Холодное сердце

Мне снилась буря. Трепещущие деревья шелестели, хлестали ветвями меня по щекам. Я бежал, поскальзывался, падал на мокрую траву, утопающую в набегающих лужах, затем снова поднимался, и снова бежал, сквозь косой дождь, сквозь порывы ветра. Куда? Не знаю. Наверное, к теплу. Гром и молния разрезали черное небо. Я вздрогнул и распахнул глаза. И едва не задохнулся... Прямо на мне лежала она — Екатерина, Катенька Валерьевна, та, которая жена, Пушкарева которая… или Жданова, не могу точно знать… которая еще вчера враждебно настроено заявляла мне, что брак у нас фиктивный… а потом умиленно сюсюкала с моей мамой, выбирая имена нашим будущим детям… и сейчас надумала уснуть на мне… Вчерашние пьяные, и не очень, подозрения налетели на меня с новой силой. Дыхание перехватило... Ой, что-то мне не хорошо стало. Неужели и правда все это — заранее спланировано Катенькой, с какой-нибудь не лицеприятной целью… Например, чтобы отомстить мне. А она ведь мстительная. Нет?.. Катя завозилась и придвинулась ко мне еще ближе, от чего мне сделалось совсем дурно. Точно мстит! Играет со мною, как с игрушкой. А кто я для нее? Игрушка, не иначе. Что же делать, что же делать? Я аккуратненько, чтобы, не дай бог, не разбудить ее, сполз вниз, медленно освободился от жарких объятий, и быстро, на носочках, убежал в ванную. Там заперся на замок, включил воду и принялся дозваниваться до Ромки. Не могу сказать, что я не пытался звонить ему вчера: и днем, и вечером. Пытался. Еще как пытался. Но этот индюк сначала просто не снимал трубку, а потом и вовсе стал недоступен. Раздавшиеся гудки на фоне шипящей воды внушали надежду целых две минуты, потом три… четыре… - Привет, счастливый молодожен! Я готов был раздавить этот голос (и его владельца, в частности) голыми руками, стиснуть сильно-сильно и давить, пока эта ничтожная широкая улыбочка не сотрется с него… - Здравствуй, родной! - проорал я ему, вложив в приветствие максимум эмоций, клокотавших в груди и рвавшихся наружу немедленно. - Дорогой ты мой человек, почему же ты трубку не берешь?.. Скотина, - сказал тише, но Малиновский услышал. - Что? Мне вдруг показалось, что Катя вполне могла уже проснуться и все слышать, поэтому я присел на кафель и театральным шепотом продолжил: - Если ты сейчас же не приедешь, я тебя… Я тебя… Вот даже слов нет, чтоб выразить мой гнев. - Понял, понял, Палыч, успокойся. Я все пронял. Не надо нервов. Докладывай по существу, рядовой Жданов. - Первым делом я тебя четвертую, потом буду медленно отрывать… - Так, Палыч, успокойся. Я осознал. Виноват. Готов понести наказание, ну только в разумных пределах, конечно... - А затем возьму за шиворот, и с разгона об шершавые стены производсвенного этажа. - Что, совсем все плохо? - Я тебя ненавижу! - Вот знаешь, а я догадался. Не спрашивай как. - И этот Бармалейский кактус засуну тебе знаешь куда? - Какой кактус? - Бармалейский… Катенька маме подарила. Та была в небывалом восторге. - Да ты что! Значит, контакт с Маргаритой Рудольфовной налажен. Молодец Катенька. Вот ни на секунду я не сомневался в ее хватке. Железная. Впрочем, как и она сама. Железная леди. А ты, Палыч, прости, будешь Железным дровосеком, максимум. Я накинул на себя полотенце и злобно прошептал. - Ты совсем идиот?! Малиновский, она все знала! Понимаешь? С самого начала была в курсе всего. - Э… Это ты о чем? - Я о плане твоем дурацком! Она нас слышала тогда в кафе. И все знала заранее. Она играла против нас, Ромка. И сейчас играет… - Что ты имеешь в виду? - спросил серьезно и обеспокоенно. Что, Дмитрич, зачесалась попа? Поздравляю! - Если она была в курсе наших планов, то почему в ЗАГС пошла добровольно? Зачем напивалась? И сейчас… Говорила, что брак фиктивный, а сегодня лежит на мне… И имена детям выбирали. Еще кактус этот… Но я же видел, что она тоже испугана. Или играла? Конечно, играла. Она актриса. А настойка откуда взялась? - Так, Палыч, стоп! Я ничего не понимаю. Давай по порядку. - Я тоже не понимаю ничего. Ромка, приезжай скорее, иначе я с ума сойду… или сопьюсь, к черту. Но сначала тебя убью. А потом уже и спиваться можно. С такой-то женой! Грех не спиться. - Я буду у тебя в двенадцать. - Не верный ответ. Эта зона оккупирована. Давай у Севы. В дверь постучали. - Андрей! Ты там? Я так перепугался, что резко нажал на кнопку - скинул звонок и Ромку, и едва не сшиб жидкое мыло. Фух, до чего же нервным стал. - Андрей, все в порядке? Милая, нет, меня здесь нет. А вода? Так она сама включается. Это же логично. Черт побери! Вот зачем она сюда ломится?.. А то ты не знаешь! Жданов, ты совсем тупой? Клеится она к тебе. Позицию закрепляет. Руками своими длинными паутину у тебя дома плетет. Чтоб потом высосать из тебя все соки. Нет, я брежу. С похмелья… Это же Катя. Добрая, честная девочка Катя. Вспомни, какой она была. Ясной, чистой, с огромными бездонными глазами… Вот же!.. Все равно, как ни старайся, всплывает ее вчерашний наряд и кактус этот злополучный. - Да, Катюш. Я сейчас… Скинул с себя полотенце. Поднялся. Сжал покрепче мобильник. Выдохнул и шагнул к двери. * * * Мне снились озера, огромные, сверкающие на солнышке, переливающиеся разными цветами — голубыми, бирюзовыми, синими-синими и темно зелеными. Я скользила по их поверхности, словно по катку. И так хорошо мне было, легко и свободно… А потом я увидела водопад. Шипящий и сметающий все на своем пути… И проснулась. Вода действительно шумела, в ванной. Я оглянулась по сторонам и сразу же пришла в уныние. Снова квартира Жданова. Вот уже второй раз я встречаю здесь утро, второй раз испытываю похмелье и о том, как уснула вчера ничего не помню… Печально. Но в этом прослеживается хоть какая-то стабильность. И то, что я одета, радует вдвойне. Кста-а-ати… А что если, следуя этой логике, вчера мы напились и снова побежали в ЗАГС, но уже разводиться. Превозмогая неприятную головную боль и острое желание причесаться, я кинулась скорее искать сумочку, и свой паспорт, разумеется. Сумочка нашлась в прихожей, паспорт там же. И штамп, к величайшему моему сожалению, тоже нашелся, в целости и невредимости. Пригладив пальцами непослушные волосы, я поплелась на кухню, сунула голову под кран, напилась воды прямо из ладошек. И застыла возле окна. Там был красивый розовый закат. А в ванной все еще шумел водопад. Может быть, он там уснул? Или плохо стало? Я вдруг очень живо представила себе задохнувшегося в ванной Жданова. И с испугу кинулась колотить кулаками в дверь и кричать, звать его. А он еще не сразу отозвался. А потом вышел такой гордый и невозмутимый. Во вчерашнем измятом костюме. Сухой... И зачем спрашивается ходил туда? Зубы чистил? Я подошла к нему ближе, чтобы уловить запах зубной пасты, но Андрей вдруг так резво отскочил в сторону и тАк на меня посмотрел… испуганно, что ли… - Доброе утро, - сказал наигранно весело, и глазки бегают. Что это с ним? - Доброе утро. Это, пожалуй, и все, что сказали мы друг другу в этот день. Почти всё… На все мои попытки прояснить ситуацию - решить, как мы будем действовать дальше, Жданов пожимал плечами и отворачивался. - Послушай, Маргарита Рудольфовна хотела сегодня организовать нам что-то вроде поздравления, ну, чтобы осветить в прессе… Он меня перебил, сказал, что все понимает, но очень спешит, дело у него сейчас важное. Но вечером готов на все: и Новый год встречать, и в прессе освещаться, и даже родину защищать. Вот такой вот на все готовый, озадаченный и невероятно странный Жданов. Я смотрела на него и думала, что я здесь делаю, зачем так стараюсь, помогаю ему? Ведь, по сути, я ему больше помогаю… Чтобы мать его была спокойна… Со своими родителями я бы разобралась… Поговорила, объяснила все. Они бы поняли… А если бы не поняли… я бы просто поставила бы их перед фактом: напилась с горя и вышла замуж, а теперь развелась, ничего необычного не произошло, не обращайте внимания, все в порядке. Что? Денис? Пошел он к черту этот Денис! И плюнула бы ему в лицо. Эх, во что я ввязалась? И продолжаю ввязываться?.. Весь день прошел в суете, в делах. Я навестила родителей, пригласила их на новогодний корпоратив. Поулыбалась, до боли в зубах, заверила в своей огромной счастливой любви к Андрею Жданову, и со всех ног кинулась прочь, на воздух. Несколько раз созвонилась с Маргаритой Рудольфовной, уточнила у нее время и прочие детали. Выслушала восторженные возгласы по поводу кактуса: «Ах, какой он умничка, как хорошо себя ведет. И штора-то ему бардовая понравилась и коллекция статуэток гномов. Чудный мальчик!». А после добровольно сдалась Юлиане и ее эксцентричным друзьям стилистам. - Катюш, я вот все поражалась, как ты могла забыть тот день в «Зималетто»? Я имею в виду первый день, когда мы встретились. Я сидела в мягком кресле с маской на лице. Огурцы давили мне на веки, а игравшая в салоне музыка в исполнении Ираклия Пирцхалавы на барабанные перепонки и мое терпение. Юлиана мило щебетала с кем-то по телефону рядом. И вдруг задала этот вопрос. - Не знаю. Я помню, что была какая-то компания, но, что это «Зималетто»… не знала. - И не узнала, когда пришла. Не скрою, я специально с тобой тогда напросилась, чтобы посмотреть, вспомнишь или нет. - Не вспомнила. - Я это поняла. И Жданова тоже не узнала. Поразительно просто, Катюш! А он, кстати, тогда после показа о тебе спрашивал. - Да? - Интересовался, как зовут, чем занимаешься. - А ты что? - А я о тебе сама тогда еще ничего не знала. Не помню, что ответила. Но он больше не спрашивал, не вспоминал... А вообще, интересная у тебя амнезия... Очень выборочная. И правильная такая... Вот, что надо помнить - помнит, а что не стоит - стирает... Катенька, а меня так научишь? - Обязательно, - пробормотала я хмуро. - Первым делом, доведи себя до истерики, а потом вломись куда-нибудь в помещение... И шоколадку не забудь. Глаза защипало. Огурцы впились в меня, пустили сок. - А можно уже смыть? - потребовала я. - Детка, тебе сегодня все можно, - весело отозвался стилист… или кто он там? А можно день перелистнуть? Или лучше месяц… Вперед… Где я уже разведена, счастлива, сижу где-нибудь на берегу моря, улыбаюсь, наблюдая, как плещутся волны, и как солнце медленно опускается за горизонт, и читаю газету, в которой сообщается, что «Зималетто» вышло из кризиса, Жданов Андрей Павлович, не сменный президент компании, успешно ведет дела и собирается жениться… на Кире Воропаевой, с которой встречался ранее и снова помирился. Я возьму эту газету, заверну в нее кусочек арбуза, скину босоножки и побегу по теплому, еще не остывшему после дневной жары, побережью… И закричу громко-громко: «Я счастлива-а-а!». - Катенька, нам еще в ювелирный магазин нужно заехать, давай побыстрее. Ну вот… А сказка была так близко. И пугающе неправдоподобна.