***
На совещании учителей преподаватели бурно обсуждали учебный процесс и окруживших школу дементоров. Северус Снейп внезапно поднялся. В учительской мало-помалу медленно наступила тишина. — Северус, мальчик мой, ты хочешь что-то сказать? — Наверное, если бы я не хотел ничего сказать, я бы не стоял тут как соляной столб. Или вы думаете по-другому, Альбус? — язвительно ответил мужчина. — Да нет, что ты. Говори, — скомкано ответил директор. — Я хотел бы вынести на сегодняшнее обсуждение один очень важный вопрос. Вопрос о зачислении на третий курс еще одного ученика. Министерство требует, чтобы его зачислили на первый курс, но я настаиваю на зачислении на третий. Поскольку речь все-таки идет о моем подопечном, то мне хотелось бы, чтобы вы меня поддержали — негоже все-таки тринадцатилетнему парню болтаться на первом курсе. — О вашем подопечном? — удивилась Минерва. — Что вы имеете в виду, Северус? — подхватил Флитвик. — Я имею в виду, что речь идет о мальчике, опекуном которого я являюсь — о Гарри Поттере, — как само собой разумеющееся ответил Снейп. — О Гарри Поттере?! — Дамблдор и некоторые другие учителя даже подпрыгнули на стульях. — Да, — зельевар фыркнул: почему-то у всех была одна и та же реакция на это имя. На самом деле, он даже хотел посмотреть на их реакцию. — И все же вернемся к делу. Гарри довольно много знает, хотя его знания довольно разношерстные, но, я думаю, ему можно устроить экзамен и, если он пройдет его, зачислить его на третий курс. — Я согласна с Северусом, — сказала Макгонагалл. — Но, ты не мог бы объяснить, что ты имеешь в виду под «разношерстными» знаниями? — Дело в том, — довольно охотно принялся объяснять мужчина, — что он не может сотворить некоторых простейших заклятий, но свободно пользуется «акцио», которое изучают в конце четвертого курса. И в то же время он абсолютный ноль в зельях — ну это я беру на себя — и в гербологии тоже. Минерва поддержала меня, есть кто-то еще, кто придерживается того же мнения? — Я тоже поддерживаю Северуса! — пропищал Флитвик.***
Снейп вернулся с чердака с большой стопкой книг, которая едва не закрывала самого Снейпа. На лестнице он не споткнулся просто чудом. Наконец, он положил все эти книги на диван в гостиной и отдышался. — Вот. Это учебники за первый курс. Осмотрите их пока что, а я схожу за остальными. И он ушел. А Гарри и Лили стали перебирать книги, аккуратно складывая их на журнальный столик. Гарри открыл одну из книжек и прочитал на форзаце «Эйлин Принс», а ниже «Северус Снейп». Эти две сделанные одна под другой надписи были написаны разным почерком — первая надпись была сделана аккуратным каллиграфическим почерком, вторая — плавным и летящим почерком с узкими высокими буквами. С лестницы снова спустился хозяин дома с очередной стопкой книг. — Вот второй курс, — он положил и туда же, а затем, заметив, что разглядывает мальчик, сказал: — Когда разберете все книги, подпишешься под этим сам. У тебя все учебники будут подписаны тремя именами, — и он снова ушел. Тогда Гарри спросил: — Мам, а кто такая, Эйлин Принс? — Его мать. И хватит глазеть! Помог бы. Когда они разобрались с учебниками с первого по третий курс — где надо подклеили обложку, склеили порванные страницы и сделали кучу прочих мелочей — Гарри подписал все учебники. Ниже двух предыдущих подписей появилось третье написанное отрывистым быстрым почерком имя: «Гарри Поттер». Зельевар сидел на диване и молча загибал пальцы, сверяясь с каким-то списком. Наконец он поднял глаза и сказал: — Так, все собрали, остается только оборудование для зельеварения — ну это я дам; одежду надо будет купить, и учебники по выборным предметам. Вот список выборных предметов, — он протянул листок мальчику. — Хм, — Гарри пробежался глазами по списку, после чего стал читать подробнее. — Я, пожалуй, возьму Арифмантику, — он снова задумался, а потом добавил. — А еще Ритуалистику и Руны. Наверное, стоит взять ММХК… Что с Уходом за магическими существами? Снейп поморщился. — С этого года его ведет Хагрид. — Хагрид — замечательный человек. Он очень любит животных. Я рада, что ему доверили этот пост, — Лили улыбнулась. — Хорошо. Тогда беру уход за магическими существами, и… и, для разгрузки, чтоб поспать, возьму Прорицания. — Так. Учебники по Арифмантике, Рунам и Ритуалистике я тебе дам. ММХК, как и Прорицания, предметы новые — их, когда я учился, не было. Придется купить.***
Внимание! POV! Этот отрывок написан от лица Минервы Макгонагалл! Наконец, в камине вспыхнуло зеленое пламя, и в комнату шагнули Северус и, по всей видимости, Гарри Поттер. Позади меня кто-то шумно выдохнул. Мальчик оказался, мягко говоря, совсем не таким, каким я представляла себе сына Лили и Джеймса. Он был чуть выше Драко Малфоя, это было странно, учитывая, что Поттер был высоким, хотя Люциус тоже не низкий. У него были черные, как у его отца, торчащие во все стороны, волосы и ярко-зеленые глаза Лили. Я была удивлена: почему-то я была уверена, что он носит очки, но ошиблась. Но, несомненно, больше всего в его лице мой взгляд приковал неровный белый шрам от виска до подбородка с левой стороны лица. — Гарольд, познакомься — это профессор Спраут, декан Хаффлпафа. Профессор Макгонаголл, декан Гриффиндора, а это профессор Флитвик, декан Рейвенкло, — когда Снейп представил меня, я, в знак приветствия, кивнула мальчику; он кивнул в ответ. Потом, зельевар, как будто спохватился и добавил: — Ах, да, и, конечно же, наш директор, профессор Дамблдор, — но я прекрасно знаю, что на самом деле он вовсе не забыл про Альбуса — просто Северус недолюбливает его. Тем временем Поттер подошел к Дамблдору и с жутким немецким акцентом, порой коверкая слова, сказал: — Ну, что же… вот мы и встретились. Здравствуйте, директор, — кажется, и мальчик его недолюбливает: он произнес это «здравствуйте» так, как будто желал ему поскорее умереть. — Я так много о вас слышал… — он криво усмехнулся и отвернулся, после чего спросил Снейпа. — Что с экзаменом? Тот тут же обратился ко мне: — Минерва, я думаю, можно начинать. Я повернулась к Гарри. — Итак, начнем с трансфигурации. Садитесь, — я села по одну сторону стола, он — по другую. Остальные расселись рядом. Я стала задавать ему вопросы по теории из базовой программы первого курса. Он отвечал довольно бойко и скоро. По-видимому, он считает, что в Хогвартсе очень высокий уровень экзаменационной проверки. Я поняла это по тому, какое отчаянное выражение лица делалась у него всякий раз, как он не мог ответить сразу и задумывался. Акцент у него конечно жуткий! И на кого он пытается произвести впечатление? А, ладно! — Мистер Поттер, будьте добры, превратите спичку в иголку, — я протянула ему коробок спичек. Он посмотрел на меня как на умалишенную и спросил: — Зачем?! Я моргнула, не понимая его вопроса. — Ну, как зачем? Чтобы я проверила ваши знания в практической трансфигурации. Он раздраженно мотнул головой. Все-таки было в нем что-то, дикое, необузданное, непокорное… — Зачем? — снова повторил он — Зачем мне это нужно? Ну, превращать спички в иголки. Где логика? Если мне понадобятся иголки, я пойду в магазин и куплю себе иголок. Его слова поставили меня в тупик. С такой позицией я еще не встречалась. Дамблдор, видимо, желая мне помочь, сказал: — Ну, а если ты окажешься на необитаемом острове, где нет магазинов и иголок? — Ну, что вы тут, с ума все по сходили?! И ведь взрослые люди! Подумайте сами: откуда у меня спички на необитаемом острове? И даже если предположить, что они у меня с собой, зачем мне на необитаемом острове иголки?! Мне там спички как раз таки нужнее! — мы молчали. Да, это точно, во всех смыслах, необычный мальчик… Он посмотрел на нас и растерянно спросил притихшим голосом. — Но ведь логично? Флитвик неожиданно рассмеялся и весело ответил: — Да. Логично. Я тоже рассмеялась, когда поняла всю комичность ситуации и, улыбаясь, пробормотала: — Тогда какое же задание вам дать? Он притянул к себе сахарницу с другого конца стола небрежным «Акцио» и взял ее в руки. Рассмотрев, он поставил ее на стол, сделал пас палочкой, пробормотал что-то и постучал палочкой по сахарнице. На моих глазах она превратилась в абсолютно полноценную пепельницу даже без каких-то намеков на сахар. Пепельница… Нда… Этот предмет его не удивляет, при превращении сахарницы в пепельницу, у него не возникает вопроса «зачем?». Определенно, самый странный ребенок из тех, что мне приходилось учить… Когда я стала задавать ему вопросы из программы второго курса, он стал дольше задумываться и на его лице стало все чаще появляться отчаянное выражение. Когда я задала ему очередной вопрос, он повернулся на стуле к Северусу и спросил: — Герр Снейп, я не совсем понимаю сути вопроса. Вы не могли бы перевести его на немецкий? — он произнес это на чистом немецком языке без какого-либо акцента. В этот момент я поняла, что его немецкий акцент не поддельный — он правда лучше говорит по-немецки, чем по-английски. Снейп задумался и перевел ему мой вопрос на немецкий. Мальчишка просиял и спешно ответил мне. — Минерва, — обратился ко мне коллега — если мне не изменяет память, вы знаете немецкий. Вы не могли бы далее опрашивать его на немецком: Гарольд лучше понимает свой родной язык, нежели английский. — Родной язык?! А гражданство? Гарри ответил мне сам. — Магическое — английское, маггловское — немецкое. Давайте продолжим экзамен. С этого момента, мы говорили исключительно на немецком языке. Наконец, я подвела итог. — Ну что ж, я считаю, что его можно принять на третий курс. У него, конечно, есть дыры в программе второго курса, но я думаю, что он может приходить ко мне на дополнительные уроки. Филеус, теперь ваша очередь опрашивать мистера Поттера.***
Дамблдор встал из-за стола и хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Ребята! Я хотел сделать небольшое объявление! С этой субботы на третьем курсе будет учиться еще один ученик. Его зовут Гарри Поттер. Я надеюсь, что вы примете его радушно, на какой бы факультет он не попал. Спасибо за внимание! Это все, что я хотел сказать, — он сел. В зале зашумело множество голосов. Профессор зельеварения прошипел себе под нос: — Обязательно было объявлять это? Ну да, это же Дамблдор…***
Лили ходила по комнате, беря в руки какие-то предметы и тут же ставя их на место. Она нервничала. Северус смотрел на нее, склонив голову набок. Она присела на диван и стала теребить волосы. Теперь она выглядела совсем не так, как он увидел ее в первый вечер. Сейчас ее волосы были заплетены в косу, а на ней было новое чистое платье. Наконец со второго этажа спустился Гарольд. У него в руках был старый чемодан с вещами и сумка через плечо с учебниками. Он был абсолютно спокоен. — Я готов, — он перевел взгляд с матери на Снейпа и обратно. — Хорошо. Я сейчас, — зельевар встал и вышел. В комнате повисла звенящая тишина. Он вернулся уже одетый в дорожную мантию, держа в руках теплую мантию Поттера. — Мы будем аппарировать, так что будет не очень приятно. — Я знаю, — мальчик надел свою мантию и взял вещи. — Пока, мам. Пиши мне ладно? Если что случится, сразу сообщи. Ну, что еще? Вроде бы все… — он обернулся и взял Снейпа за локоть. — Отправляемся? — Стой! — Лили подлетела к сыну и крепко обняла его — Я буду писать тебе. Ты тоже пиши. Не перенапрягайся. Высыпайся хотя бы по выходным. Не выходи из замка после того как стемнеет и, умоляю тебя, ради меня, не ищи Его, — она заглянула ему в глаза. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, мам. — И еще, прошу тебя, постарайся подружиться с ребятами других факультетов, не только со слизеринцами, ладно? — он кивнул. — Лили, он же еще не прошел распределение! Она вздрогнула, как будто голос Снейпа вырвал ее из какого-то другого, своего мира, выпрямилась и холодно ответила: — Я знаю. Ладно, до встречи. И они аппарировали.***
Обычно на субботний ужин приходило мало людей, и все — небольшими группками. Но в этот раз Большой зал был почти полным — Дамблдор обещал, что с этой субботы на третьем курсе будет учиться еще один ученик, и все пришли посмотреть — он не появился ни за завтраком, ни за обедом, поэтому все логично предположили, что он появится за ужином. Наконец, в зал вошла Макгонагалл: она несла табурет и распределяющую шляпу. Все затаили дыхание. За ней шел черноволосый мальчик. И вот… — Поттер, Гарольд! — По залу прокатился шумный вздох; загудело множество голосов. Шляпа опустилась ему на глаза. Все снова затаили дыхание. В зале стало настолько тихо, что стало слышно, как муха бьется в стекло. И эту звенящую тишину в одно мгновенье разорвал вскрик распределяющей шляпы: — Слизерин! С секунду стояла абсолютная тишина, а потом зал взорвался шумом множества голосов и аплодисментами со стороны слизеринского стола. Мальчик прошел к столу отныне своего факультета и сел на свободное место. Прямо напротив него оказался светловолосый мальчишка с зачесанными назад, прилизанными волосами, светлыми глазами и острым носом. Он протянул Гарри руку: — Малфой. Драко Малфой. — Поттер, Гарольд Поттер, — в тон ему ответил новенький, пожимая его руку. — Будем знакомы. — Знаешь, Поттер, хорошо, что ты выбрал Слизерин. — Я не выбирал факультет. Шляпа сама решила, куда меня отправить. — Ой, перестань! Не нужно мне сказки рассказывать — шляпа обычно отправляет человека именно туда, куда он больше всего хочет. Так вот, хорошо, что ты выбрал Слизерин. Наш факультет — самый лучший. Здесь учатся самые нормальные и адекватные люди. А еще у нас самая лучшая квиддичная команда — мы уже четыре года подряд выигрываем школьный кубок по квиддичу! Я, кстати, у нас в команде ловец. А ты в квидич играешь? — Неа, — помотал головой Гарри. — Жаль. Ладно, так вот, здесь, на нашем факультете, можно установить хорошие связи, и познакомиться с дельными людьми, а не с какими-то Уизли. — А что ты имеешь против Уизли? — Как! Ну, они же предатели Крови! А еще они гриффиндорцы и плодятся как кролики, и ходят в обносках! А их мать вообще изгнали из рода Прюэт — конечно, сбежать из дому с таким чучелом, как этот плешивый Уизли-отец! А еще их папаша увлекается всякими маггловскими вещами, прямо коллекционирует их! Да и вообще, вся семейка готова обниматься с первым попавшимся магглом! Конечно, надо привыкать к миру, в котором предстоит жить — еще одно поколение женится на магглокровках, и вся их семейка превратится в сквибов! — А ты, оказывается, пристально следишь за их жизнью, — усмехнулся Гарри. Драко немного растерялся. — А я, Кристинн Монтегю, — в разговор влезла девчонка с длинными каштановыми волосами и значком старосты на мантии. — Я староста нашего факультета. Не теряй меня из виду — я тебе потом буду показывать Хогвартс. А еще, не смей нарываться на замечания! За это же снимают баллы с факультета! В этом году мы обязательно должны выиграть школьный кубок! Вот, — она снова отвернулась, махнув над столом своими волосами. Малфой поморщился, но промолчал. Казалось, что он недолюбливает Кристинн. — В любом случае, наш факультет лучше Гриффиндора и уж тем более Хаффлпафа. Так что ты должен радоваться тому, что попал на Слизерин. — С чего бы это? Мне, честно говоря, все равно. Все равно, в какой гостиной буду делать уроки и где спать. Я сюда приехал учиться, а не распивать с однокурсниками огневиски! Нет, я, конечно, не отказался бы от глинтвейна в субботу вечером, но кто ж мне его даст, — он улыбнулся. Драко предпочел промолчать. Поттер положил себе салата и спросил: — А ты сын Люциуса Малфоя, да? — Да. А что? — Мне мама про него рассказывала. Да, неважно, — он поднес чашку к губам собираясь отпить, но тут же нахмурившись спросил. — Что это за бурда? Пахнет тыквой… Драко рассмеялся. — А! Это тыквенный сок. Если не хочешь его пить, то просто постучи ладонью по столу и попроси у домовиков чаю или воды. Вина не дают… — он тяжело вздохнул. Гарри в свою очередь рассмеялся и поменял содержимое своей чашки на чай. — Кстати, это мои друзья — Грегори Гойл и Винсент Крэбб, — представил сидящих рядом с ним мальчишек Малфой. Они были гораздо крупнее и выше Малфоя и новенького. Они кивнули Поттеру, но рук для рукопожатия протягивать не стали. — А! Ясно. — А почему ты говоришь с таким акцентом? — А я плохо знаю английский. Я жил в Германии. — А! Жалко — я только французский учу. — Да, ничего. Они на минуту замолчали, а потом, Драко задал больше всего интересующий его вопрос. Он видимо давно хотел спросить об этом, но сдерживался, а теперь не выдержал: — А покажи шрам! — Шрам? Какой? — Ну, твой, знаменитый… — слизеринец скомкал слова, постыдившись своего вопроса. — А! Этот? Зигзагом? — Поттер поднял челку. — Ну, да… — где-то в глубине души, Малфой понимал, что рассматривать шрам на лбу у новенького, как необычную отметину на лошади — неприлично, но все равно ничего не мог поделать со своим любопытством. — Слушай, а ты, правда, в Германии жил? — Да. Конечно, — уверил его Гарри. — А это, правда, что у них там, в их Косом переулке, даже памятник Гриндевальду стоит и что у каждого немецкого мага дома есть его портрет? — Нет-нет. Нет, конечно. У некоторых немецких магов и вправду есть в доме его портрет, но далеко не у всех. А что касается памятника — то да, раньше там и вправду стоял памятник Гриндевальду, но лет девять назад его убрали. — Ух, ты! Через какое-то время, откуда-то слева, Гарольда снова окликнули. — Я — Блейз Забини, — снова рукопожатие, потом еще какие-то приветствия… Руки, лица, имена, мелькающие зеленые галстуки и косички… Весь ужин прошел как в тумане. После ужина надоедливая староста, Кристинн Монтегю довела их до спальни мальчиков третьего курса — на двери красовалась римская цифра три. — Ну ладно, мне пора. Малфой, будь так любезен, объясни новенькому все, а я пойду, — она развернулась и ушла. Они зашли в комнату. Гарри осмотрелся вокруг и тихонько присвистнул: спать в кровати с бархатным балдахином ему еще ни разу не приходилось. Осматривая комнату, он заметил, что на дальней кровати, которая стояла у окна, лежал, опершись на локоть, и читал какую-то книгу, мальчишка, которого он точно не видел на ужине. Поттер подошел к нему и представился: — Здравствуй, меня зовут Гарольд Поттер. Парень никак не отреагировал, только молча, не отрываясь от книги, перевернулся на другой бок, к нему спиной. — Он теперь будет жить, и учиться здесь, вместе с нами — он новенький, — пояснил Крэбб. — Да хоть сам Мерлин, — холодно-равнодушным тоном отозвался тот, потянув серебряный шнурок — зеленый бархатный полог резко опустился прямо перед носами ребят. Новичок хмыкнул и развернувшись на каблуках направился к единственной свободной кровати около двери; там уже лежал его чемоданчик. — Шкаф — один на троих. Вот этот, — Малфой указал на стоявший в углу комнаты платяной шкаф, — мой, твой и Нотта. Тот — Крэбба, Гойла и Забини. — А Нотт — это… — Поттер неопределенно мотнул головой в сторону кровати с задернутым пологом. — Да. Его зовут Теодор Нотт. — А он… ммм… всегда такой? — Нет. Это на него что-то сегодня нашло. Или голова болит. Гарольд взял свой чемодан и подошел к шкафу. Взгляд Драко Малфоя остановился на этом чемодане. Среднего между терракотовым и апельсиновым цвета, обшарпанный, с обитыми железом уголками маленький чемоданчик был нисколько не похож на его собственный — большой, черный и блестящий. Аристократ не мог этого видеть, но около замочков на чемодане Поттера было ручкой написано три имени: Эйлин Принс, Северус Снейп, Гарольд Поттер. Все три имени были написаны разным почерком, ровно так же как были подписаны все учебники новичка. Он щелкнул замочками чемодана и стал раскладывать вещи по полкам шкафа. Восемь аккуратно сложенных, накрахмаленных рубашек, две пары сложенных, выглаженных брюк, одна зимняя мантия и четыре комплекта белья. Все это занимает всего одну с половиной полку из отведенных ему трех. Рубашки Малфоя казались ослепительно белыми, по сравнению с лежащими полкой ниже застиранными до серости, рубашками Поттера. В комнате повисла напряженная тишина. Драко почему-то сразу стало неуютно. — Пойдем, я покажу тебе все остальное, — предложил он новичку. — Сейчас, разложу книги, — отозвался тот. Он уже сел перед тумбочкой и поставил на полку свои учебники. Их почему-то оказалось в два с половиной раза больше, чем у остальных. Он поднялся с колен и отряхнул брюки: — Пойдем. Они вышли из комнаты и прошли налево по серому каменному коридору, вдоль которого располагались двери в спальни мальчиков всех курсов — начиная от первого и кончая седьмым. Потом открыли дверь в конце коридора. — Вот. Это факультетская гостиная, впрочем, ты тут уже проходил. Расскажу один интересный факт. Смотри, — он указал на окна. — Здесь, в гостиной окна выходят на черное озеро — прямо за стеклом — вода. А вот у нас в комнатах окна, как потолок в Большом Зале, отображают ту погоду, которая на улице. Вот так. Ладно, пойдем дальше, — Драко сказал это и внезапно понял, что показывать больше особо-то и нечего. Они вышли из гостиной и прошли обратно по серому каменному коридору к одной из самых дальних дверей. Малфой уже взялся за ручку двери, когда Поттер задал вопрос: — А что там? — он указывал на поворот в конце коридора. Драко обернулся и посмотрел в ту сторону, после чего немногословно ответил: — Карцер, — в его памяти хорошо запечатлелся тот день, когда какие-то старшекурсники в шутку заперли его, первогодку, там. Он помнил, как Блейз с помощью проволоки, маггловским способом, открывал замок с той стороны, чтобы его выпустить; помнил, как нарушил одну из главных заповедей отца: «Малфои не плачут». Но это было тогда, давно, на первом курсе. А сейчас он потянул на себя дверь и вошел. — Вот. Здесь умывальники, а там, дальше — душ. Надеюсь, ты знаешь подогревающее заклинание: воду качают из Черного Озера, а мы в подземельях, и часто вода еще не успевает нагреться, когда доходит сюда. Поэтому, если не знать этого заклятья, мыться будет холодно. — Ничего, я привык, — односложно ответил Гарольд. Он не стал говорить, что из монолога однокурсника понял только первое предложение и фразы: «подогревающее заклятье», «не нагреться» и «мыться холодно». По правде говоря, он и до этого не особо понимал то, что говорил ему Драко в гостиной и за ужином... А то, что понимал, он понимал исключительно благодаря так раздражающей гриффиндорцев манере Малфоя растягивать слова. Но, в любом случае, аристократ зря упражнялся в ораторском искусстве весь вечер.