Холодное сердце

Эта новогодняя ночь обернулась для меня настоящим кошмаром. И кто бы вы думали выступил главным виновником, и, что не менее важно, автором всех неудач? Не догадываетесь? Нет? В «Зималетто» я приехала одна (Андрей сослался на срочное, неотложное дело и обещал быть позже, а у Юлианы и без меня работы немерено, Новый год все-таки). Войдя в здание, я всеми силами старалась вспомнить хоть что-нибудь, что относилось бы к событиям пятилетней давности, хоть какой-нибудь предмет… Но безрезультатно. Лифт и тот хранил молчание, в том числе и мои нервные отражения — когда я еду одна, позволяю себе не сдерживаться, и паниковать в открытую. - Значит так, милые дамы, я сказал всё! Немедленно уходите, пока вас не увидело руководство, - услышала я, едва вышла из лифта. - Но сегодня же праздник! Корпоратив, - послышались возмущенные голоса. Я завернула за угол и увидела потрясающую картину: кадровик Урядов, перекрыв собой проход, противостоял пятерым женщинам. - А мы тоже работники, между прочим! Чем мы хуже других? - Разве я не ясно выразился? Все вон! Немедленно! - закричал он, сотрясая ручонками. Я подошла ближе. - А что здесь, простите, происходит? - очень тихо спросила. И истинное чудо случилось с кадровиком. Кровь отхлынула от щек и лысины. Глаза перестали стремиться навыкат, голос избавился от хрипа. И неестественно широкая улыбка осветила, поистине, ангельское личико лет пятидесяти плюс. - О, Екатерина Валерьевна, здравствуйте! - пролепетал он. - Добрый вечер! Вы потрясающе выглядите! Ошеломиссимо просто! Я хмуро кивнула. - По-моему, я задала вопрос? И тут улыбка растянулась еще шире. Как это возможно вообще? - Ничего необычного, Екатерина Валерьевна. Рабочие моменты. Не обращайте внимания. Вас проводить в зал? Нет, он надо мной издевается что ли? - Девушки, скажите, что происходит? А в ответ мне тишина и немой ужас на лицах. - Вас не пускают в зал? Переглянулись. Нерешительно кивнули. - Почему вы их не пускаете? - Так это… Приказ… руководства… - Чей именно приказ? - Киры Юрьевны. - Воропаевой? - уточнила я. - Да. Именно, - закивал товарищ итальяно- неамерикано. Очень интересно. - Значит так, предыдущий приказ отменяется. Запоминайте новый: девушек в зал пропустить, и весь вечер следить… - тут дамочки заметно напряглись, а итальяно вернул на лицо оскал, но я поспешила его расстроить, - следить, чтобы у них хватало всего: напитков, еды, развлечений. Я повторюсь, у каждой! И только попробуйте что-то не выполнить! - завершила я, окинув Урядова своим самым суровым взглядом, каким я смотрела только на особо провинившихся своих сотрудников. - Будет сделано, Екатерина Валерьевна! - отрапортовал он. А я, крайне довольная собой, двинулась дальше. - Спасибо Вам, Екатерина Валерьевна! - прилетело мне в спину. Теперь я для них еще и спасительница. Стареешь, Пушкарева! Хватку теряешь. Зал был переполнен гостями. Вспышки фотокамер, интервью, шушуканье старых знакомых и деловые переговоры, рукопожатия, снующие туда-сюда официанты с вмиг пустеющими подносами, и музыка… фоновая, новогодняя… Все, как всегда. Мой обычный Новый год… Да не совсем обычный… - Катенька, что так долго? А Андрюша где? Пойдем скорее, - Маргарита Рудольфовна просто магическим образом нашла меня во всей этой толпе, и схватив под руку, вытащила куда-то за подиум. - Андрей будет позже… - Несносный мальчишка! Как всегда опаздывает. Ничего на него не действует. Может быть, вы, Катя, научите его элементарной пунктуальности?.. Мы вошли в помещение, видимо, это гримерная. Внутри нас уже поджидали журналисты. Как сказала Маргарита Рудольфовна, «правильные журналисты». - Катя, знакомьтесь, Регина Островицкая, редактор журнала «Созвездие», а по-совместительству, моя давняя знакомая. Женщина с огненно рыжими волосами, собранными наверху в пучок, прожгла меня взглядом и хищно улыбнулась. - Очень приятно познакомиться, - сказала она, явно предвкушая сделать на мне сенсацию. И я ее ничуть не разочаровала, поведав такую драматическую историю нашей с Андреем любви, что даже Маргарита Рудольфовна едва не прослезилась. - Я ведь любила его все эти годы, вот, как увидела тогда на показе, так и пропала, все эти пять лет… и четыре месяца любила, - для пущего эффекта немного всхлипнула. - Моя карьера, деньги, все эти достижения — пыль, ничто… Я же мечтала встретиться с ним. Мечтала, ждала, искала встречи, и не решалась, боялась… Просто любила на расстоянии. И была счастлива по-своему, потому что любовь — чудо, дарованное нам свыше… и мы не в силах что-либо изменить… - спасибо моим супер нелогичным, нерациональным, влюбчивым женщинам сотрудникам, от них я наслушалась и еще большего бреда, даже придумывать не ничего нужно, эта сопливая ерунда засела у меня в голове против воли, и, к счастью, хоть где-то пригодилась. - Но как же вы встретились, - спросила Регина, глядя на меня жалостливым, и вместе с тем, немного восхищенным взглядом. - Случайно… - эм, вот тут я не придумала… Значит, будем врать правдиво. - В горах… В Швейцарии… - Так это же было недавно, несколько дней назад… Андрюша приезжал ко мне… - Все верно, Маргарита Рудольфовна… Я… Эм… Мы виделись и раньше, но только в Швейцарии Андрей заметил меня… Вот для вас прошла всего неделя, а для нас — целая вечность. Врать-то я умею, профессия научила, только вот держать оборону в одиночку — выше моих сил. После интервью для газеты «Созвездие», мне посчастливилось пообщаться с еще несколькими журналистами, тоже «правильными», а также с лучшими подругами Маргариты Рудольфовны (битва с титанами — я бы так окрестила это знакомство), а еще столкнуться с главным дизайнером «Зималетто» Милко… Кстати, вот эта последняя встреча запомнилась больше всего… Я кочевала среди гостей уже часа полтора, а Андрея все не было, на звонки он не отвечал, и меня потихоньку накрывала паника, поэтому, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, и привести себя немного в порядок, я отправилась в дамскую комнату, и там натолкнулась на рыдающего на полу Милко. - Что случилось? Вам плохо? - О, мне очень хорОшо! - воскликнул он, не поднимая головы. - Лучше не бывает! Бирюзовый пиджак с золотыми звездами на плечах, явно снятый с плеч Филиппа Киркорова, был чем-то облит и измят, а некое подобие короны с перьями валялось на полу. Дело швах — решила я! Уйти и оставить его в таком состоянии? Нет, не возможно. Человеку нужна помощь… - Милко, - я опустилась на корточки, и осторожно постучала его по плечу. Его голова медленно поднялась, на меня уставились заплаканные глаза. - Чем я могу помочь? - ПушкАрева? Екатерина Валерьевна? - Угадали. - Вы убИвать умеете? - Пока не довелось. - Тогда нИчем. Он снова уткнулся лбом колени. - Но я могу попробовать. Резкий взмах головы, удивленный и очень заинтересованный взгляд. - Диктуйте имя и фамилию. - Пожалуй… - он заерзал на месте. - Пожалуй, хватит и одного имЕни. Его зовут РонАльд. - Вот как… А у вас есть фотография? Как он выглядит? - Фотографии я унИчтожил еще вчЕра. ЗаписывАй!.. - он привстал, подогнул ноги под себя. - Значит, волОсы чернЫе, глАзы голУбые, высокий, и крАсивый. Да, этого у нЕго не отнИмешь. Он очень крАсивый, и это очень плохо. - Почему? - Уводят. А он вЕдется. Он Еще доверчивый. Это тоже запИши. - Угу, - я кивнула и сделала вид, что пишу в мобильник. - Еще какие-то особые приметы? - РодИнка… На попе. Вот здесь, - он перевернулся и показал на себе. - Как же я ее увижу? - Точно, - Милко занервничал, вскочил на ноги, скинул пиджак на пол. - Изменщик! БегАет за каждым встречным мужИком! В фУтбольную команду он запИсался. А сам не в фУтбол играет, а бегает за… - он снова начал впадать в меланхолию. - Так, а что с особыми приметами? Может быть, у него нос большой? Или пузо висит? - Нет! - воскликнул громко, протестующе. - Нет у него пузА, и нос нОрмальный. - Тогда остается только одно, - я специально выдержала паузу, чтобы привлечь к себе максимум его внимания. - Что? - Вы позвоните ему и назначите встречу, а сами… Сами не придете, вместо вас приду я, и сделаю всю грязную работу. - Что-о? Какую рАботу? - Снесу ему голову! У Милко задергался глаз. - Зачем? - Вы же сами меня только что наняли. Берите телефон, звоните ему! Он, и правда, вытащил мобильник. - Скорее! - я специально нагнетала обстановку. - А может, не надо?.. Секунд тридцать мы смотрели друг другу в глаза, молча. Милко не выдержал, отвернулся… и вдруг засмеялся. - ПушкАрева, ты меня разыгрываешь? Я подошла к умывальнику, открыла кран. - Нет. Всего лишь пытаюсь привести в чувство… Но вообще, сама идея… Очень интересная. - А ты опасная вЕщица, - хохотнул он. - Штучка, - поправила я. - Не важно. И что ты мне скажешь? - Я не эксперт в любовных взаимоотношениях, поверьте мне… - Не верю. - Мне не везло больше, чем вам. - Кто-то подАрил вам не яхту, а всего лишь цвЕты? - Я не люблю цветы. И яхт у меня нет. - Тогда воздушные шарИки. Это же так романтИк. - А вот шарики я вообще ненавижу. - Печально. Согласна с тобой, разлюбезный Милко, на миллион процентов. - И что же, крепость еще нЕ брали штурмом? - Милко, моя история скучна и не интересна… - А твои глАзы говорят мне дрУгое… Нет, я, кОнечно, не верил, что Андрюша смог вас окольцевать добрОвольно. Не смОтри так на мЕня, я не дУрак. И прекрасно понимаю, что это пиар ход, и очень даже Удачный… И где же? Где же наш жЕних? - Он еще не пришел. - ЧуднЕнько! КатЕнька, а пойдемте веселиться! - Куда? - Туда. - В зал? Нет, я не пойду. - Так и будешь сИдеть тут, как мокрАя гусЕница и стрАдать? - Эм… Да! Буду! - демонстративно опустилась на пиджак Милко. - Прекрасно! Тогда я пОйду, привЕду сюда Маргариту. - А как же Рональд? Его вы не боитесь там встретить? - Нет. Вы же его укокошните. - Укокошите. - ГрохонЁте вы его. - Грохните. - Не имеет разнИцы. Я теперь ничЕго не бОюсь. - А если в данный момент он с другим… - Тогда поторопитесь, Катя. Нож я вам вручу лично. - Или страдает… по вам. Он привалился плечом к стене и улыбнулся. - ЧЕртовка ты, ПушкАрева! - Я знаю, - я тоже улыбнулась. И как раз в этот момент распахнулась дверь и вбежали те самые сотрудницы, которых я перед Урядовым отмазала. - Несите ее сюда! Таня, как ты? - Танюш, дыши, слышишь? Сейчас все будет хорошо! - Дамочки, водички на нее побрызгайте. Они засуетились перед краном. Эта самая Танечка шумно дышала и с трудом держалась на ногах. - Что с ней? - спросила я. - Переела, - был мне ответ, и дальше снова суета. Они бегали, размахивали руками, ругались на какую-то Буренку и Урядова с пирожными, которые он подсовывал им на каждом шагу и заставлял есть и пить соки. В общем, делали все то, что я не понимаю в таких вот дамочках. Мы с Милко вышли практически одновременно. - БабсОвет! - бросил он презрительно, и я была с ним очень солидарна. Бабы — это не просто диагноз, это болезнь, передаваемая наследственным путем, от матери и дочке, выборочно, то есть на пятерых женщин, трое обязательно окажутся бабами — железная теория, проверенная временем. Едва я оказалась в зале, как снова была схвачена Маргаритой, и все завертелось с новой амплитудой, вплоть до одиннадцати часов вечера. - Не звонил? - все тревожнее и тревожнее переспрашивала Маргарита. - Нет, - неизменно отвечала я. И все больше задавалась вопросом: зачем мне все это нужно и что я здесь делаю? - Катенька, какая ты красивая сегодня! - это мама приехала, с папой, разумеется, хотя он и не хотел идти, упирался, придумывал отговорки, я уверена в этом, и сейчас он смотрит по сторонам, озирается, и очень переживает — за свой костюм, и от того, что тут столько людей важных. Не волнуйтесь, родители! Вы тут самые лучшие, самые нарядные и самые важные. - Это все платье. - Отставить разговорчики, Катерина. Мать сказала, что красивая, и не спорь! - Не буду. - И где же наш… кхем… Андрей Павлович где? - сурово спросил папа. - Еще не приехал. Пробки… - Пробки… Пробки у него в голове. - Валера! - Что Валера? Разве я не прав. И именно этот момент выбрала госпожа Жданова, чтобы появиться. - Катенька… Ой, простите… - Мам, пап, познакомьтесь, это Маргарита Рудольфовна, мать Андрея. А это мои родители… Елена Александровна и Валерий Сергеевич. - Добрый вечер! Очень приятно с вами познакомиться. Ой, а Катенька на вас похожа… Они так чудно с Андрюшей… Ну все. Родители в надежных руках. И я… свободна… И одна… Я брела сквозь толпу веселящих людей, и осознавала все более ясно одну единственную вещь: кажется, я заигралась, сама себе придумала невероятную историю, и почти поверила в нее. Ноги несли меня вперед, подальше от зала, и все больше и больше мечтала вернуться в прошлое, в тот день, когда оказалась в этом злополучном кафе и подслушала не менее злополучный разговор. Я бы подошла к этим зазнавшимся мальчишкам, постучала бы им по голове, знатно так постучала, и потребовала отчета. И не устраивала бы никакой мести… и игр… Надоело… Не могу больше врать. Самой тошно... А знаешь что, фикус?.. Ткнула пальцем в растение, одиноко стоящее в пустынном коридоре. Я не буду больше врать, вот нисколечко, - заверила его,клятвенно приложив руку к плечу. Разве только в последний раз… Совсем чуть-чуть... Фикус зашелестел мне в ответ листиками. Я погладила его на прощание, и развернулась обратно. Этот вечер и ночь я выстою до конца, чего бы мне это не стоило.