Канатоходец

От Автора: Выкладывая эту главу, выражаю отдельную огромную благодарность Анне Гамбург, Седьмой из девяти, за то, что спасла моего абсолютно никудышного Снейпа от полного провала в последнем диалоге с Лили. Через две с половиной недели Гарри уже привык к постоянному использованию хроноворота и осознал все удобство и ценность этой небольшой вещицы. Без нее он никак не смог бы одновременно делать домашнее задание и отбывать отработку у Филча. А отработки ему назначали почти ежедневно. Со Снейпом у них шла война — мало того, что они и без того недолюбливали друг друга, так еще и у Поттера было отвратительно с зельеварением. К тому же на второй урок он опоздал и сел на первое попавшееся место — рядом с Неввилом, где и остался сидеть. Он периодически вгонял Милли в краску немецкими ругательствами, когда у него что-то не получалось, но хамить учителям перестал, поняв свое место. А вот старост он не признавал. Особенно сильно он конфликтовал по этому поводу с Перси Уизли. Трелони после того памятного первого занятия прочно закрепила за ним место любимого ученика и зачастую задавала ему меньше, чем остальным. Она даже предложила ему занять место Блейза, рядом с ней, но новенький отказался, подумав, что Забини может обидеться. Однажды на уроке Прорицаний когда они очередной раз гадали на кофейной гуще, он сказал то, что удивило весь класс. — Сокол… мой милый, у тебя есть смертельный враг, — изрекла Трелони, рассматривая чашку. — Да, — согласился он. — Что прости? — У меня и вправду есть смертельный враг. Человек, которого я хочу убить. Даже несколько. И один из них сейчас находится поблизости — иначе бы школу не окружали дементоры. И, клянусь, я поймаю Сириуса Блэка. — Ты серьезно? — спросила тогда Дафна. — Он предал мою семью, — холодно ответил он. Что же касается остальных уроков, то был еще только один преподаватель, кроме Снейпа и Дамблдора, которого он не любил, но которого любили все остальные. Люпин. Его любили все ученики от мала до велика. И даже слизеринцы признавали, что он лучший преподаватель из тех, что у них были за последние пять лет и что у него на уроках всегда интересно, не смотря на то, что он одевается чуть лучше домового эльфа. Но Гарольд не любил его вовсе не из-за одежды. Тогда он опоздал на свой первый урок ЗОТИ. Когда он, запыхавшись, вошел в класс, профессор замолчал, повернулся, улыбнулся вошедшему, и сказал: — Здравствуйте, мистер Поттер. — Здравствуйте, — ответил ученик и добавил уже тише, — мистер Лицемер. Он говорил это тихо, исключительно Люпину, но из-за того что в классе было тихо, его услышали все. — Гарри… — растерянно, с болью в голосе проговорил учитель. — Вы заслужили это звание. И для вас я Гарольд, — он подчеркнул голосом это «для вас»; развернувшись, он прошел к свободному месту и сел. Они говорили при всех, но, тем не менее, это был разговор на двоих, непонятный кому-либо другому. Когда потом Драко спросил его, за что он так не любит Люпина и почему назвал его лицемером, он ответил: — Поверь, у меня есть на то свои причины, и прости, конечно, но я не буду тебе их рассказывать. Малфой и Поттер успели подружиться за эти две недели. Последний явно признавал исключительно равную дружбу и уже заполучил себе пару или тройку дополнительных отработок за то, что, как он сам выражался, «набил морду» нескольким авторам фраз вроде «прихлебатель Малфоя» или «у Малфоя появился третий телохранитель». Но они успели и поссориться за это время. И как бы это ни было странно, поссорились они из-за Гермионы. Дело было примерно так. Все произошло перед очередным уроком Зельеварения, во время перепалки с гриффиндорцами. Слизеринец бросил какое-то оскорбление в адрес Уизли, гриффиндорка выкрикнула в ответ: — Малфой, прекрати! Не смей… Он перебил ее: — О! Заквакала, грязнокровка! Рон уже открыл рот, чтобы что-то сказать и сжал кулаки, но Гарри успел первым. Он в один прыжок достиг аристократа и резко развернул его к себе за плечо. Он действовал стремительно: резко ударил Драко под дых (в солнечное сплетение) коленом, потом ребром ладони по шее и, в завершение, пнул по ноге, чуть ниже колена. Малфой сначала согнулся пополам от боли, затем схватился рукой за горло, судорожно хватая ртом воздух, а потом, получив удар по ноге, рухнул на пол. Поттер спокойно переступил через лежащего на полу однокурсника и подошел к гриффиндорцам. Те смотрели на него удивленно и непонимающе. Он сказал: — Гермиона, прошу прощения за его слова. Не обращай внимания. И, к слову, если еще кто-нибудь, не только он, еще раз так тебя назовет, обращайся, идет? — Ага… — ошарашено ответила девочка. Гарольд развернулся и, даже не думая помочь Драко встать, пошел прочь. Тогда Снейп снял с факультета баллы не только за драку, но и за прогул своего предмета. На Чарах новичок как всегда сидел с Боунс. В спальню мальчиков он пришел только к вечеру. — Мир? — он протянул другу руку. — За что ты меня так?.. — За слова твои! — Я всего лишь назвал грязнокровку грязнокровкой, что в этом такого… Ах! — Поттер чуть промахнулся и его кулак угодил в скулу, а не в глаз. — И это ты называешь «мир»?! — Не произноси при мне этого слова! Я его на дух не переношу! У меня рефлекс. Так что, мир? — Мир. С тех пор одноклассники тщательно стали подбирать слова, если речь шла о магглорожденных, а некоторые слизеринцы, узнавшие о том случае, между собой стали называть его ненормальным. Остальные же, кто не называл его ненормальным, но предпочитал не звать по имени, прозвали его «проклятие Слизерина» и звали его так и за глаза и в глаза. Впрочем, он не обижался, поскольку прозвище было вполне справедливым. Слизерин уже девять лет подряд выигрывал кубок школы, вне зависимости от того, какой факультет выигрывал кубок по квиддичу, но в этом году, стараниями Гарри, кубок медленно, но верно ускользал из рук его факультета. С него снимали баллы абсолютно все учителя и старосты, и даже Снейп делал для него исключение, несмотря на то, что обычно принципиально не снимал баллов со своего факультета. Кристинн Монтегю бесилась из-за того, что баллы их факультета утекали, и даже стала собственноручно проверять, все ли домашние задания он выполнил. Она пыталась заставить усерднее учиться всех слизеринцев до единого, чтобы наверстать количество баллов. А Маркус Флинт, в свою очередь, два раза в неделю и порой даже по выходным гонял на тренировки свою команду, намереваясь хотя бы кубком по квиддичу возместить нанесенный Поттером ущерб. Самому Гарри в Хогвартсе нравилось, и было только пять вещей, которые омрачали его жизнь. Они назывались Снейп, Дамблдор, Люпин, Нотт (игнорирующий его мальчик, раздражал его куда больше, чем нелюбящий его Рон Уизли) и запрещение ходить в Хогсмид (а следовательно и невозможность поимки Сириуса Блэка). Драко, конечно, приносил ему из Хогсмида и сладости, и разные интересные вещи, и один раз даже бутылочку сливочного пива, но это было совсем не то, что побывать в самой деревне. В четверг, шестого октября, все только и говорили что о Поттере и Снейпе. Дело было в том, что за завтраком совы принесли свежий выпуск «Ежедневного Пророка». На первой же странице жирными буквами был написан заголовок: «Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, и его мать, скандально известная Лили Эванс, снова в Англии!» и ниже: «Северус Снейп, учитель зельеварения в школе Хогвартс — опекун мальчика-легенды!». «Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, и его мать, Лили Эванс, снова в Англии! Еще две недели назад школьники написали об этом своим родителям, но только сейчас стало известно, кто взял его под опеку. Напомним: мать Гарри Поттера, скандально известная Лили Эванс, лишенная родительских прав, двенадцать лет назад сбежала из страны с сыном, воспротивившись закону. Опекуном мальчика-легенды, стал учитель зельеварения в школе «Хогвартс», Северус Снейп. Как сообщил нам работник отдела социального обслуживания, раньше нынешний третьекурсник, учащийся на факультете «Слизерин», вместе с матерью жил в Германии, а теперь они живут у опекуна мальчика. Интересен тот факт, что, по сведениям одного его однокурсника, пожелавшего не называть своего имени, декан факультета «Слизерин» (все тот же Северус Снейп) в школьные годы сильно конфликтовал с Джеймсом Поттером, отцом Гарри Поттера, как раз по поводу студентки Лили Эванс. Учитывая эти сведения, возможно, мы скоро узнаем о том, что Лили Эванс стала называться миссис Лили Снейп…», — сообщал «Ежедневный Пророк». Там было еще много всего, но Гарри, который, не донеся до рта кусок яичницы, увидел заголовок газеты и вырвал ее у Драко из рук, не стал дочитывать, а вскочил, швырнув газету на стол. Половина людей, сидевших в Большом Зале, с интересом обернулись на него. — Идиоты! — с досадой воскликнул он. — Более того, Поттер, лжецы, — Северус Снейп тоже встал, положив газету на стол. Его лицо выражало непробиваемое спокойствие. — Пойдемте, я хотел бы сказать вам пару слов без лишних ушей, — он многозначительно оглядел зал и, развернувшись на каблуках, направился к выходу. Как обычно в четверг, сразу после завтрака, у слизеринцев и гриффиндорцев с третьего курса была сдвоенная пара Зельеварения. Несмотря на утреннюю газету, в отношениях Поттера и Снейпа ничего не изменилось. На этом уроке они варили довольно сложное зелье, требующее длительного приготовления. Прошло уже полтора часа, одна пара из двух, когда декан «Слизерина» почти простонал: — Поттер!.. — и стремительно выкрикнул. — Эванэско! — котел Гарри, сидевшего рядом с Невиллом, стал пустым. — Почему, профессор? — Поттер! Неужели вы и вправду такой дурачок, что ничего не понимаете, или вы просто притворяетесь?! — Но Герр Снейп, в чем дело? — Значит, не притворяетесь. Если бы я не отчистил ваш котел, то ваше зелье разъело бы котел, пол и вообще все, что можно. Ох, Поттер, вы безнадежны… Он отошел и стал ходить между рядами, а когда вновь подошел к ним, то сказал: — Слушайте внимательно, Лонгботтом, вам такого случая больше не представится. Я вам комплимент делаю — это я так пояснил, на случай если до вас не дойдет. Слушайте. Лонгботтом, вы абсолютный ноль в Зельеварении, кажется, что вы спите на моих уроках, к тому же не умеете читать — иначе бы, вы читали рецепт перед приготовлением зелий. И к тому же, порой, я убеждаюсь, что ваша черепная коробка пуста, и вы не умеете думать. НО. Но. Если бы меня спросили, за что я скорее возьмусь: за четыре года подготовить Поттера к сдаче ТРИТОНа на «Удовлетворительно» или за два года подготовить Лонгботтома к сдаче экзамена на мастерство по зельям на высшую оценку? Клянусь, я бы поставил на Лонгботтома, — профессор помолчал немного, а потом небрежно бросил: — Поттер, раз вам нечем заняться, сделайте пока что к следующему параграфу конспект. И придете сегодня ко мне на отработку. И будете ходить до тех пор, пока это будет нужно. Я заставлю вас сварить это зелье. Вы будете варить его до тех пор, пока не будете окончательно уверены в правильности приготовления. А тогда, я заставлю вас выпить его. Следующим уроком, уже после обеда, была Защита от Темных Искусств. Опять-таки с Гриффиндором. Урок был посвящен теории, но у профессора Люпина даже теоретические уроки были очень интересными. После урока он чуть дрогнувшим голосом попросил Гарри остаться. Когда дверь за последним учеником закрылась, он обернулся к мальчику. — Гар… Гарольд… утренняя газета… Это правда? — Что именно? — холодно откликнулся тот. — Снейп — твой опекун?! — Да, — он развернулся и вышел. Потом была Трансфигурация. Он сидел на «галерке» аудитории, с самого края, ближе всех к окну. Рядом с ним сидели Драко и Блейз. К концу четвертой пары всех троих мальчишек, сидевших на солнышке, откровенно клонило в сон. Забини даже попытался нагло положить голову на парту и заснуть, как обычно делало подавляющее большинство учеников на уроках профессора Биинза, но это был урок профессора МакГонагалл, и потому со «Слизерина» сняли десять баллов. После ужина Поттер заглянул на чай к Хагриду. Полувеликан после первого же раза усвоил, что приглашать одновременно Рона, Гарри и Тео Нотта — большая ошибка, и поэтому приглашал всех троих только по отдельности. Гарри любил ходить к лесничему. В его хижине всегда было тихо и спокойно. И там не было никого кроме дога по кличке «Клык» и самого хозяина. А еще Рубеус, не имея ни капли такта, вероятно, интуитивно понимал, когда стоит промолчать. И мальчик ценил все это. В самой же школе всегда было шумно и людно, а он нигде не чувствовал себя таким одиноким, как среди толпы. Вот и теперь он приоткрыл дверь и, заглядывая внутрь, постучал костяшками пальцев по косяку. — Можно? — А! Гарри! Проходи, проходи… — Привет. — А что такой невеселый? Снейп что ль? — Снейп… — мрачно ответил мальчик. — Опять что ль к Филчу? Ты такими-то, скоростями-то, скоро весь замок отмоешь! — Не, не к Филчу. К нему. Зелье буду варить. Одно и то же! До тех пор пока не буду уверен в правильности настолько, что бы выпить самому! Это же садизм! Я же в зельеварении ни чер… ой, прости Хагрид, ни книзла не понимаю! Невилл и то лучше учится! — Да ну? Невилл?! — Снейп сегодня сам так сказал. И что касается Филча, то к нему мне сегодня все равно идти, ведь отработка, которую мне назначила МакГонагалл, еще не закончилась. — Гарри-Гарри! Со Снейпом то все ясно — не любит он тебя, а с остальными-то учителями, будь-ка повежливей что ль… На отработке у Филча он как обычно мыл полы, думая о том, что Хагрид прав и скоро он вымоет весь замок, а вот у Снейпа произошло кое-что интересное. Когда Гарри, осторожно постучавшись, вошел в кабинет, самого Снейпа там не оказалось. Зато там оказалась какая-то девочка, на вид его ровесница, которая стояла у котла и варила какое-то зелье, периодически сверяясь с большой старой книгой, стоящей перед ней на пюпитре. Выглядела она довольно странно: на ней был кожаный фартук и перчатки, доходившие до локтя, рукава школьной рубашки были засучены, белые, совсем белые, как будто седые, прямые волосы были собраны в высокий хвост, а синие глаза сверкали из-за аккуратных очков с круглыми стеклами. — А… профессор Снейп? — растерянно спросил он. — Подойдет позже, — коротко бросила девочка, снова заглядывая в книгу. — А ты?.. — Лиза Тюрпин. Рейвенкло. Пятый курс. Нет, тринадцать. Учусь в режиме экстерната. Еще какие-то вопросы? — ее ответы опередили почти все его вопросы; она так и не подняла глаз от книги и котла, — рецепт твоего зелья на столе — приступай к приготовлению, и помолчи, пожалуйста — у меня очень сложное зелье. Через двадцать минут, в течение которых они молча делали каждый свое зелье, девочка облегченно вздохнула и налила свое зелье в фиал. — Ух, закончила! Костерост — ужасно сложное зелье — три недели варила! — Ого. Чем ты так провинилась, что тебе такую отработку назначили?! Она рассмеялась. — Это не отработка — я сама попросила профессора меня научить. Я вообще у многих учителей занимаюсь дополнительно. — Зачем?! — Следи за зельем — оно у тебя только что чуть не стало черным — помешай восьмеркой, быстро! А что касается твоего вопроса, то я хочу стать врачом. Если быть точнее, военно-полевым хирургом. — Военно-полевым… так войны же нет! — Не волнуйся, скоро начнется — ты из свой норы вылез, значит скоро и Волдеморт из какой-нибудь дыры выползет. Тогда уж точно что-то произойдет. То, что она назвала Темного Лорда по имени, а не «тот — кого…», прибавило ей уважения в глазах Гарри, но ее уверенности по поводу войны он не разделял. Они проболтали еще почти час, и за это время он успел узнать, что на некоторых уроках она сидит прямо за ним, только делает другие задания и помалкивает в тряпочку. — Слушай, а можно задать тебе один вопрос, а в ответ спросишь, что хочешь у меня. Лады? — Валяй, — откликнулась она, сидя на парте. — Ты что седая? — Так и думала. Да. Брат в детстве пролил на меня зелье старения — стала старухой. В «Мунго» меня, конечно, вернули в мой нормальный вид, а цвет волос не смогли. Вот так. Теперь моя очередь. Откуда у тебя шрам? — Так и думал. Откуда-откуда — от верблюда! От Волдеморта конечно! Ты же с Рейвенкло — должна знать! Она фыркнула. — Конечно, знаю! Я не о том, который как молния — что это за шрам, который начинается у виска? — А! Ну как тебе сказать… не знаю насколько это реально, но те бандюги (гопники) говорили, что хотят срезать мне лицо. — он пожал плечами. — А какого цвета у тебя были волосы? — Черные. — Тебе белый больше идет. — Ну, спасибо, мистер Воронье Гнездо! Они засмеялись. И, как назло, именно в этот момент вошел Снейп. — Мисс Тюрпин, я попросил вас приглядеть, чтобы он не взорвал мою лабораторию, а не хохотать с ним. — Простите. И, профессор, прошу вас, напишите мне рекомендательное письмо! — Лиза. Я думал, что вы одна из немногих моих учеников у кого есть мозги. Не заставляйте меня в вас разочаровываться. Я сказал «нет», и мой ответ вряд ли изменится от нескольких прожитых дней. Мисс Тюрпин, можете идти, — он отвернулся от нее. — Поттер, зелье готово? — Да. — Тогда почему оно не фиолетовое, а поросячьего розового оттенка?! Ужасающе, Поттер, ужасающе. — Но почему «Ужасающе»?! Оно же все-таки розовое, а не желтое, каким было на уроке! — На уроке, мне пришлось, специально для вас придумать отметку, которая была бы ниже чем «Тролль». На уроке я поставил вам за работу «Х». — «Хреново»? — Вообще-то, «Хуже некуда», но ваша расшифровка тоже подойдет. Идите. * * * С того злополучного дня Гарри постоянно припоминали ту статью из "Пророка", в которой писали про него и Снейпа. За фразы вроде "Снейпов сынок" особые умники, додумавшиеся громко говорить это рядом с Гарри, получали в глаз, правда, и самому Поттеру несколько раз сильно досталось во время драки. Снейпа эти стычки злили, и потому он навалил на своего подопечного еще больше отработок, из-за чего последний стал все больше утверждаться в высказанной Хагридом мысли о том, что он скоро отдраит весь замок. Но своего апогея злость Слизеринского декана достигла, когда Гарри сломал нос старосте Рейвенкло. Что такого особо умного тот сказал, слизеринец не помнил — из-за поднявшейся в нем в тот момент волны ярости все произошедшее представлялось будто в тумане. Правда профессора зельеварения это мало интересовало: он снял со Слизерина двадцать баллов за драку, назначил мальчику еще три дополнительных месячных отработки и тоном, не терпящим возражений, приказал следовать за ним в его кабинет. И в кабинете между Поттером и Снейпом произолел весьма и весьма неприятный разговор, полный едкого сарказма, поддевок, разъяренного шипения и непечатных ругательств. Но самое ужасное, что по мнению Гарри могло произойти из-за статьи, случилось через неделю, когда Лили нашла тот злосчастный номер, который Снейп и Поттер тщательно от нее скрывали. — Миссис Снейп?! Миссис Снейп?! — кричала Лили, потрясая перед носом у зельевара треклятым номером «Пророка». — Что все это значит?! Снейп сидел в кресле прямо перед ней и с каменным лицом выслушивал ее излияния. — И кому только в голову могло придти рассказать все властям?! Можешь не сомневаться: Завтра же кто-нибудь обязательно сюда явится, и меня наверняка посадят в тюрьму! Гарри лишат возможности учиться в Хогвартсе, а ты… а ты… можешь быть доволен! Мы больше не будем висеть у тебя на шее! Ведь Гарри наверняка отправят в приют или еще хуже — к Петунье! А я даже не знаю, что он способен там учинить, раз ты говоришь, что он так дерзок даже с преподавателями, так что его отправят в маггловскую колонию для несовершеннолетних преступников или в школу святого Брутуса, а ты, а ты будешь сидеть здесь и усмехаться своей гнусной усмешечкой! — Выговорились? — поднял бровь зельевар. Она по-прежнему тяжело дышала и буравила его гневным взглядом. — Никто сюда не придет и не заберет ни вашего сына, ни вас, мисс Эванс. Если вы не забыли, то сами настояли на том, чтобы я стал его опекуном. К тому же, можете мне поверить, никому нет дела ни до вас, ни до мистера-который-выжил, — язвительно заметил Снейп, ставя на журнальный столик чашку из-под чая. — Вам следовало бы знать, что, когда ваш сын известен на весь мир, то вы волей-неволей тоже станете знаменитой. Кому как не вам знать это? На вашем месте я бы не стал придавать такое значение обыкновенной желтой газетенке. Что ж, на этом, я полагаю, наш разговор окончен, — мужчина оперся о подлокотники кресла, встал, подошел к книжной полке, как ни в чем не бывало взял несколько книг и ушел в вниз, в свою лабораторию. Лили проводила его недоуменным взглядом, вздохнула, взяла оставленную им чашку и понесла ее на кухню — мыть.