Холодное сердце

Погрузившись с головой в работу, я сделала для себя интересное открытие, точнее несколько открытий: компания работает, и работает она слаженно — это радует, конечно, но вот Андрей, как руководитель, безответственен, оказывается. Никакой дисциплины на рабочих местах, никакой системы штрафов и поощрений. Даже не ведется учет прихода и ухода сотрудников! И камеры не мешало бы поставить, хотя бы возле лифта… И в туалете, в женском. А то превратили его в курилку, дышать невозможно! Ничего, этим я займусь - в первую очередь. А для начала вынесу из президентского кабинета всю эту безвкусицу: маски с перьями, мячики, шарики, бюст голой женщины с потайным шкафчиком для бутылок (их я, кстати, сразу же перепрятала в, соседствующей с кабинетом, кладовке, запихнув за бесчисленное количество папок, беспорядочно загромоздившее все пространство до потолка; порядок — не про Жданова — это факт). Что делать с портретом Андрея — я так пока и не решила. Убрать? Но куда и как? Он и в дверной проем не войдет. Особенно в лифт. Как его вообще сюда притащили? На кране, что ли, поднимали, и через окно? Или дедушка лесоруб прямо здесь спрессовал опилки в огромное полотно, сколотил рамку, во всю стену, а потом пришел ученый из Сколково, притащил с собой лазерный принтер, и вылил нано краски на полотно? Я стояла возле этого портрета и ломала голову, что делать. - Катья, - в кабинет влетел Милко. - Как я рад, что теперь ты презИдент! Он кинулся ко мне обниматься. - Эти тИраны и мУжланы теперь не будут указывать вЕликому Милко, что делать! И мОя деточка, мОя куколка — нОвая золотая коллекция будет сИять на подиУме! Ты ведь обЕщала, - он мне лукаво погрозил. - Конечно… - он неожиданности я потеряла дар речи, меня еще никогда так не сшибали с мысли радостными криками. - Будет сиять. Я как раз над этим работаю. - Работаешь, вижу, - он скривился. - Рыба мОя, уже пятнадцать мИнут, как Обед, а ты чего тут сидишь? Не вздумай на диету садиться, фИгуру испортишь, и так похУдела. Та-ак… А что с прИческой? И что за ужасные глАзы? - Очки? - Это глАзы, аквариУмы. Ми-ла-я, не вздумай больше никогда нОсить эти глАзы! СнИмай. Я отпрянула. - Э, нет. Я без них не вижу. - Но раньше ты была бЕз них, - посмотрел недоверчиво. - В линзах. На мне были линзы. А сейчас… эм… глаза болят, вот я… - НЕ смей! Мы купим тебе дрУгие глАзы. Пойдем. - Куда? - Обедать. Я жутко голодный, а ты на машине. С каких это пор модные дизайнеры стали меня приглашать на обед? Катенька, это определенный успех. Тебя больше не обзывают чучелом, не морщат нос при встрече, даже если ты в прежних очках и в довольно не модном сером костюме. Тебя считают худой и запрещают садиться на диету, возможно посоветуют есть больше сладкого… хотя, всё мечты, мечты… Но всё же, что происходит? Я, наверное, долго таращилась на Милко удивленно, потому что он не выдержал, и схватил меня за руку, и силой потащил из кабинета. Обедать. Я боялась поверить своему счастью, но Милко настоял, чтобы мы поехали в «Шоколадницу». Не поверите, я даже сопротивлялась, пыталась отговорить. Сумасшедшая, правда? - Катья, мы сегодня обедаем заварными пирожными и медовиком! - торжественно заявил Милко, отодвигая мне стул. На слове «заварными» я незаметно ущипнула себя за руку. Больно. Это значит, не сон. Если Юлиана спросит, ела ли я сладкое, отвечу ей, что меня насильно заставляли, угрожали срывом коллекции и буквально впихивали в рот эти белоснежные… бисквитно-незабываемые… Так, стоп, к делу. Милко, Милко… Что он говорит? Плачет? Как? Уже? Что случилось? Что-то про Рональда говорит… - И он скАзал, что я хуже бабЫ. - Почему? - ну вот, я все прослушала. - Потому что звОню ему и звОню, а он, глядите ли, на своем фУтболе, с мУжланами. - Видите ли, - поправляю его. - Что вижу? - не понимает он. - Правильно говорить не «глядите ли», а «видите ли». - Какая разнИца? Какая разнИца, Катья? Он совсем мЕня не любит больше. И не звОнит. - Вы поругались? - Это он порУгался, а я не рУгался, - он отодвинул от себя тарелку с пирожным и заплакал, руки закрыли лицо, плечи сильно подрагивали. Я тяжело вздохнула. - Милко. Не отзывается. Что же делать? Только дизайнеров в депрессии мне еще не хватало! Я верчу головой по сторонам в надежде найти ответ на вопрос — что с ним делать? - Милко, послушай… Эм… если он так себя ведет, значит не уважает Вас, - начала говорить наугад. Милко заинтересовался, рыдать перестал, вскинул голову. - Думаешь? - Я уверена. - И что же делать? - Заставить уважать. - ПравИльно! ПравИльно, нужно заставить его ревнОвать. Как я сам до этого нЕ додумался? - Нет, Вы не правильно поняли, я сказала: уважать, а не ревновать, - я замахала руками, но Милко меня не слушал. - Точно-точно. НужЕн мужчина. Красивый, богатый… Катья, у тЕбя такого нет? Хотя, что я говорю! У тЕбя Жданов, этот Упырь. Роль благородного рыцаря он Не выигрАет. - Не сыграет. - А я что говорю? - вдруг глаза у него вспыхнули. - Мне нужно позвОнить. Пойдем! - А как же… - Как же пирожные? - хотела спросить я, но Милко снова тащил меня, только уже из кафе. Замечательно! Прекрасно пообедала. Я вдохнула напоследок чудеснейшие ароматы этого божественного заведения, и вывалилась на мороз, дышать выхлопными газами, и ехать обратно в «Зималетто». - Я тебя обожаю, ты душка! - воскликнул Милко, когда мы проходили мимо охранника Потапкина, и быстро поцеловав меня в щечку, влетел в лифт, как раз перед тем, как он закроется. Я остановилась у захлопнувшихся дверей, положила руку на урчащий желудок и решила, что сейчас пойду и куплю в баре шоколадку. Эта мысль окрылила, прибавила сил. Но наверху, выйдя из лифта, я потерпела неудачу, не успев пройти и пары шагов, натолкнулась на Маргариту Рудольфовну. Она была очень обеспокоена поведением Андрюши, что не поленилась мне высказать на протяжении часа, может быть, даже больше. Я прослушала большую лекцию о том, как следует мириться с причудами Жданова, как его держать в ежовых рукавицах и как поощрять, когда он того заслужил. Настоящая инструкция по применению Андрея, как мужа. Спасибо, Маргарита Рудольфовна, эта информации — именно то, чего мне не хватает сейчас в жизни, особенно сегодня, особенно сейчас, когда желудок поет «Калинку-малинку» и ударяется в стенки головой. Чудненько, очень познавательно. Еще раз спасибо! Да… спасибо. Приедем, конечно же, приедем. Да. Спасибо за совет. Обязательно… Ну, идите уже! Только бы не перепутать ничего и не сказать это вслух. До свидания. - Маша, проводи, пожалуйста, Маргариту Рудольфовну до такси. Уф-ф… И чего я сюда пришла? Далось мне это кресло президента. Хотела разозлить Андрея, в результате, мучаюсь я, а он спит себе спокойно. Я все же добралась до бара, воровато передвигаясь по коридорам, и купила шоколадку. Затем убежала обратно в кабинет, закрылась и хищно ее съела. А потом поехала на встречу с «Стиль-Текстиль» и уже там, в кабинете, разговаривая с Нестровским Петром Ивановичем, президентом компании, случайно в отражении стеклянного стола заметила у себя шоколад в уголках губ и на подбородке. Но вида не подала, что что-то не так. Дождалась удачного момента, когда все отвернутся, и вытерла лицо рукавом пиджака, он, конечно же, испачкался тоже. И тогда я его подкотала до локтей, так же — незаметно, то есть не привлекая внимания. Меня не сломишь! Пушкаревы не сдаются! - Екатерина Валерьевна, мы подумаем. Все же двадцать процентов — это очень большая скидка. Но Ваши предложения нам очень понравились, мы еще раз все обсудим, пересчитаем, и Вам перезвоним. - Думайте, - покивала я. Но только не долго, потому что за то время, пока вы думаете, я договорюсь с другим поставщиком. - Всего доброго, Екатерина Валерьевна! Рады были знакомству. И мои поздравления Вам! - сказал Нестровский, пожимая мне руку. - Поздравления? С чем? Нестровский засмеялся. - Только не делайте вид, что ничего не понимаете. Со свадьбой, разумеется. Которую Жданов зажал. - Мы решили отложить… Эм… До весны… - Все же Жданов — жук, - услышала вслед, когда вышла из кабинета. - Такую женщину прятал. - Так он и не прятал. Я слышал, они недавно познакомились, - послышался голос помощника Нестровского. - То ли в горах, то вообще ходят слухи, что Жданов увел ее едва ли не у алтаря у Воропаева. - Представляю, какая драка была. - Да, Воропаева давно не видно, между прочим. - А Андрей увел ее и потащил сам в ЗАГС? Отчаянный поступок. - Да… И ведь не такая уж она и красавица. Но что-то же мужики в ней находят, раз морды готовы друг другу бить. - Не что-то, а мозги. Видал, как она нас уделала, и ведь так выгодно все представила… Я усмехнулась и зашагала прочь от двери. Не дай бог, заметят, что подслушивала. Все же, мужики — те еще сплетники! В «Зималетто» меня встретил злой Зорькин. Он, видите ли, не подписывался разгребать «весь этот застой» - как он выразился. В ответ я посоветовала Коле убавить тон (с начальством так не говорят), на что он обозвал меня зазнавшейся выскочкой и пообещал, что ноги его больше не будет в этой компании. Грозно топнул ногой и пошел собирать вещи. Я перехватила Колю на пол пути к кабинету (оказывается, он умеет быстро бегать!), преградила дорогу и придавила к стене. - Значит так, - зашептала ему я. - Только попробуй уйти! Я все папе расскажу, как ты струсил, испугавшись работы и как меня предал, оставив одну. Сегодня же поеду и расскажу. Со стороны все выглядело так, как будто бы я с Колей любезничаю на очень… хм… интимные темы. И именно с этой стороны зашел, определенно протрезвевший, Андрей. - Что здесь происходит? - прохрипел он, просовывая руку в болтавшийся рукав пиджака. Я ничуть не смутилась. - Знакомьтесь, Андрей Палыч, это Николай Антонович Зорькин, наш новый финансовый директор, - торжественно отрапортовала, не сводя убийственно взгляда с Кольки. - Отойди от нее, финансовый директор, - Андрей еще больше нахмурился. - К-куда? - пропищал Зорькин, придавленный мною к стене. - Николай Антонович, мы с вами все выяснили? - спросила я с большим намеком. - Да, - неохотно кивнул он, сверкнув мстительным огоньком в глазах. Я отошла от него. Коля тут же отбежал. И, разумеется, налетел на Андрея. Тот ухватил его за плечи, повертел, хмуро вглядываясь Коле в лицо, и отпустил, не понимая, что делать дальше. - Вы оба — ненормальные, - пропищал Колька и поспешил от нас убежать. - Кать, поехали домой, - голос низкий, бархатный. Я отвернулась, поразглядывала стены. - Поехали, - отлепилась от стен, стремительно подошла к двери, потом так же стремительно остановилась и добавила: - Я сейчас кое-какие бумаги захвачу, и поедем. - Угу, - покивал Андрей. Я ушла, а он всё так же стоял там, за моей спиной, и смотрел мне вслед, перекатываясь с пятки на носок и выворачивая карманы пиджака. А одеться? И где его вещи, где пальто? В кабинете, в моем (его бывшем) кабинете лежит. - Маша, а Вы почему не уходите? - Так я Вас жду, Екатерина Валерьевна. Вы же меня не отпускали. - Маша, давайте договоримся. Как только наступает конец рабочего дня, Вы смело собираетесь и уходите домой, в крайнем случае, в клуб или куда вы там ходите?.. Ясно? Маша расплылась в улыбке. - Да, - кивнула она. - Спасибо. Я вошла в кабинет, остановилась у стола, перебирая бумаги. За спиной послышались шаги. Вспомнил про пальто...