Холодное сердце

Малиновский меня достал, лезет с какими-то дурацкими вопросами, с мыслей сбивает. А подумать мне есть о чем… Например, об одной высокомерной даме по имени Пушкарева Екатерина Валерьевна, которая оказалась Катенькой… Той самой Катенькой… * * * - Андрей, если ты сейчас же не прекратишь на всех кричать, я буду вынуждена запереть тебя в каком-нибудь чулане! - Юлиана, милая, запри меня где угодно, только бы не видеть этот позор. - Это, интересно, о каком позоре ты говоришь? - сдвинула брови, посмотрела сурово. - Между прочим, организацией показа занималась я, и я уверена в каждой мелочи. Или ты мне не доверяешь? Ну вот, еще и Юлиану обидел. Хам я распоследний! Но что же делать, если все внутри переворачивается от волнения, и на ком бы я злость не срывал, все равно спокойнее не становится. Боже... Это мой первый показ, моя первая работа, проделанная лично мной от начала до конца. Наконец-то, отец дал мне этот шанс: доказать и себе и ему, что я что-то могу, что я на что-то способен, способен думать и руководить такой махиной, как «Зималетто». И если сейчас все пройдет удачно, то через месяц, когда будут выбирать нового президента компании, папа проголосует за меня, и мне тогда не понадобится голос Киры и она сама. - Доверяю… Только… Я просто переживаю, - неохотно признался. - Нет, так дело не пойдет. Нам нужен сильный и уверенный в себе и. о. президента, а не этот сумасшедший тип с мрачным взглядом. Андрюша, если ты вот так вот выйдешь сегодня на сцену, то зрители разбегутся еще до начала показа. Соберись, дорогой. Она подошла ко мне со спины, постучала по плечам и принялась их массировать. - О-о, как ты зажат… Значит так, я сейчас не могу, нужно проконтролировать, как там все идет в зале. Но через час, я тобой займусь. А ты пока… сходи, подыши свежим воздухом, развейся, и ни о чем не думай. В президентский кабинет вбежала Маша, секретарь решепшен. Увидела нас в довольно пикантной позе, и смутилась, хотя чему бы ей смущаться? С таким-то вырезом декольте. Да и нет между мной и Юлианой ничего такого, это единственная женщина, с которой приятнее дружить. - Простите, - глаза в пол опустила, скромница. - Юлиана Филипповна, вас Милко ищет. - Все, я побежала! - щелкнула меня по носу. - Не буянь! - и обворожительно улыбнувшись скрылась за дверью. И что мне делать? Кроме как срывать злость на сотрудниках, занятий больше нет. Даже у Малиновского есть дело — встретить в аэропорту и привезти на показ японских партнеров. А у меня нет… Что ж, пойду, действительно, пройдусь, кофе выпью в баре, спущусь в цех… Я промаялся в прогулках больше двух часов, за это время успел с отцом созвониться (он в Лондоне, приехать на показ не смог), отчитаться перед ним о последних приготовлениях. И если честно, разволновался еще больше. Поэтому, когда поднялся на этаж своего офиса, и, выходя из лифта, врезался в какую-то особу, смахивающую с лица слезы, я не смог сдержаться, и разразился гневным криком: - Кого вы пускаете, куда охрана смотрит? Она встала с пола, подняла на меня свои огромные глазищи, сверкающие невыплаканными слезами, и тихо-тихо сказала: - Простите. Я уже ухожу. Развернулась к лифту, нажала кнопку и на меня больше не посмотрела. Я опешил, не знал что сказать. Хотел наорать на случайную встречную, сорвать злость, а она… она и не сопротивляется, сдается сразу. Вот я придурок! Девушка и так расстроена, плачет. А тут я... Кретин! - Катерина, куда это ты собралась? - откуда ни возьмись появилась Юлиана и уплела эту особу за руку, и от лифта оттащила. - Я пойду. Спасибо. Но мне лучше… Я тут лишняя… Мешаю… - Что за чушь! Никому ты не мешаешь. Так, а где твои очки? - Сломала, случайно наступила. - Эх, Катерина-Катерина, нельзя тебя одну оставить, - Юлиана напряженно вздохнула, и тут натолкнулась взглядом на меня. - Андрюша, ты же покажешь нашей Катеньке «Зималетто»? Нет, это был не вопрос, скорее приказ. - Катерина, ни разу не бывала в модных домах, - между тем продолжала Юлиана. - Оно и видно, - пробормотал себе под нос. - Что? - Я говорю, как такое может быть! - Вот и я о том же! Это дело нужно срочно исправлять. Андрюша, я доверяю тебе самое ценное — Катерину. Катенька, я отправлю курьера, он привезет тебе новые очки. - Не стоит… - Не спорить! И не убегай больше. Она смотрела на меня, я смотрел на нее, и совершенно не понимал, что мне делать с этим нахохлившимся воробышком, готовым в любую минуту разразиться водопадом новых слез, или делать ноги от малейшего шороха, как пугливый зайчишка. Черт! Зоопарк какой-то в голове. - Катя, а хотите, спустимся в цех? И не важно, что я там уже был, причем всего минут пятнадцать тому назад, буквально только что. - Хочу, - выдавило из себя чудо в перьях. И мы поплелись на производство. Если честно, с Катериной было намного приятнее ходить, чем одному. Во-первых, она внимательно слушала, я видел это по ее глазам. Во-вторых, не задала мне ни единого вопроса и, попросту, все это время молчала. И в третьих, я даже как-то отвлекся, и, чего уж тут таить, напрочь забыл о показе. И когда, к станкам прискакала перепуганная Мария и закричала: - Андрей Палыч, вас все ищут, показ начнется через десять минут. Я даже не сразу понял о чем, идет речь. А когда понял, вздрогнул, вскочил с места, оставив кармашек недошитым, и кинулся со всех ног бежать. Подбегая к лифту, я услышал шаги за своей спиной, это бежала Катерина. Она остановилась рядом со мной и мы вместе вошли в лифт. - Я тоже боюсь публичных выступлений, - сказала она вдруг. - Но знаете, - взглянула прямо… как бы это сказать… в меня, глубоко-глубоко. У меня даже голова слегка закружилась от шоколадной галактики в ее глазах, огромных и сияющих остероидными всплесками. - Я придумала одну уловку. Вы когда начнете говорить, представьте, что вокруг сидят дети, младшая группа детского сада. Это очень забавно, но мне помогает. Лифт прибыл. Меня ловко перехватил Малиновский. А Катя осталась где-то там. Я ее никогда больше не видел. Но помнил всегда. И каждый раз, когда открывал показ, пользовался ее маленьким советом. * * * Екатерина Валерьевна… Катенька… Я думал, что у меня галлюцинации, когда увидел ее там, в горах. Ее, именно ее — Катеньку, и уже потом Екатерину Валерьевну. И когда две картинки, два совершенно противоположных человека, сошлись в одну, я готов был закричать от восторга. Какой там Малиновский! Я забыл о его существовании сразу, едва только взглянул в эти глаза. Которые мне все это время снились ночами. Мерещились в темноте, и неизменно сопровождали на показах... Я позвал ее поужинать в кафе, потому что почувствовал, что она замерзла совсем, дрожит, хотя, на самом деле, хотел гулять, чтобы быть только с ней, один на один. Мне хотелось понять до конца, разгадать загадку: кто же она настоящая. Хотелось видеть ее… Дикие, неконтролируемые, по своей мощи, чувства овладели мной. Катя из прошлого уже была частью меня, моей памяти, родным, теплым человечком, к которому, кроме нежности и благодарности примешивался еще какой-то невероятный «щенячий восторг». Катя, которую я встретил в стенах офиса недавно, вызывала легкое раздражение и желание пройти мимо, и даже не пытаться пробиться сквозь ледяную толщу ее самоуверенности. А уж после того, как Ромка принялся меня к ней сватать, у меня и вовсе к этой Кате выработалась аллергия. И вот, новая Катерина… Она опять другая. Совсем другая. Честная, открытая, умная… трогательная… И очень красивая… Даже с этим помпоном. Я настолько увлекся этой Катей, что даже не заметил, как напился. Не заметил, как снова ее упустил… И не просто упустил, а позволил уйти к Воропаеву, хоть Ромка и говорит, что это ерунда, пьяный бред. Но это же Катя… Она может посчитать своим долгом сдержать обещание. Если только эта Катя не превратится снова в ту - холодную и расчетливую… Черт. Как же я запутался. Мозг сейчас взорвется. Екатерина Пушкарева… Хозяйка «Зималетто»… Интересно, она меня помнит? * * * - Вот и все. Тридцать лет. Рубеж пройден. Теперь можно и о пенсии задумываться. Домик себе прикуплю. Где-нибудь в деревне. Буду помидоры выращивать, вышивать научусь, вязать… Что они там еще делают... - Э-э-э, Катенька, а ты это с кем сейчас разговариваешь? - Вон с той дамочкой, - ткнула в нос своему отражению, и поспешила скорее отвернуться, годы прошли, внешность изменилась, а отвращение, так никуда и не испарилось, живет себе тихо где-то далеко в просторах моего подсознания, и периодически кидает в меня камушки, потопывает ножками и кривит губы в презрении. - Катюш, а не рановато ты себя со счетов списываешь? - Юлиана смеется, зонтиком размахивает, а мне не смешно, нисколечко. - Поздно. Поздно, Юлиан. У меня такое ощущение, что я бежала все это время куда-то, торопилась, боялась не успеть, а пункт назначения все это время был в противоположной стороне. И теперь уже все: назад разворачиваться - бесполезно, а вперед идти — бессмысленно. - Так, это что за разговорчики такие в строю? Рядовая Пушкарева, равнение на оптимизм! У тебя сегодня праздник. У нас у всех праздник. Вон Зорькин, смотри, как доволен. Я покосилась на Колю. Он переворачивал холодильник Юлианы вверх тормашками и уже больше часа что-то жевал и разбирался с белым костюмом тройкой, купленным ему лично Виноградовой. И надо сказать, к процессу переодевания Коленька подошел со свойственной ему креативностью - то жилет наизнанку наденет, то пуговицы неправильно застегнет, то платочек потеряет, а с завязыванием галстука — вообще шедевр вышел, до сих пор висит у Коли на плече, измятый и с пятном от майонеза. - Этот день, Катенька, все запомнят надолго! Не вешать нос. И вообще, не важно, что у тебя там в паспорте стоит. Мне вот до сих пор восемнадцать. И ни одна невоспитанная личность не посмеет со мной поспорить. Потому что, Катюш, важнее всего — то, что у тебя внутри, твой личный внутренний возраст. Внутри у меня сейчас только злость, паника и нервное расстройство. Последнее, кстати, во мне вчера обнаружил Евгений — друг, а по-совместительству еще и врач, Юлианы. Он так и сказал: «Нервное расстройство, перенапряжение». А потом еще спросил: «И давно у вас такая реакция на стресс? Это, знаете ли, большая редкость, когда организм сам себя перезагружает путем сна». Я хотела ответить, что научилась, научилась перестраиваться, подстраиваться и вообще — выживать. Но рядом стоял обеспокоенный Зорькин, подозрительно хмурая Юлиана, и я сказала только это: «Не знаю… Да, я, наверное, переработалась, а еще почти не спала эту ночь». «Вам нужен отдых и хороший сон» - вынес вердикт Евгений. И Юлиана, естественно, никуда меня одну не отпустила, забрала к себе домой, поила чаем на успокоительных травах, хихикала по поводу моей предстоящей «свадьбы» с Воропаевым, и разрабатывала за меня план мести Денису. А я ее слушала, но очень отдаленно, потому что пребывала в полудреме, которая очень скоро превратилась в крепкий сон. Без сновидений (слава небесным силам!). - Я все узнала, твои родители сговорились с Борщевым, - это первое, что я услышала, когда проснулась. - С Мишей, - зевнула и поплелась в ванную. Юлиана за мной следом. - Арендовали у него ресторан. Пригласили кучу гостей. И ты можешь себе представить, Кать, твои родители предали меня, они пригласили организовать праздник Карину, Карину Мошкину, мою конкурентку. Катерина, это предательство вдвойне! Да что эта Карина организовать может? Только детский утренник или корпоратив для ботанического сада. У нее фантазии ноль! - Юлиан, так что там с Мишей? - я вытерла лицо полотенцем, взглянула на Юлиану, та пылала праведным гневом, нужно ее как-то успокоить, пока у Борщева борщи не скисли… Боже, ну и метафора! Тебе, Катерина, романы бы писать. Про обманы, предательства и жизнь гламура в негламурном свете. А еще про справедливость несправедливую, Русь русскую и прочую ересь… Что за чушь у меня в голове сегодня? Эх, старость — не радость. - А Миша и рад с ней сотрудничать. Эта змеюка умеет строить глазки мужикам, вот только брови она всегда рисует неровные. Криворукая. Ну Елена Санна! Не ожидала я от вас такого. - Так может это Денис ее пригласил. Насколько я поняла он тоже поучаствовал в организации. - Поучаствовал. Еще как! Но это я тебе потом расскажу. Вот твое платье. Сейчас приедет Николай. И… Кать, совсем забыла! Подарок. Он там, рядом с платьем. С юбилеем тебя, дорогая! - Итак, пункт номер один — внешность. Катенька, мы сделаем из тебя такую конфетку, чтоб у всех подряд кариес повыскакивал от одного только взгляда на тебя. Платье, кстати, сидит на тебе божественно. И… Коль, влево заворачивай, - Зорькин кивнул и принялся запутывать галстук еще больше, только в левую сторону. - О чем это я, - она сделала глоток апельсинового сока. - Ах, о внешности! Мы сейчас позавтракаем, и поедем к стилистам. Ты уже с ними знакома. - А чем позавтракаем? - Коля кинул галстук перекрученный спиралью и завязанный на несколько узлов, и заинтересованно посмотрел на Юлиану. - Витаминным салатом, - отмахнулась она. - А-а-а, - расстроенно протянул Коля, и вернулся к закручиванию галстука. - Если он еще остался, - пробормотала Юлиана и кинула быстрый взгляд на Колю. Коля отвернулся и сделал вид, что ничего не услышал. Кажется, салата уже нет… - А потом ты поедешь домой — принимать от твоих родителей (предателей) подарки. И главное — ты будешь очень-очень мило улыбаться Денису. - Ага, а потом мы все вместе отправимся к Мише в ресторан, как одна большая, дружная, семья. - Именно, Катенька, именно! Пусть противник усыпит бдительность, а потом мы р-раз, — взмахнула рукой, задела край кухонного шкафа и недовольно нахмурилась, проверяя палец на наличие сломанного ногтя. - И это даже хорошо, что организацией занимается Карина. Я уже вижу огромное жирное пятно на ее репутации после твоего, Катюш, дня рождения, - ногти оказались в полном порядке, и Юлиана тут же засияла довольной улыбкой. - Ну что, поехали? - А-а… - Зорькин сглотнул. - Что? - Юлиана бодро выпорхнула из-за стола. - А как же завтрак? - А мы перенесем его на ужин, - подмигнула Коле, тот в ответ издал мученический вздох, и послушно поплелся в прихожую, примерять новые ботинки (белые), что были в комплекте с костюмом-тройкой. * * * - Катенька, пришла! - закричала мама и кинулась ко мне обниматься. - С Днем рождения тебя, миленькая! - поцеловала и сунула мне какой-то сверток, перевязанный розовой ленточкой. - Это от нас с папой. Вот. Я развернула сверток. Внутри оказался подарок - визитница, кожаная, орехового цвета. - Мы не знали, что тебе подарить… Ты… - она смущенно теребила края синей нарядной блузки. - Ты занятая такая теперь… Вот… Как же тяжело. Мамочка, я вас так люблю. Простите меня за все! За то, что уехала, отдалилась… Нет, невыносимо смотреть, как она переживает, старается, чтобы мне понравилось… Но я не буду плакать. Не сейчас… Это будет слишком дорогой подарок для тебя, товарищ Старков! А вот и ты! Что ж, спектакль начался. Занавес открыт. - Спасибо мамочка, - обняла ее еще раз. - Мне очень нравится. Я именно о такой мечтала, - широко, а главное искренне, улыбнулась. Перекинула взгляд на Дениса, и улыбка превратилась в натянутую... тетиву. Лучше смотреть на папу. - Папочка, - ему тоже достался поцелуй в щечку, - и… ни пуха! - Здравствуй, Денис, - и тебя обниму, и тебе улыбнусь, и только тебе прошепчу на ушко: - Ты зачем пришел? И оставив его одного обескураженно хлопающего глазами, прошла в гостиную, а там… А там разместился целый оркестр. В прямом смысле этого слова — оркестр. Духовой. И как только я вошла, они грянули: «Пусть бегут неуклюжи пешеходы по лужам...». Папа подпевал, громко и мимо нот. Мама хлопала в ладоши — справа налево. А Денис глазами — направо, то есть на меня. Бедный, бедный… Кажется, Юлиана перестаралась. Наряд такой, что и фантазировать не надо. Платье короткое, ажурное, нежно-голубое, обтягивающее, вырез большой, прическа кудрявая, помада бардовая, колье блестит. Мечта одинокого поэта... Даже Колю проняло. Когда я из салона вышла, он так сильно выглядывал через приоткрытую дверь, что вывалился из машины, белыми коленками в грязь, за что получил укол зонтиком от Юлианы, и долгий нагоняй на тему бережного обращения с одеждой. Зорькин в ответ спорил и кидал в мою сторону восхищенные взгляды. В результате, Юлиана меня подвезла к дому, пожелала удачи в бою, и отправилась выбирать Коле другой костюм. Так я осталась одна… - К сожалению, День рожденья только раз в году! - браво, по-военному, запевал папа. Моя квартира переполнилась какофонией звуков. Все гремело, дребезжало, грохотало. Привет верхним и нижним этажам! Вы все еще считаете меня образцовой соседкой? - Папочка, мамочка, вы такие молодцы! Спасибо! - закричала я, пока музыканты не заиграли еще что-нибудь. - Катенька, ну что ты! - мама смутилась. - Это не мы, это Денис придумал. Он очень переживал. Хотел тебя увидеть. - Тогда спасибо Денису! - умри от моей улыбки. - А чем это вкусным пахнет? - Ой! Там же пирог в духовке! - мама всплеснула руками. Оркестр воспользовался заминкой и разразился новым ором: «Три танкиста, три веселых друга...». Денис? Хм… Судя по репертуару. Песни выбирал папа. - Катенька, Денис, пойдемте… Валера! - Да-да… - пробормотал папа, но уходить от трубачей не спешил, наоборот, пританцовывать начал, и очень даже недурно. - Валер! А в ответ: - Экипаж машины боевой. - Мам, оставь его. У нас еще весь день впереди. - Катюш, а ты с работы отпросилась? - Конечно, сегодня я полностью ваша. Но только до вечера. Вечером надо уехать в командировку. - Уехать? - мама расстроилась. - Это всего на пару дней, а потом обещали дать выходные. Денис, а можно мне вон того салатика? - Да, конечно, - у Дениса тряслись руки, половина салата вывалилась на чистую скатерть. - Ничего страшного, я уберу, - положила ему руку на плечо, и хищно улыбнулась, когда Дениска вздрогнул от моего прикосновения. Это только начало, дорогой. Но все же, как приятно ощущать себя свободной от него. Как приятно дразнить его, смотреть прямо в глаза, взглядом удава, гипнотизирующего кролика. Дениска, а ты кролик. Хотел пробраться ко мне через родителей? Захотел отыграться? Раздавить меня окончательно, растоптать? А чего ты хочешь, в самом деле? Мама ушла за папой. Мы остались одни. - Я внимательно тебя слушаю, - уставилась на него выжидающе. - Кать, давай потом поговорим, хорошо? Я… очень виноват перед тобой… и я скучал… - голос глухой, в глазах тоска, короткие волосы смотрятся безжизненно. Он действительно страдает… - Мамочка, в ресторан? Сейчас? - я изобразила удивление. - Ну хорошо. Только я не готова совсем… - пригладила платье, покосилась на свои туфли на высоком каблуке. Интересно, они верят или просто считают, что я уже настолько чокнулась, что в таком виде каждый день хожу? - Катюша, ты прекрасно выглядишь! - заверила меня мама. - И прическа твоя новая мне нравится все больше и больше. - Катюха, отбросить разговорчики. Костюм вполне сойдет за нарядный, только накинь сверху кардиган подлиннее, - и все, ко мне интерес потерян, папа, на волне наливки и хорошего настроения, переметнулся к оркестру, расположившимся за праздничным столом (мама их всех пригласила к обеду, иначе папу было не вытащить). - Мужики, а поехали с нами! - Валер, не стоит, у людей работа, - у мамы уже уши болели от их песен. И у меня тоже болели, если честно, но я вдруг подумала, что вот это — как раз то, чего не хватало, чтобы испортить всем настроение окончательно, и поддержала папу. - Действительно, поехали. Мы вам заплатим сколько нужно. Папа засиял и даже забыл про мой вызывающий наряд и про кардиган. Мама смотрела удивленно. А я что? Я плечами пожала и побежала собирать вещи в командировку заранее, чтоб потом не бегать. Один чемодан у меня уже стоит в офисе, теперь соберем другой — с чистой одеждой. В машины мы грузились долго. Пока оркестр собрался, пока выпил «на посошок», пока вниз спустились, около часа прошло. А потом у папы вдруг возникла очередная блестящая мысль. - Мужики, а у вас место в микроавтобусе есть? Я с вами поеду! - Валера, ну что ты говоришь! - маме вся эта ситуация явно не нравится. - У нас мест полно. И на вас, Елена, хватит! - воскликнул захмелевший трубач с выдающейся чернявой бородой и шарообразной фигурой. - Точно! Ленка, садись с нами! - папа обрадовался такой идее. - Нет, что ты… И тут папу осенило еще раз. - Пусть дети одни побудут. Поговорят. Пожалуй, для мамы это был самый веский аргумент, именно поэтому она без лишних вопросов влезла в микроавтобус, оставив нас с Денисом стоять и смотреть им вслед. - Кать, поедем на моей машине, - сказал неуверенно, видимо без надежды получить мое согласие. Но и тут я его удивила. - Хорошо. Только чемодан мой заберем. Ты поможешь? Он не сразу пришел в действие, не сразу оправился от моей легкой улыбки. - Конечно, - голос его прозвучал сдавленно. Денис так забавно ронял челюсть на пол, что мне начинало нравиться его смущать. По пути мы молчали. Денис вел машину уверенно и спокойно. Только руки, сильно сжимающие руль, выдавали в нем беспокойство. Наше короткое совместное путешествие так бы и закончилось мирно, если бы не звонок от Даши. - Екатерина Валерьевна, вы только не волнуйтесь… - многообещающе начала она. - Но тут вас… требуют… эм… архитекторы. Что? Опять? Они? - Как это требуют? - Ну… Нет, я не правильно выразилась… они не требуют, они очень настойчиво просят встречи с вами. - Сейчас? - Да, - и тут ее голос зазвучал еще тише, наверное, сильнее прижала телефонную трубку рукой. - Екатерина Валерьевна, их тут человек тридцать в приемной, их никак не выгнать. Вас видеть хотят. - Как это не выгнать? Вызовите охрану. - Уже вызвала. Но бесполезно. Их много. И они неуправляемые. Я бы вас не побеспокоила, но из начальства в офисе никого нет. Я тут одна. И не знаю, как быть. - Так. Даша, я сейчас буду. И мой им совет — убраться до моего появления! Я кипела от злости. Если бы прямо сейчас мне попался под руку какой-нибудь архитектор, не ручаюсь, что он бы ушел живым и невредимым. - Какие-то проблемы, - Денис смотрел с любопытством и… с опаской. - Небольшие, - протянула на распев и кровожадно ухмыльнулась. - И точно не у меня. Денис передернул плечами. - Ты не мог бы меня отвезти сначала в офис? - Да. Конечно. Когда мы подъехали к «F-corporation», Денис остался сидеть в машине, меня ждать. И я видела его взгляд, которым он меня провожал. Это был взгляд непонимания… Недоверчивый взгляд. Денис меня не узнает… Кажется, большей похвалы и быть не может. Значит, та, что была в отражении… ее больше нет… Но кто тогда есть?.. Из офиса я возвращалась, как с поля боя. Эти ничтожные наглецы требовали еще бОльших инвестиций. Денег им, видите ли, не хватает! Придурки! Вам не денег, вам мозгов не хватает. Да с теми суммами, что наша компания в вас вбухала, и обезьяна бы проект сконструировала и построила сама! Как же я ненавижу бездарных лентяев, претендующих на высокий пост и престижную работу, и неизменно требующих непомерных денежных вливаний. Набитые индюки! Пусть Виталий Олегович меня хоть расстреляет, но паху их в нашей компании больше не будет. Сворачиваем все проекты по этому направлению и… Денис. Совсем про него забыла. Так разошлась праведным гневом, что не заметила, как час пролетел. Я шла к машине стремительной походкой. За спиной ощущала клубы дыма, пепелище и летящие в стороны щепки. И среди них разбегающихся в стороны архитекторов. Ха! А они ведь действительно, разбежались. - Прости, я задержалась. - Ничего. Он молча завел двигатель, и так же размеренно продолжил путь до ресторана. А в ресторане уже собрались гости, очень много гостей, и среди них были те, кого пригласила Юлиана, подкупив заранее Мишу. Итак, второй акт пьесы начался.