Канатоходец

Северус Снейп вышел из камина в своем доме в Тупике Прядильщиков. Прошло только три недели от начала учебного года, а он уже так устал... Все же преподавание сильно выматывает, да и окружающие школу дементоры здоровья не прибавляют. Первым, что он увидел, была застекленная полка, на которой стояли все подшивки еженедельника «Зельеварение Сегодня» — он стал собирать их, еще когда сам учился в Хогвартсе. Что-то тут было не так, но усталый мозг профессора отказывался понимать, что именно. Наконец до него дошло что не так: когда он в последний раз был дома, он перелистал половину стоящих на полке журналов в поисках рецепта экспериментального зелья невидимости, и, впопыхах собираясь на работу, следующим утром забыл их убрать, и они так и остались лежать на журнальном столике. А сейчас все до единого журналы аккуратно стояли на полке в хронологическом порядке. Он услышал вздох, вздрогнул и опустил глаза. На полу на корточках спиной к нему сидела женщина. Она мыла полы. У нее в руках была мокрая тряпка, а перед ней стояло ведро с водой. Она мыла полы без магии, маггловским способом. На ней было светлое, застиранное до серости платье в мелкий цветочек с подоткнутым подолом. Выцветшие, жиденькие рыжие волосы были собраны в неаккуратный узел на затылке и рассыпались по плечам. Он выхватил палочку. — Кто вы?! Женщина встала и медленно-медленно обернулась. Она не ответила на его вопрос. Просто молча посмотрела на него. Он опустил палочку. Они оба молча застыли, глядя друг на друга. У нее были сутулые плечи, потрескавшиеся губы, черные синяки под запавшими, покрасневшими от недосыпа глазами. Она была болезненно-бледной и очень худой. Красные загрубевшие и мозолистые руки с неровно остриженными ногтями сжимали мокрую тряпку. Он тяжело вздохнул. — Что вы тут делаете? — устало спросил он. — Мою полы, — пожала плечами женщина. Он заглянул ей в глаза. Нет, он не собирался применять легилименцию — он просто заглянул ей в глаза. Ее глаза были водянисто-зелеными, будто подернутыми туманом. В ее глазах была какая-то тоска, безумная усталость и апатия. Почему-то ему вдруг захотелось представить, какой она была в юности. Он вскрикнул. — Лили?! — Да, — безразлично ответила она. — Лили, что ты тут делаешь?! — Ты не позволишь нам пожить у тебя немного? Пожалуйста… — она умоляюще посмотрела на него. — Пожить у меня?! О чем ты? — Нам негде жить. — Негде жить?! — он от, чего-то вспылил. Она ни разу, ни разу за все эти годы, с пятого курса, даже письма ему не написала! А ведь это он, он уговорил Темного Лорда, сохранить ей жизнь! А теперь, она непонятно каким образом оказалась у него дома и несет какую-то околесицу. Его усталый мозг отказывался сопоставлять ее внешний вид с ее словами. — Негде жить?! А как же все твои особняки, виллы и коттеджи, завещанные тебе твоим драгоценным Поттером? — в то время, как Снейп это говорил, с лестницы второго этажа стремительно сбежал мальчишка. Он ураганом подлетел к взрослым и встал перед матерью, пытаясь ее заслонить. Среднего роста, худой, с пронзительно зелеными глазами, он не был точной копией ни одного из родителей. Он был одновременно похож и на Джеймса и на Лили, но было в нем что-то и от деда Лили. Глаза мальчика были зелеными, как сочная трава и как густая листва. Они искрились жизнью. У него было загорелое лицо и руки — от природы он не был смуглым — просто летний загар еще не сошел. И на фоне загара еще сильнее выделялся белый неровный длинный шрам, тянущийся от левого виска до подбородка. Взгляд невольно цеплялся за этот шрам, и на его фоне терялся знаменитый шрам-молния Мальчика-Который-Выжил. Жизнь в пареньке била ключом. Казалось, что Лили выжали досуха, чтобы отдать все ему. Он весь подался вперед и словно ощетинился. — Не смейте! Оскорблять! Мою! Мать! — отчеканил он, толкнув мужчину в грудь обеими руками. Тот отшатнулся к стене. — Не смейте! Слышите?! — теперь он сам, следом за Северусом, шагнул вперед. — Да! Представьте себе, Мистер-Изображающий-из-себя-Вампира, нам негде жить! Где виллы и коттеджи, завещанные нам Джеймсом Поттером, спрашиваете вы?! Нигде! Этот мерзавец, этот бабник, не оставил нам ни кнатта! А вы говорите про дом! — он фыркнул. — И не говорите больше «твоим драгоценным Поттером»! Во-первых, он не наш, а во-вторых, дерьмовый он, а не драгоценный! — мальчишка сплюнул. — Не ожидал?! Не ожидал, да?! И только не думай, что мама тебя простила! Мы просим помощи у тебя, Пожиратель Смерти проклятый, потому что больше не у кого! Понятно?! И только попробуй сейчас выставить нас за дверь! Если моя мать еще хотя бы одну ночь будет ночевать на улице, я тебе все твои сальные патлы повыдергаю! Понял?! — он закончил свою яростную тираду, которую Снейп едва разобрал из-за ужасного немецкого акцента. Во время монолога сына Лили стояла в стороне, спокойно прикрыв глаза. Мальчишка развернулся, пока Снейп стоял, не находя от возмущения слов, приобнял мать за плечи и повел наверх, заботливо приговаривая. — Пойдем, мам, тебе нужно поспать. Пойдем. Когда к Снейпу вернулся дар речи, мальчишка был уже наверху. Северус пнул ни в чем не повинный диван и стремительно ушел на кухню, громко хлопнув дверью.                                                                       *           *         * Шел дождь. На Лили было тяжелое платье из черного крепа, которое заставила ее надеть «тетушка Джулия», приходившаяся Джеймсу седьмой водой на киселе. Ветер растрепал сложную прическу, и теперь мокрые рыжие пряди липли к лицу. Шум дождя временами заглушал монотонные молитвы. В какой-то момент голос мальчика, который читал, сорвался, и он зарыдал. Незнакомый ей мужчина — кажется, он работал в аврорате — дотронулся до плеча мальчишки. — Уилл, продолжай, — но мальчик не перестал плакать. Тогда Лили подошла к нему, вырвавшись от «тетушки Джулии». Она присела перед мальчиком с громоподобным шорохом, производимым черным крепом и множеством накрахмаленных нижних юбок из тафты. — Ты Уилл, да? — мальчик кивнул, смотря на нее заплаканными карими глазами. Она на секунду подумала, что со своим опухшим от слез лицом выглядит не лучше. Внезапно, вспомнив кто этот мальчишка, она спросила — Ты брат Джеймса, да? — мальчик снова кивнул. — Сколько тебе лет? — Тринадцать, мадам, — дрожащим голосом ответил Уилл. — Лили встала, опять-таки с громовым шуршанием, и твердо заявила: — Дальше я прочту сама. — Миссис Поттер! — укоризненно покачал головой аврор. — Это обязательно должен читать старший в роду мужчина! Отойдите, пожалуйста. Уильям, продолжай. Мальчик послушно продолжил читать; Лили вернулась на свое место. «Тетушка Джулия» вцепилась ей в руку, и недовольно зашипела ей на ухо: — Милочка, зачем же было говорить с мальчишкой?! Неужели вам охота стоять тут вечно?! Молодая женщина не ответила. Ее мысли были заняты совсем другим. У нее было полное ощущение, что из всех здесь присутствующих по-настоящему о смерти Джеймса здесь жалеют только она и тот мальчишка, Уилл. Это было неправильно! Вообще все эти похороны, от самого начала до конца были неправильными, нелепыми, просто абсурдными! Все было неправильно! Все! Начиная с того, что Джеймс умер и, заканчивая тем, что на его похоронах не было не одного из его лучших друзей. Ну ладно еще Фрэнк — они с Алисой и маленьким Неввилом все еще скрывались от Пожирателей; предателя Сириуса она сама не желала видеть; но почему, же не пришли Ремус и Питер? Внезапно, монотонное чтение Уилла прервал звук шагов запыхавшегося молодого аврора, который прибежал на кладбище, громко шлепая по лужам тяжелыми армейскими ботинками. — Лонгботтомы!.. Пожиратели напали на Лонгботтомов! — срывающимся, от волнения, голосом выкрикнул человек.                                                                          *         *         * Мальчик осторожно спустился с лестницы, стараясь не шуметь, и прошел на кухню. — Для начала, вот вам за то, что на пятом курсе назвали мою мать грязнокровкой! И мне плевать, что это было давно! — выпалил сын Лили, наотмашь ударив Снейпа по лицу. Он занес руку для еще одного удара, но мужчина перехватил ее. Крепко сжав руку мальчишки, он жестко сказал: — Поверьте, мистер Поттер, судьба уже достаточно, раз била меня за тот поступок. Хватит. Северус выпустил его руку и отвернулся к окну. Во взгляде паренька мелькнуло уважение. — Хорошо, что у вас есть хотя бы чувство собственного достоинства. Мужчина при этих словах как-то странно дернулся, но ничего не сказал. — Гарольд Джеймс Поттер, — мальчик протянул ему руку. — Северус Тобиас Снейп, — Снейп легко пожал ему руку, хотя в душе он, наверное, умирал от смеха. Они молча сели за стол. — Так. Зачем мы к вам, собственно, пришли. Нам нужна ваша помощь. Позвольте нам пожить у вас. Вы должны стать моим опекуном. Я должен учиться в Хогвартсе. — Я должен? — удивленно поднял брови зельевар. — Да ну? Я за собой таких долгов не помню.                                                                        *              *             * Лили сидела на полу и рыдала. Рыдала горькими слезами. Рыдала, не обращая внимания на лопочущего что-то Гарри. Просто рыдала. Он никогда не мог бы так с ней поступить! Этого просто не могло быть! Молодая женщина неустанно твердила про себя, будто пытаясь отгородиться от всего мира, одни и те же слова: — Он любил меня! Он любил меня! Он любил меня!!! Люби-и-л!!! Она не могла поверить в это. Она не хотела верить в это. Она, в конце концов, пыталась в это не верить. Но это было сложно. Еще два часа назад, когда оглашали завещание Джеймса, она была абсолютно спокойна, а сейчас не могла держать себя в руках. Еще два часа назад она уговаривала себя не плакать при одном лишь упоминании его имени, говоря себе, что ему бы это не понравилось. Но еще два часа назад, она не знала, что он завещал часть своего состояния любовнице, не знала, что он изменил ей. Когда она только пришла домой, она плакала от злости, из-за того, что не может воскресить Джеймса и убить его снова, только своими собственными руками. Сейчас она рыдала от неверия, от желания думать о правде. Через какое-то время, она успокоилась и покормила Гарри. Когда малыш уснул, она переложила его в кроватку и встала у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, по которому медленно, как слезы по ее щекам, катились капли дождя. Теперь она плакала молча. Просто тихо плакала от безысходности, от внезапного осознания того, что произошло. Джеймс завещал равные части денег своим друзьям — Мародерам, он завещал крупную сумму суму своей любовнице — некой Кейт Бишоп. Все остальное было завещано Гарри Поттеру-младшему, причем по закону, «в права наследства могут вступать только лица, достигшие семнадцати лет по истечении полугода после огласки завещания». Таким образом, Гарри до семнадцатилетия сейфом Поттеров пользоваться не может. Конечно, им могла бы воспользоваться она, если бы не одно маленькое НО: По тому же закону, несовершеннолетний наследник рода, не может пользоваться сейфом, но им могут пользоваться другие, допущенные до сейфа члены рода, отображенные на родовом гобелене. А на родовом гобелене Лили не было — Джеймс то ли намеренно, то ли случайно, «забыл» провести над ней ритуал введения в род. И хотя формально она была Поттер, по сути, она оставалась Эванс. То есть ни она, ни Гарри, не могли пользоваться сейфом, что означало, что она осталась абсолютно без денег — в ее сейфе их надолго не хватит, а нормальной профессии у нее нет. Оставалось только подавать в суд.                                                                          *         *         * Дамблдор! И он тоже! Он тоже предал ее! Он — глава Визенгамота. Визенгамот — высший судебный орган. Если хотя бы четыре члена Визенгамота проголосовали «за», то, даже если все остальные члены проголосовали «против», глава Визенгамота может вынести решении «за». На ее процессе, двадцать пять из семидесяти заседателей, проголосовали в ее пользу, за то, что бы ей был разрешен доступ к Гринготтскому сейфу Поттеров. Но Дамблдор все равно вынес решение не в ее пользу! Ему было наплевать! Наплевать на то, что она его ученица! Наплевать на то, что она сражалась на стороне Ордена Феникса! Наплевать на то, что однажды она спасла ему жизнь! Наплевать на все! Старый пень! Неблагодарный старый пень! Он помог ей тогда, дав ей амулет, благодаря которому она осталась жива! Но почему он не помог ей сейчас? Почему?! В последнее время в ее жизни было много вопросов, вернее сказать, одни вопросы, но у нее не было ни одного ответа. Лили, не обращая внимания на сотрудников Министерства, злобно пнула ногой стену, лишь бы хоть как-то выплеснуть злость. Она шла по коридорам Министерства в сторону атриума, когда один из пролетавших мимо служебных самолетиков запутался у нее в волосах. Женщина выдернула его из своей рыжей шевелюры, раздраженно скомкала и хотела уже кинуть куда-нибудь за спину, когда увидела на скомканном листке обрывок фразы: «…миссис Поттер, ныне Эванс…» В записке шла речь о ней! Она аккуратно разгладила листок, стараясь не привлекать внимания. Записка гласила: «Уиллоу, составь соответствующий приказ, о том, что миссис Поттер, ныне Эванс, лишается родительских прав по несостоятельности, в связи с решением Визенгамота. Вот. Перешли в Визенгамот, чтобы подписали, когда вернут — сделай заверенную копию и перешли аврорам. Ребенка нужно немедленно конфисковать. Когда отправишь аврорам копию, лично, подчеркиваю, лично, будь добр наведаться в Визенгамот и потребуй, попроси их, чтобы как можно скорее вынесли решение, под чью опеку передать ребенка. И главное, не напутай ничего, бестолковая ты голова…». Лили не стала дочитывать, потому что дальше в записке шло личное. Она ускорила шаг. В голове зрел план. Нужно немедленно уезжать из страны! Немедленно! У нее вряд ли хватит денег добраться до Австралии, Америки или других англоговорящих стран. Кроме английского она знает только два языка: французский и немецкий. Бежать во Францию — не вариант: между Францией и Англией заключено какое-то соглашение, по которому ее немедленно выдадут английским властям. Остается только Германия. Внезапно, в голову Лили пришла замечательная, гениальная мысль — Ремус! У Ремуса есть дом в Сербии! Точно! Они могут поехать туда, правда она даже не знает, что это за дом. Возможно, это просто хижина, в которой Рем прячется в полнолуние… Тогда им придется поехать в Германию. В любом случае, нужно как можно быстрее собрать вещи, брать Гарри и уезжать из страны!                                                                     *             *            * Снейп легонько постучал в дверь костяшками пальцев. — Войдите, — раздался голос Лили из-за двери. Он вошел в комнату. Лили сидела на краю кровати, где спал Гарри. В тот момент, когда он вошел, она поцеловала спящего сына в щеку, а потом встала, и улыбнулась, глядя на сына. — Он такой милый, когда спит… — Ага. Очень. Зубами к стенке, — язвительно заметил Северус. — Тише. Он же спит, — шикнула на него Лили. Они вышли из комнаты, и спустились вниз. Пройдя на кухню, она протянула ему чашку кофе, и холодно сказала: — Ваш кофе, мистер Снейп. — Ваш кофе?! Мистер Снейп?! Может и мне следует обращаться к тебе на вы, и называть тебя «Миссис Поттер»? — Эванс, — автоматически поправила Лили. — Моя фамилия — Эванс. Я отказалась носить его имя. — А что так? — Язвительно поднял брови Снейп. — Ты что, газет в тот год не читал?! Он не ввел меня в род Поттеров, он мне изменял, оставил без гроша в кармане… Дальше продолжать? — Ехидно спросила она. — Спасибо, не надо, — сквозь зубы сказал Снейп. — Но может, я все-таки буду звать тебя Лили? Сложно переучиваться в тридцать четыре года… — Как хочешь, — пожала плечами она. — Ты знаешь, я уже давно хочу тебе кое-что сказать… Твой сын отвратительно воспитан! — Я знаю. Я всегда говорила, что не умею воспитывать детей, — она снова пожала плечами. — Он хам, нахал, и грубиян! Он похож на подворотенную шпану, он… — Я же сказала, что не умею воспитывать детей, — терпеливо повторила Лили. — Ах да, я сказал, что он плохо воспитан? Так вот, это неправда… Он вообще никак не воспитан! — Я знаю. Я прекрасно знаю своего сына и все его недостатки, но я люблю его таким. Понимаешь, я ничего не могу поделать с его поведением. Во-первых, он просто не видит смысла как-то меняться, а во-вторых, не пойми меня неправильно, но я для него очень важна, я знаю, что он может убить из-за меня человека, но я не тот, кто сможет на него повлиять.