: — Ромео, подвинься! На что тот буркнул что-то нечленораздельное вроде «ничего, подождешь». Ребята встали в очередь за ним. Другие умывались, тоже чистили зубы или причесывались, в общем, столпотворение было жуткое. Наконец добравшись до умывальника, Гарри плеснул водой в лицо, наскоро почистил зубы и вернулся в комнату. Другие парни еще не вернулись, и в комнате оставался только Нотт. Увидев его, Поттер подумал, что им, видимо, на роду написано вечно друг на друга натыкаться. Мальчик оделся в школьную форму, посмотрел на галстук и бросил его обратно в шкаф — он все равно не умел его завязывать. Дольше всех в умывальной задержался Малфой. На вопрос что он там делает, Блейз, посмеиваясь, ответил, что причесывается. Когда Драко вошел в комнату, его светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, как и всегда. Он посмотрел на воронье гнездо из черных волос и предложил новенькому расчесаться. Тот рассмеялся. — Не, не поможет! — он привычным жестом взъерошил волосы. Он, наверное, не пользовался бы этим жестом, если бы мать решилась сказать ему, что это был извечный жест его отца. Нотт и Забини уже ушли и Крэбб с Гойлом тоже. Малфой собирался дольше всех. Драко, казалось, уже в сотый раз провел рукой по волосам, перевязал галстук и по-новому приколол серебряную брошь, которой он скреплял мантию (у Гарри эту роль выполняла простая черная пуговица). Когда они вошли в Большой Зал, там не осталось почти никого; часы показывали без пятнадцати девять. На урок Прорицаний они прибежали, дожевывая завтрак на ходу. Поспешно забравшись по лестнице в люк, они сели за ближайший к входу столик. Поттер еще никогда не видел такого странного класса: кругом стояли кресла, пуфики, маленькие чайные столики; жарко горел камин. Класс походил на что-то среднее между чердаком и старомодной чайной. Помещение заливал призрачный, малиновый свет; окна были задёрнуты шторами, а многочисленные лампочки задрапированы тёмно-красными платками. На огне кипел большой медный чайник. Полки, развешанные по круглым стенам, были забиты пыльными перьями, свечными огарками, огромным количеством потрёпанных карточных колод, бесчисленными серебристыми хрустальными шарами и великим множеством чайных чашек. Этот предмет был у них совместно с Гриффиндором — прямо перед ними сидели Рон Уизли и та девочка с воистину львиной гривой волос. Со Слизерина кроме них тут были только Дафна Гринграсс и Панси Паркинсон, сидевшие за одним столиком. Из туманной темноты, царившей в глубине кабинета, выплыла очень худая женщина в в больших очках и газовой шали; на ней было просто неимоверное количество бижутерии. — Приветствую вас, дорогие мои, — таинственным голосом поздоровалась она, садясь в кресло у камина. — Сегодня мы продолжим заниматься гаданием на кофейной гуще. Пожалуйста, приготовьтесь к уроку. Ах, нет, не нужно вставать всем сразу! Блейз… — она улыбнулась, и тут Гарри внезапно увидел Блейза — тот сидел около камина, за тем же столиком что и профессор. Он встал, снял с полки самый большой серебряный чайник и протянул его женщине, после чего стал раздавать чашки. — Я увидела сегодня утром, что в нашем классе появился новенький, — рассказывала Трелони, ставя вариться кофе. — Встаньте, мистер Поттер, — ему не оставалась ничего другого как повиноваться. Все обернулись на него; Уизли скривился. — Тебя зовут Га… — она не успела договорить, потому что мальчик прервал ее. — Меня зовут Гарольд Поттер. — Я это и хотела сказать. Ну да ладно… Мое имя — Сибилла Трелони. Приятно познакомиться. Ну что же, Гарольд, присядь и расскажи нам, какие виды прорицания ты знаешь. Он сел и стал перечислять, загибая пальцы: — Гадание на кофейной гуще, гадание на чайной гуще — там немного отличается расшифровка знаков. Огненные знамения, гадание по хрустальному шару, гадание по картам, определение судьбы по звездам и гороскопу, хиромантия — гадание по ладони, предсказание с входом в транс и еще более двадцати шести видов каждый из которых делится на подвиды. — Хорошо, хорошо… А ты практиковался в каких-нибудь из перечисленных тобою видов предсказаний? — Да: я знаю технологию гадания по чайной и кофейной гуще и умею гадать по ладони. — По ладони?! — Сибилла встала и подошла к нему. — Ну-ка, ну-ка, подойдите все сюда — погадай-ка своему соседу. — Нет. Давайте лучше вам. — Мне? — она искренне удивилась. — Да. — Ну что же… — она протянула ему унизанную перстнями руку. Он взял ее руку в свои и закрыл глаза. Весь класс замер вокруг затаив дыхание. Через полминуты он открыл глаза, осторожно провел пальцами по ее ладони и стал вглядываться в нее. — В вашем роду была великая предсказательница… — голос его звучал потусторонне, он смотрел как будто сквозь ее ладонь. — Вы работаете в школе четырнадцать лет… — лицо учительницы с каждой секундой все больше вытягивалось. — Вы сделали два великих предсказания! — внезапно выпалил он, глаза его расширились, но продолжали смотреть сквозь, — одному вы никогда не придавали значения и, возможно, уже забыли его, другое же вы произнесли, впав в транс, и никогда не помнили об этом, но оба они повлияли на судьбу мира… Вам предстоит произнести еще четыре величайших предсказания, что изменят судьбы множества людей, всей Англии и всего мира… но вы не будете помнить о том, что произнесли их, так же, как не помните о втором своем предсказании. Вы… — глаза его внезапно закатились, и тело безвольно упало в кресло. — О, Господи, ему плохо! — воскликнула Гермиона. — Да отойдите вы все от него, здесь и без того очень душно! — она подлетела к окну, отдернула шторы, выбила щеколду и настежь распахнула его. Сибилла задыхалась от возмущения — еще никто не нарушал так нагло атмосферу и духоту ее кабинета. В комнату ворвался свежий осенний утренний воздух. Гарри вздохнул полной грудью, открыл глаза и спросил неподдельно слабым голосом: — Что случилось? Ах, да, я хотел погадать вам… а потом… что было потом? — он недоуменно огляделся. — Тебе стало плохо, дорогой мой, тебе нужно в больничное крыло, — сказала предсказательница странным тоном, после чего набросилась на гриффиндорку. — Кто позволял вам открывать окно, милочка? — она со злостью хлопнула рамой, закрыв окно. — Ступайте вон, и что бы я вас не видела сегодня! Когда Поттер и Грейнджер стали спускаться вниз, Малфой спросил: — Профессор, позвольте, я провожу его до больничного крыла? — Нет. Я прослежу за ним своим Внутренним Глазом. Когда они спустились вниз, он поблагодарил ее: — Это ты открыла окно? Да? Спасибо тебе. У меня, наверное, закружилась голова от духоты. Кстати, как тебя зовут? — Гермиона Грейнджер. И кстати, не обращай внимания на все то, что тебе вчера наговорил Рон. Его иногда заносит… — извиняющимся тоном произнесла она. — Да ничего, забей. А она тебя не любит, да? — он мотнул головой, куда-то в сторону оставшегося позади люка. Девочка кивнула. — А что произошло, когда я потерял сознание? Почему все так странно на меня смотрели?! — Ну… как бы сказать… — Как есть, так и говори! — Ну, ты закрыл глаза, потом начал гадать ей по руке, сказал, что у нее в роду была великая предсказательница. Еще ты сказал, что профессор Трелони сделала два пророчества изменивших судьбу мира и что она сделает еще четыре судьбоносных пророчества, но не будет помнить о них, как не помнит о первых двух… А потом ты отключился… как-то так. — Ого. Я сам не помню, о том, что я ей там наговорил… Некоторое время они шли молча. Потом он спросил: — А куда мы идем? — Не знаю, — она пожала плечами. — Давай к нам в гостиную — там все равно сейчас никого не должно быть. — К вам? На Слизерин?! — гриффиндорку озадачило это предложение. — Ну да. — Ну, давай… — неуверенно сказала она, и они направились в сторону подземелий. Они спустились вниз, прошли по коридору, несколько раз сворачивая то направо, то налево, и наконец оказались в нужном месте — к счастью, у Поттера была хорошая память. Он остановился пред старым портретом, краски на нем потемнели настолько, что в темноте можно было различить только силуэт; лучше всего сохранилось лицо с черными, будто пронзающими насквозь, глазами. Мальчик поклонился портрету и сделал жест девочке, чтобы она сделала то же самое. Внезапно из тьмы холста появилась рука, вернее кисть, которую почти до самых кончиков пальцев закрывал манжет из розоватого брабантского кружева. Человек на портрете сделал приглашающий жест и… исчез. Совсем. Вместе с холстом и рамой. На его месте осталась только пустая, ничем не отличающаяся от всех остальных, стена. Гарри дотронулся рукой до одного из камней и что-то прошептал. Стена исчезла, и ребята прошли в образовавшуюся арку. Они оказались в небольшом коридорчике, из которого было только два выхода — одна дверь была прямо перед ними, а другая оказалась за спиной, вместо арки в стене. Слизеринец чуть приоткрыл ведущую в гостиную дверь и сделал маленький скользящий шажок. Потом еще один. А затем два таких же шага назад и вот он уже тихонько закрывает дверь, прижимая палец к губам. — Что? — Это была плохая идея. Там наша староста. Если Кристинн нас увидит, то не станет ничего слушать. Она решит, что мы прогуливаем, будет с полчаса промывать нам мозги и трепать нервы, а после отправит на отработку, — к его крайнему неудовольствию в гостиной кроме Кристинн оказались еще читающий книгу Нотт и что-то вышивавшая Милли Булстроуд. — Лучше пойти куда-нибудь в другое место. — Давай тогда к нам в гостиную? — осмелела Гермиона. В Гриффиндорской гостиной, к счастью, никого не оказалось, и они спокойно уселись на диван. — Что будем делать? — Ну, я думала поделать уроки… — А может быть, поможешь мне? — С чем? — Зелья. Я ничего не понимаю! — О! В зельеварении, главное понимать… — начала объяснять гриффиндорка. Они просидели в гостиной около сорока пяти минут, когда с лестницы сбежал рыжий староста Гриффиндора. Заметив Гарри, он воскликнул: — Эй! Слизеринец!? Что ты тут делаешь?! — Я… — начала, было, девочка. — Гермиона?! Почему вы оба не на уроке?! — он видимо очень торопился, потому что тут же сказал: — Впрочем, неважно. Трехдневную отработку — обоим! Грейнджер — у мадам Помфри, ты — у мистера Филча! — и убежал. — Вот!.. — она зашипела, как будто ошпарилась. — Будто делать мне больше нечего! На трансфигурацию они пришли вместе, чем вызвали крайнее неудовольствие Рона и Драко. Так получилось, что сел он снова рядом с последним; с другой стороны от него плюхнулся Блейз. — Лихо ты на прорицаниях! Мало того, что наплел такое, так еще и так правдоподобно хлопнулся в обморок! С ума сойти! Да у тебя талант! — итальянец явно был в восторге и очень эмоционально жестикулировал. Гарри понял, что ему не поверят, если он скажет, что ничего не делал, поэтому он ответил: — Нет, не талант — просто многолетний опыт. В старой школе я частенько линял так с уроков, — ребята рассмеялись. — Ох, Поттер, слышал бы ты, что про тебя Стрекоза наговорила, когда ты ушел! — Стрекоза? — Ну да — Профессор Трелони. Так вот, она чуть ли не все оставшееся от урока время распиналась по поводу того, что вы с Грейнджер полные противоположности — у нее абсолютно нет дара к Прорицаниям и очень слабая аура, а вот ты талант, и в будущем «непременно станешь великим прорицателем»! Вот хохма-то! — Ребята снова засмеялись. — А еще нам за твое притворство щедро начислили двадцать баллов! Представляешь? Стоит заметить, что этот класс, а вернее, аудитория кардинально отличалась от класса Прорицаний и довольно сильно — от обычных классов в маггловской школе. Это была именно аудитория с амфитеатром. К началу урока в класс пришли Крэбб, Гойл, Булстроуд и Нотт и еще несколько незнакомых новенькому ребят с Гриффиндора. Прозвенел колокол. В аудиторию вошла МакГонагалл и хлопнула в ладоши, призывая всех к тишине. Дождавшись ее, она начала: — Итак, — она прошла от двери к своей кафедре и оперлась на нее руками. — В первой части первого триместра мы немного повторим прошлогодний материал — трансфигурации одного неодушевленного предмета в другой — потому что из прошлого урока я поняла, что большая часть класса вообще ничего не помнит — на «превосходно» написала только мисс Грейнджер. И только после повторения мы перейдем к трансфигурации живых существ в неживых. Итак, приступим. В целом урок прошел относительно спокойно, не считая того, что временами Гарри ловил на себе странные взгляды, а вернее чувствовал их спиной. Каждый раз, когда он оборачивался, все почему-то начинали уж слишком бурно интересоваться трансфигурацией. После урока профессора МакГонагалл ребята пошли на обед. По дороге новенький сказал однокурсникам, что забыл в кабинете перо, и побежал назад, обещая догнать их. Позанимавшись один урок дополнительно с деканом Гриффиндора, он впервые воспользовался хроноворотом. Чувства были, мягко говоря, странные, и вскоре он и вправду нагнал своих друзей. Теперь общаться с ними было гораздо легче — МакГонагалл наколдовала ему чары «переводчик», таким образом он теперь понимал все, что ему говорили по-английски, так же хорошо, как если бы это говорили на немецком. После вкусного обеда, все были рады выйти на воздух — погода стояла отличная. Медленно идя по дорожке в сторону большой бревенчатой хижины, Поттер спросил идущего рядом Гойла: — А этот предмет мы с кем изучаем? — Со всеми факультетами сразу — это же выборный предмет, а некоторые выборные предметы мы изучаем со всеми, — откликнулся тот. Из слизеринцев уход за магическими существами изучали Грегори, Винсент, Дафна, Миллисента и, к крайнему неудовольствию мальчика, Теодор Нотт. Хагрида, который ждал их на пороге своей хижины, они увидели издалека. Не узнать его было сложно — громадные полувеликаны с буйной копной волос и бородищей, в кротовой шубе, да еще и с большой собакой у ног не каждый день встречаются. Когда они подошли поближе, Хагрид чуть было не сгреб Гарри в охапку. — Гарри! Гарри Поттер! Чернявый, как отец, а глаза-то, глаза-то, Лилины! Вы только гляньте! — воскликнул новый преподаватель по Уходу. — Здравствуй, Хагрид, — спокойно заметил мальчик. Он не стал поправлять полувеликана, подумав, что раз он друг его матери, тогда ему можно называть Гарольда «Гарри», — много о тебе слышал. Мама просила передавать привет. — Ну, и ей передай, от меня-то! А я вот теперь преподаю-с, да… Вот так вот! Кто ж мог подумать! Мне когда Дамблдор, сказал-то, я ж радый такой был, такой был счастливый… да! — с улыбкой повествовал бывший лесничий, ведя ребят в сторону запретного леса. На опушке за деревьями оказалось огороженное пастбище. — Ну, так, открываем учебники, повторяем, а я пока, схожу, приведу их… — и Хагрид скрылся за деревьями. — Как? — прошептал Гарри, вытаскивая из висевшей на плече сумки хищный учебник, туго связанный грубой бечевой. — Чего? — не понял стоявший рядом Крэбб. — Как открыть учебник?! — прошептал он, боясь, что преподаватель скоро вернется. — Погладь его! Погладь пальцем по корешку! — так же шепотом подсказала, оказавшаяся с другой стороны от него, Миллисента, и, смутившись, представилась, протянув ему руку. — Миллисента Булстроуд. Он по-мужски пожал ей руку — она вздрогнула — и, сняв с книги веревку, наконец смог ее открыть. Он как раз успел по диагонали прочесть главу «Гиппогрифы. Особенности поведения», когда полу великан вернулся с животными. Это были немыслимо странные создания. Их было штук десять. У них были лошадиные тела, задние ноги и хвосты, но вот передние ноги, головы и крылья явно были заимствованы у гигантских орлов. Головы украшали зловещие стальные клювы и большие светящиеся оранжевые глаза. Когти на передних ногах были не менее полуфута в длину и имели весьма грозный вид. Шею каждого животного обвивал толстый кожаный ошейник, к которому была прикреплена длинная цепь. Все цепи сходились в огромных ладонях Хагрида, который в припрыжку поспешал за гиппогрифами. — Так, — объявил он, остановившись. — У нас сегодня заключительный урок по Гиппогрифам, — в пятницу мы начнем новую тему — и мы, собственно, все-то, можно сказать, и прошли… Так что, вот, можно на них будет это, того, ну покататься, короче… Ребята положили учебники и сумки на траву, и подошли ближе к ограде. Поттер заметил, что здесь собрались ученики со всех четырех факультетов. — Вы сейчас, это, разбивайтесь по парам, как обычно. Стойте. Ребят, давайте-ка, я вас всех запишу — ну кто с кем в паре и все дела. Ну, чтобы оценки ставить, отчет писать… — он достал из кармана блокнот и плохо заточенный карандаш. — Так, первые… Гермиона, Рон, заходите… — он накарябал что-то на листочке и открыл калитку, пропуская гриффиндорцев. — Кто следующий?.. Винсент Крэбб, Грегори Гойл… так… Невилл Лонгботтом, Дин Томас… Ханна Аббот, Сьюзан Боунс… — в калитку прошли две хаффлпафки — пухленькая блондинка и симпатичная курносая девочка с вьющимися каштаново-бронзовыми волосами. — …Падма и Парвати Патил… — мимо Гарри прошли похожие как две капли воды рейвенкловка и гриффиндорка. — Салли-Энн, Терри Бут… — еще одна пара — ученики Рейвенкло и Хаффлпафа. — …Мораг Макдугалл, Брокльхерст Мэнди… — еще две ученицы с Рейвенкло. — Так, кто там у нас еще в парах? — Дафна Гринграсс и Лаванда Браун, — подсказала слизеринка. Вместе эти двое выглядели странно: острая, угловатая Дафна и мягкая Лаванда с округлыми чертами лица. Новенький удивился — и когда только Гринграсс успела переодеться? — теперь на ней вместо юбки были замшевые бриджи, а вместо туфель сапоги с подошвой из мягкой кожи; мантию она сняла вовсе, а рубашку заправила в бриджи. Он невольно отметил, что штаны смотрятся на ней как-то… уместнее что ли, нежели юбка. — И еще Захария Смит и Миллисента Булстроуд. — Ага… — откликнулся Хагрид, — и Тео отдельно. Да-да, я помню. Гарри, вставай-ка в пару к Тео. По эту сторону забора остался только Нотт. Положение спасла Милли. — Профессор Хагрид! Можно я поменяюсь с Поттером? — Ну… просто Тео эту тему хорошо понимает, ладит он с этими, с гиппогрифами… — Ну, может, начнем уже урок? Давайте я уже возьму Поттера, только давайте начнем. — Ну ладно… Дафна подошла к мальчику и подвела его к «своему» гиппогрифу. — Так, давай, поклонись ему. Медленно, медленно… вот так… Животное склонило голову на бок, а потом опустилось перед ним на колени. — Прекрасно. Погладь его. Он не страшный. Вот. Постой здесь — сейчас вернусь. Она окликнула его: — Эй! Поттер! Лови! Он повернулся к ней — она, стоя около большого мешка, что-то кинула ему. Дохлая мышь ударилась о его плечо и упала на землю. — Ты что, глухой?! Я же сказала — лови! Так, раз, — он поймал мышь и положил ее рядом с первой, — два, три… Накидав с дюжину мышей, Дафна вернулась. — Они питаются мышами, как ты, надеюсь, уже понял. Сейчас мы его покормим — шесть мышей я, шесть мышей ты — и я полетаю, а ты за это время еще с дюжину мышей притащи, а потом сам полетаешь. Идет? — Идет. Кормить гиппогрифа оказалось довольно странным занятием, и в какой-то момент Гарри подумал, что теперь от него всю неделю будет пахнуть дохлыми мышами, а впрочем, бывают запахи и похуже. А после этого Гринграсс посмотрела животному в глаза, не отрывая взгляда, поклонилась, и спросила, можно ли ей полетать. Полуптица-полуконь кивнул и опустил крыло. Девочка всего на секунду ступила на него, а потом оперлась руками о спину гиппогрифа, подтянулась, перекинула ногу, уселась поудобнее и, хлопнув его по крупу, скомандовала: — Вверх! Диковинное существо разбежалось, взмахнуло крыльями и взмыло в воздух. Пока оно описывало плавную дугу над загоном, Поттер любовался им: в солнечных лучах было отчетливо видно, что каждый волосок или пёрышко имею свой цвет — грозово-серый, бронзовый, розовато-чалый, блестящий гнедой, чернильно-вороной... Большая часть учеников кружили над поляной, Дафна же стала по спирали подниматься все выше и выше… казалось, что она сливается с гиппогрифом в единое целое. На одном уровне с ней был только Нотт. Кажется, они решили устроить что-то вроде гонок в воздухе; Гарри наблюдал за ними, задрав голову вверх. Когда слизеринка приземлилась и соскользнула со спины животного на землю, они скормили ему очередную порцию мышей. — А Нотта я все-таки победила! — она улыбалась. В это время Теодор как раз помогал Лаванде взобраться на спину коня; девочка явно боялась. Проследив за его взглядом, Гринграсс прокомментировала: — Браун очень их боится, к тому же из-за того, что она в юбке, ей придется сесть по-дамски, а так вероятность упасть больше… — Откуда ты знаешь, что она их боится? — Так я же с ней в паре была — я ее спросила, почему она стоит, а она тогда ответила, что боится их, а я ей говорю: «Я их не боюсь. Я вообще ничего не боюсь — аки ваш бесстрашный Годрик». Ну и предложила ей заниматься в паре со мной. — А что, правда, ничего не боишься? — Правда. Только если падать, надо сначала высоту набрать — тогда сразу умрешь, как только о землю расшибешься, — ответила она и резко перевела тему. — Залезай, давай — а то полетать не успеешь. И тогда он тоже, последовав ее примеру, поклонился, а затем забрался на спину и скомандовал «Вверх». Гиппогриф разбежался, двенадцатифутовые крылья распростерлись, и они взлетели. Это не имело ничего общего с ровным ходом метлы Малфоя, но для любителей, наверное, что-то в этом было. Поттеру подумалось, что было бы куда удобнее, если на гиппогрифе было бы седло и уздечка, но ни того, ни другого не было и приходилось крепко держаться за шею и сжимать коленями бока животного. Он сделал круг над поляной и приземлился, чуть было не перелетев через голову гиппогрифа. — Дафна, — выдохнул он, спрыгивая на землю. — Оставшуюся часть урока летай, сколько хочешь — с меня довольно. До конца урока он и вправду просидел под деревом, читая учебник. Читать про полуптиц-полуконей ему понравилось куда больше, чем летать на них. Уже возвращаясь в замок, Гарольд спросил у однокурсников, почему Малфой не изучает этот предмет. Ответила Булстроуд. — Просто на первом уроке, Драко невежливо обратился к гиппогрифу и тот на него напал — они же гордые. Малфой, правда не пострадал — Тео его оттолкнул, и в итоге ему, а не Драко, раскроило когтями руку до кости. Он до сих пор с бинтами ходит. Мистер Малфой — глава попечительского совета школы, и поэтому смог написать для своего сына отказ от этого предмета и даже предлагал Тео подать в суд на Хагрида, но он отказался. Остаток пути до замка они шли молча. Следующим уроком было Зельеварение. Гарри нутром чувствовал, что из урока, который ведет профессор Снейп не выйдет ничего хорошего. Спустившись в подземелья, они подошли к кабинету зельеварения. Там уже стояли гриффиндорцы. Гриффиндор. Опять Гриффиндор! Мало того что этот урок ведет Снейп, так еще и Уизли весь урок будет бросать на него недобрые взгляды! Гарри хотелось завыть. Он уже не любил уроки зельеварения. Снейп появился внезапно, быстро открыл дверь кабинета, впуская учеников, и так же внезапно исчез. Откуда-то слева появился Малфой и, крепко вцепившись в его локоть, затащил Поттера на «галерку» аудитории. Они уже разложили вещи и забрали из подсобки котлы, когда к ним подошла Панси. — Поттер, здесь мое место! — Панси, это я попросил его тут сесть. — Но… Драко! — Справа от Поттера еще есть место. Девочка надулась, но села рядом с мальчишками. Хлопнула дверь, в класс влетел Снейп и гул голосов тут же уступил место абсолютной тишине. — Итак, — в голосе зельевара чувствовалось предвкушение, — Поттер, — он одним взглядом пригвоздил мальчика к стулу; ему уже не нравилось начало. — Задам вам вопрос из начала первого курса. Первого, Поттер, цените мою доброту. Что получится, если добавить толченый корень златоцветника в настойку полыни? — Что вы тянете руку, мисс Грейнджер? Хотите ответить? Да вам просто стыдно этого не знать! — профессор заметил поднятую руку Гермионы. — Не имею ни малейшего представления, — спокойно ответил слизеринец на его вопрос. — Синий башмачок и синий борец… Гарольд оборвал его: — Одно и то же растение. — Безоар… — …Следует искать в желудке козла — универсальное противоядие. — Ну, хоть что-то из первого курса вы знаете. В таком случае молитесь Мерлину, чтобы эти знания помогли вам на сегодняшнем уроке, — Снейп мерзко улыбнулся, отвернулся и взмахнул палочкой; на доске появился рецепт. — Сегодня вы приготовите уменьшающее зелье. Рецепт на доске. Вся информация, которая еще может вам понадобится — в учебнике. Глава пятая. Поттер трижды перечитал рецепт, как, по всей видимости, поступили все. Когда все ринулись к шкафчику с ингредиентами, он просто призвал нужные ингредиенты с помощью «Акцио». Ребята удивились, а потом и вовсе оторопели: — Поттер, минус два балла со Слизерина за выпендреж. Если у вас на лбу нарисована молния, это еще не значит, что вы чем-то лучше других и не можете сами дойти до шкафа, — Снейп даже не поднял головы. Раньше он никогда не снимал баллов со своего факультета. Гарольд заскрипел зубами, но промолчал. И наконец, досчитав до тридцати и успокоившись, стал нарезать корень маргаритки. Кинув в котел указанные в рецепте ингредиенты, он увеличил огонь, довел варево до кипения и уже собирался добавить туда щепотку порошка высушенных цветов наперстянки, когда Драко поймал его за руку. — Стой! Что ты делаешь? — прошипел однокурсник. — Надо сначала выварить зелье, до тех пор, пока количество жидкости не уменьшится наполовину, потом добавить указанную в рецепте настойку и лишь потом порошок наперстянки! — Спасибо, Драко, — он еще раз внимательно перечитал рецепт. Через какое-то время, когда он уже выполнил эти действия, Малфой снова его остановил его, занесенную с ножом над гусеницей, руку: — Режь поперек, а не вдоль. Добавив гусениц и пиявочного сока, мальчик уменьшил огонь под котлом и, как говорилось в рецепте, стал «доводить зелье до полной готовности», помешивая. Лишь через минуту он заметил, что мешает зелье по часовой стрелке, в то время, когда нужно мешать восьмеркой, и быстро исправился. Кинув в уже остывшее зелье взятую на глаз щепотку костного порошка, он принялся размешивать. — Ваше время почти вышло. У вас остается пять минут, после чего вы сдаете свои работы. Профессор Снейп стал ходить между рядами. Остановившись рядом с Поттером, он ухмыльнулся и заметил: — Поттер зелье должно быть ярко-зеленого цвета. А ваше зелье немного не того оттенка: если заметите, оно темно-зеленое. — Знаете что, а не пошли бы вы с такими претензиями… — дальше он сказал что-то по-немецки. Судя по тону, которым он это сказал, он выругался. Судя по тому, как сильно зарделась знающая немецкий Милли, он грязно выругался. Судя по тому, в какое негодование пришел Снейп, он очень грязно выругался. — Минус десять баллов со Слизерина за оскорбление преподавателя, — Снейп перешел на шепот. А на шепот он переходил только когда бывал очень зол. — И отработку у меня. На два месяца! Он развернулся, прошел дальше и стал срывать свою злость на Невилле: — Оранжевое, Лонгботтом, — объявил Снейп и, чтобы все посмотрели на неправильный цвет, зачерпнул немного зелья и выплеснул обратно в котёл. — Оранжевое. Скажите мне, юноша, что-нибудь когда-нибудь проникает под этот ваш непробиваемый череп? Разве вы не видите, что на доске я чётко и ясно написал: «достаточно самой малости пиявочного сока»? Что я должен сделать, чтобы вы хоть что-то поняли? — Пожалуйста, сэр, — взмолилась Гермиона, — пожалуйста, позвольте, я помогу Невиллу всё исправить… — Не помню, чтобы обращался к вам, мисс Грейнджер, — ледяным тоном отрезал Снейп, и Гермиона сделалась такой же розовой, как и Невилл. — Лонгботтом, в конце урока мы дадим несколько капель этого зелья вашей жабе и посмотрим, что получится. Может быть, это вдохновит вас работать, как полагается. Снейп отошёл, оставив Невилла едва ли не бездыханным от страха. — Помоги мне! — простонал тот, обращаясь к Гермионе. Через минуту, зельевар предупредил: — У вас остается еще три минуты, чтобы закончить описание хода работы и прибрать на столах, после чего мы проверим действие зелья, приготовленного Лонгботтомом, на его жабе. — Описание хода работы? О чем это он? — удивился новичок; Малфой тихо застонал. — Списывай у меня, быстро! После того как со стола было убрано, а «ход работы» был переписан, ребята налили свои зелья в небольшие фиалы и стали сдавать их профессору на стол вместе с ходом работы. Когда Гарри положил на стол свой листок и поставил сверху фиал, зельевар метнул на него прожигающий взгляд. — Поттер, — прошелестел он — если вы думаете, что я не заметил, как вы списывали у Малфоя ход работы, то вы глубоко ошибаетесь. И чтобы я больше не видел вас сидящими вместе на моих уроках. Снейп направился к Невиллу, склонившемуся над котлом. — Все соберитесь вокруг, — сказал Снейп, сверкая чёрными глазами, — и следите, что будет происходить с жабой Лонгботтома. Если ему удалось создать уваривающий уменьшитель, то жаба превратится в головастика. А если, в чём я не сомневаюсь, он сделал что-нибудь неправильно, то жаба, скорее всего, будет отравлена. Гриффиндорцы глядели испуганно. Снейп взял жабу по кличке Тревор в левую руку и окунул маленькую ложечку в теперь уже позеленевшее зелье. Снейп налил в горло Тревору несколько капель. Воцарилась напряжённая тишина; слышалось лишь, как глотает Тревор; затем раздалось тихое «пхх!», и вот уже на ладони у Снейпа извивался головастик Тревор. Гриффиндорцы бурно зааплодировали. Снейп с кислым видом извлёк из кармана робы маленькую бутылочку, вылил на Тревора несколько капель, и тот снова стал полноценной взрослой жабой. — Минус пять баллов с «Гриффиндора», — объявил Снейп, и улыбки исчезли с лиц. — Я же велел не подсказывать ему, мисс Грейнджер. Занятия окончены. Когда третьекурсники выползли из подземелий, время близилось к четырем. У них оставался еще один урок — Чары. — Ну, Чары-то у нас, я надеюсь, не с Гриффиндором? — Да, радуйся — с Хаффлпафом. И, слава Мерлину, всего полпары, всего сорок пять минут вместо полутора часов! — устало откликнулась Дафна. Когда они пришли, в аудитории было еще пусто. Драко снова потащил его на «галерку», но Гарри, заметив сидящего на втором ряду Нотта, сказал: — Я, пожалуй, лучше здесь сяду, — и нарочно опустился рядом с однокурсником. Теодор обжег его взглядом, резко вскочил, закинул рюкзак на плечо, сгреб со стола свои вещи и поднялся на самый дальний ряд. — Тео! — воскликнула сидевшая с ним Милли. — Хочешь сидеть со мной — иди сюда, хочешь с ним — сиди, где сидишь, — откликнулся он сверху. Девочка вздохнула, собрала вещи и последовала за ним. Драко забрался на свое привычное место, и вскоре к нему присоединились Панси и Блейз. Когда пришли хаффлпафцы, одна девочка оглядела класс, направилась прямиком к Поттеру и села рядом. — Сьюзан Боунс. — Гарольд Поттер, — чуть недоумевая, откликнулся он. — Я сяду с тобой, ладно? — Как хочешь. — Спасибо, — она сняла со своих вьющихся каштаново-медных волос резинку, зажала ее в зубах, запрокинула голову и стала заново делать хвост. Вытащив изо рта резинку и завязывая хвост, она спросила: — Гарольд, почему Слизерин? Мальчик на секунду подумал, что разрешил сесть рядом второму Рону Уизли, который недоволен его распределением, но ответил: — Шляпа так решила. — Знаешь, мне иногда кажется, что шляпа издевается над нами, играет нашими судьбами… — В смысле? — Ну, понимаешь, — она достала из сумки учебник и толстую тетрадь, — может быть, она видит, что человеку прямая дорога в Гриффиндор, но отправляет его в Слизерин, или засовывает истинного хаффлпафца в Рейвенкло. Мы не знаем, что она видит в наших головах. Может быть, старой шляпе просто скучно и она распределяет нас наобум, а мы даже не подозреваем об этом. Откуда нам знать, что это не так? — она замолчала и после паузы добавила. — Иногда я думаю об этом. А впрочем, забудь. — Боунс, ты что, знаешь немецкий? — спросил проходивший мимо Драко, и тут Гарри понял, что они говорили по-немецки — для него это было настолько естественно, что он не замечал этого. — Нет, Малфой, мы только что на китайском разговаривали, ты разве не заметил? — саркастично приподняла бровь девочка. — Боунс… — пробормотал слизеринец и ушел. Колокол, возвещающий о начале урока уже прозвонил, а преподавателя все не было. Он опоздал минут на десять, и, как подумал новенький, это было неудивительно с такими-то маленькими ногами. Профессор Флитвик забрался на стопку книг, чтобы его было видно из-за кафедры, и поприветствовал класс. Урок прошел довольно быстро и интересно, и потом Поттер снова остался на дополнительное занятие, на сорок пять минут, чтобы потом воспользоваться хроноворотом и нагнать однокурсников на ужине. — Для первого раза очень даже неплохо! — крикнул ему вслед профессор. После ужина, на котором мальчик основательно налег на еду, он отправился на отработку к завхозу Филчу, которую ему назначил старший Уизли. Спустя полтора часа оттирания полов, он, наконец, вернулся в гостиную, сделал домашнее задание по Чарам на завтра и без задних ног повалился спать.