Холодное сердце

Время плавно клонилось к вечеру. В солнечной дымке мягкими линиями блестел склон горы Маттерхорн, выбеленный слегка припорошившим снегом, который еще не успели разворотить азартные лыжники, не чурающиеся ни поздним для подобных разъездов временем, ни ветром разыгравшимся не на шутку. Я медленно брела по прогулочной тропе в сторону отеля. Под ногами завораживающе, как-то по-особенному громко хрустел снег, в лицо мне летели огромные снежинки, напоминающие хлопья, в ушах свистел ветер, а в голове роились невеселые мысли. Сбежать из Москвы на целую неделю под предлогом срочной командировки несколько дней тому назад — показалось мне лучшим выходом из всех ситуаций. Во-первых, я таким образом избавила себя от суматохи: от родителей с сумасшедшими идеями по поводу празднования моего дня рождения, от Зорькина, помешавшегося на работе, от взбесившихся на почве любопытства подчиненных. От Константина, в конце концов, заставляющего своим кислым видом вянуть даже мой кактус. Ну и, во-вторых, я предоставила прекрасный шанс господам Жданову и Малиновскому получше обдумать свои планы по моему завоеванию. Нужную информацию они уже получили, вот пусть теперь думают, головы напрягают. Им это полезно. А мне полезен отдых, особенно в Альпах, особенно в одиночестве. Разобравшись со всеми делами в кратчайшие сроки, решив вопросы и подписав нужные бумаги, я осталась абсолютно свободна, и теперь целых четыре дня могла делать, что вздумается. Гулять, дышать свежим, морозным воздухом, неумело осваивать лыжные горки для новичков, вечерами работать, зарывшись глазами в ноутбук. Любоваться закатами, пить утренний кофе в полупустом кафе с прекрасным видом на горы. А еще думать о многом, предаваться воспоминаниям. И грустить. Тоже о многом… Когда-то очень давно, еще в прошлой жизни, я наивно полагала, что честность, доброта и порядочность — это три кита, на которых стоит моя вселенная, я верила в их нерушимость и в то, что весь мир точно так же, как и я ценит и бережет в себе эти качества. Но я ошибалась. Ошибалась в главном. Дело в том, что мои киты рухнули, столкнувшись с первым предательством. А вселенная распалась на миллиарды беспорядочных частиц, когда это предательство повторилось. Я фактически была уничтожена. Прежняя я прекратила свое существование, и из трухи бессмысленного пепла появилась я новая, без качеств, без принципов, с одним лишь ориентиром — не чувствовать - значит не страдать, с одной лишь верой — в себя. Я училась жить заново. Развернула свой внутренний компас на сто восемьдесят градусов, и пошла. На ощупь, без карт, без страховок. И, кажется, я справилась. Проложила основательную дорогу. Крепкую, устойчивую, понятную. И ничего, что позади навсегда осталось многое, наверное, важное, но уже потерянное… В первую очередь, это мои родители, с которыми я до сих пор не нашла общий язык… И легкость, душевное равновесие, вера в то, что я поступаю правильно. Я, подобно зверю, постоянно пребываю в готовности отразить атаку или же наброситься нахрапом, завидев жертву. Я совсем не расслабляюсь. Даже сейчас, вдыхая спокойный морозный воздух, ощущаю тревогу внутри себя, и ничего не могу с этим поделать. - Помогите! То ли ветер решил сыграть со мной подобную шутку, то ли я действительно только что услышала чью-то просьбу о помощи, причем на русском языке. Я обернулась назад, прислушалась. И вдруг увидела, как по склону горы, потеряв равновесие, на непослушных лыжах мчится человек. - Помогите! Черт! Да стой же ты! - кричит этот несчастный, тщетно пытаясь остановить свое падение и угомонить разъезжающиеся лыжи. Ни секунды не медля, я кинулась на помощь. Спрыгнула в сугроб и, преодолев его широкими прыжками, выскочила на лыжную трассу и побежала за отдаляющейся фигурой. Я бежала гораздо медленнее неудачливого лыжника. И нагнала его только тогда, когда крутой склон закончился, а несчастная фигура, наконец, прекратила борьбу и упала, некрасиво растянувшись на снегу. - Вы как? Не ушиблись? - прокричала я ему в спину. Спина зашевелилась. Лыжник едва слышно чертыхнулся, неуклюже приподнялся, выпрямил лыжи, и обернулся ко мне. О, Боже! Только не это! Ну почему это именно он!? И именно сейчас!.. - Андрей Палыч… - потрясенно пробормотала я. Вот так подарочек свалился ко мне! Здравствуй, ёлка, Новый год! - Екатерина Валерьевна. Мне, кажется, или он немного не доигрывает? А где же удивление!? Андрей Палыч, вы должны убедить меня, что эта встреча случайна. Неужели мне придется вам самой все подсказывать? Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Господин Малиновский, плохо вы подготовили своего друга. Ой, как плохо! Но за оперативность вам - пять баллов. Быстро опомнились. - А вы как здесь… Нет, не правильно. Я же должна, в первую очередь, позаботиться о его самочувствии. - Как вы, Андрей Палыч? Ничего не сломали? Все ли цело? Я проявила максимум человечности, кинулась ощупывать господина Жданова, проверять, целы ли кости, сильно сдавливая его руки и ноги. Моя инициатива, надо сказать, не очень пришлась ему по душе. Андрей Палыч, скривился и поспешил отделаться от моей «заботы». - Все в порядке. Спасибо. И тут он понял, наконец, что должен по сценарию, вроде как, оправдываться. - Я оступился. И не успел даже взять палки. Покатился… Вот и… Мда… Не очень убедительно. Но сделаем вид, что я поверила. - Без палок? Вы же могли убиться! Как же так, Андрей Палыч! - я сделала большие глаза, схватилась за сердце, все, как в фильмах, которые вечерами иногда, когда по телевизору нет футбола, смотрит моя мама. - Но хорошо, что все обошлось. - Да, повезло. - А вы, кстати, как тут оказались. Признаться, не думала, что могу встретить здесь кого-то из своих знакомых. Тем более вас. Вот вам моя веревочка. Хватайтесь, Андрей Палыч. Или, может быть, позовем Малиновского чтобы он подсказал вам текст? - А я вас. Да вы что! Серьезно?! - Я приехал по делам. - Интересно, по каким? Неужели, вы решили поискать здесь поставщиков тканей? - По семейным. Тут отдыхает моя мама. Она попросила, чтобы я приехал. Отлично придумано! Браво! Я почти поверила. Но что же мы стоим то!? - Андрей Палыч, вы можете идти? - Со мной все в порядке. Спасибо вам еще раз. Я даже представить себе не мог, что встречу вас здесь, и тем более, при таких обстоятельствах. Вы спасли мне жизнь, - он мило улыбнулся и поклонился. - Что вы… Я даже не успела вас догнать, - скромно возразила я. - Но вы побежали… Он снял лыжи, подхватил их и протянул мне руку. - Екатерина Валерьевна, пойдемте скорее отсюда. На нас сейчас наедут лыжники. Наверху, и правда, появилось несколько черненьких точек, мчащихся в нашу сторону. Я нерешительно подошла к нему, позволила взять себя за руку и помочь перебраться через сугроб до пешей тропы. - Вы разрешите пригласить вас на чашечку кофе? А теперь он переигрывает. Нельзя быть таким милым, Андрей Палыч. Вам не хватает чуточку адекватности. - Я безумно замерз, да и вы тоже. Он невинно пожал плечами и посмотрел в сторону отеля. - Почему бы и нет, - я постаралась беззаботно улыбнуться. Мы шли, на мой взгляд, ну очень медленно, словно прогуливались. А еще Жданов нахально прижимал к себе не только мою ладошку, но и всю руку. И он непозволительно часто въедался в меня пытливым взглядом, и, кажется, хотел что-то спросить. У него на лбу так и мигал один большой вопрос. - Вы здесь тоже по-делам? Или… - Да. Небольшая командировка. Но скоро я возвращаюсь в Москву. И вам тоже, кстати, лучше поскорее вернуться. «Зималетто», я так понимаю, вы оставили на господина Малиновского? - Э-эм, да. На Малиновского. А чего это у вас так глазки забегали? Не нервничайте, Андрей Палыч! Я же вам верю. Неужели не видно? Я сама простота и невинность. - Скоро к вам приедут мои люди. Вам лучше быть на месте… Мы поднялись по склону, вышли на расчищенную дорожку, ведущую прямо ко входу в отель. - Я улетаю послезавтра. Не волнуйтесь. В «Зималетто» все под контролем. - Очень на это надеюсь. Он многозначительно замолчал, и задумчиво покосился в мою сторону. А потом еще раз. И еще раз. И когда мы вошли в отель, я почувствовала, что превратилась в одну сплошную прожженную дыру вместо лица. Ну нельзя же так! Я же живой человек! А не глиняная тарелка. - Простите… Андрей Палыч, мне же должны звонить, а… а телефон остался в номере. Бежать! Пора бежать. - Да, конечно… Я вас подожду... в кафе. А вы настойчивы. Малиновский требует от вас свидания со мной? Ну, что же… Будет вам свидание! Только дыхание переведу. Так… в какой же стороне лифт? Закат - за спиной, кустарники — справа, мхи — слева… Ага, номер — прямо по курсу. А почему ноги шатаются? Ушибся же Жданов. А шатаюсь я… Несправедливость какая-то... Войдя в свой номер, я встала напротив зеркала, как вкопанная, и беззвучно простонала. Потому как других эпитетов, способных точнее передать мой внешний вид, у меня не нашлось. Из отражения на меня смотрело чучело. Краснощекое. С растрепавшимися прядями волос, беспорядочно торчащими из-под шапки. С помпоном. Белая куртка надулась, промокла, и местами, казалось, испачкалась. А еще я была совсем без косметики… Это просто чудо, что Жданов меня вообще узнал. Я бы сама себя не узнала. В таком то виде. Ужас. Позорище… А я еще собиралась идти на свидание. Кофе выпить… Идиотка! И что теперь подумают эти горе-заговорщики? А ведь они что-то подумают! И сделают выводы. И поймут, что информация, предоставленная детективом, не имеет ничего общего со мной. И тогда… И тогда они начнут проверять сами, шпионить, расспрашивать. И что мне тогда делать? Признаваться? Ни за что! Ни при каких обстоятельствах я не раскроюсь! Не дождутся! Тогда что же мне делать? Как выкручиваться? Я оторвалась, наконец, от зеркала. Сняла куртку. Прошла в комнату. Села на кровать. И обхватила голову руками. Ничего… Это пустяк. Это я исправлю. Легко исправлю. Сейчас только переоденусь. Позвоню родителям в Москву, а то они еще, не дай Бог, волноваться начнут. А потом устроят допрос: где была, все ли хорошо, когда вернешься? А мне и так достаточно на сегодня игр в сыщиков. Я вытащила из кармана утепленных штанов мобильный телефон и набрала домашний, мама почти сразу сняла трубку. Значит, уже ждали звонка. - Катенька, как хорошо, что ты позвонила. А мы с Валерой вот голову ломаем, как бы тебе новость поскорее сообщить. - Новость? Какую новость? - Катюш, ты будешь рада. А я сразу сказала, что лучшего сюрприза на твой день рождения и быть не может… Сюрприза? Нет, только не сюрпризы! - А мне еще сон такой приснился. Будто бы в омлет я молока подливаю, да подливаю, а оно все льется, словно дыры в сковородке. Валера говорит, что это слезы в никуда прольются. А я ему: ну какие же это слезы? Это же молоко! А молоко — оно какое? Белое! А что еще белое? Правильно, фата у невесты. А омлет — это яйца. А яйца — будущие цыплята, то есть дети. Вот… - Мам, подожди! Ты меня совсем запутала. Что у вас там случилось? - Кать, Денис приехал. Видеть тебя очень хочет. - Катюха, приезжай скорее! Денис — вот такой мужик! - вклинился папин изрядно захмелевший голос. - Не, ну, Лен, а что!? Денис, ты же любишь Катьку? Вот! А я что говорю! - Мам, так он что, там что ли? У нас дома? - Ему остановиться негде было, вот он и в твоей комнате… сейчас, пока ты не вернешься. - Денис? В моей комнате? - прошептала я. Это же почти как дьявол в церкви свечку ставит… за здравие. - Катенька, ты что не рада что ли? - Ну что ты, мам. Конечно, рада. Я просто счастлива. Так Денису и передай! Мама тяжело вздохнула в трубку. - Он говорил, что вы поссорились. Не хорошо расстались. Но, Кать, он тебя любит. Это видно. Где видно? Кому видно? Денис. В моей комнате. Любит. Большей лжи я никогда в жизни не слышала. Хотя нет… Слышала. От Дениса... - И… Кать, он так изменился. Повзрослел. Серьезный такой стал. Ага! А Гольфстрим замерз и теперь там рыбаки с Байкала лунки сверлят. - Ты когда вернешься, Катюш? - Скоро, мама. Скоро. Теперь то уж какой мне отдых!? Да я даже спокойно спать не смогу, зная, что Денис в моей комнате, в моем маленьком детском уголке, сослужившим мне однажды зажитой. От кого? Ну тут догадаться не сложно. И вот теперь он там. С моими родителями. Показывает, каким взрослым он стал. А зачем? Что же вы задумали, господин Старков? Уж не каяться ли приехали? Неужели всерьез думаете, что я смогу вас простить? И уж тем более подпустить ближе, чем на метр. Во внезапно вспыхнувшие чувства я не поверю. Никогда. Эх, что ж за судьба то у меня такая!? Кругом одни поддельные женихи. Один внизу в кафе дожидается аудиенции, другой в Москве… Везет то мне как! Сказочно! Где бы шапку невидимку раздобыть, а? Ну или хотя бы сапоги скороходы, чтоб удирать от женихов, ну и от прочих охотников за богатствами. - Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: как отделаться от принцев и не растерять гостинцев? А? Молчишь? Ну и я тоже помолчу… А не буду я переодеваться! Жданов обязан любить меня любой: и эффектной и в шапке с помпоном. Это, между прочим, его прямая обязанность — меня покорять и мною восхищаться. Нет, но вообще лучше шапку снять… и накраситься что ли. Так. Немножко. Для себя. Исключительно для себя! В кафе я спустилась не раньше, чем через час. Высушенная, припудренная и готовая отражать любые атаки, если таковые последуют. Если честно, в тайне я надеялась, что Жданов не выдержал и ушел уже давно баиньки. Именно поэтому я и не спешила. Наоборот, тянула момент, шла не спеша... Но увы и ах. Андрей Палыч, удобно устроившись в мягком креслице, сидел за самым центральным столиком и смотрел прямо на меня. - Екатерина Валерьевна, прошу, - он помог мне сесть и, широко улыбаясь, предложил меню, открыв страницу на завидном списке различных видов кофе, который я и так знала уже наизусть. - А это вам, - из-под стола возник скромный букетик подснежников, беленьких и синеньких. Я невольно ахнула. Потому что в последний раз я видела подснежники… Эм… Еще в детстве. - Это я пока падал нарвал, - он улыбнулся еще шире. - Спасибо, - пробормотала я, отставив свои восторги в сторону, и приняв скучающий вид. - Простите, что заставила вас ждать. Важный звонок… Я отвернулась от него, сделав вид, что заинтересовалась черным небом за окном. - Ничего. Я рад, что вы пришли. Так что вы выбрали? - Виски. Я посмотрела на него в упор. Если Жданов и растерялся от моего ответа, то вида он не подал. - Прекрасный выбор, - ответил он насмешливо. - Пожалуй, я тоже составлю вам компанию. - Но здесь не продают виски. - Верно, - он сделал вид, что задумался. - Но я знаю одно место, где можно его достать! - И где же? - В ночном клубе. Он по-соседству, тут недалеко. - Я… Вот же!.. Я почти уже сказала, что не люблю клубы! Но по легенде я — тусовщица. - Я... неважно себя чувствую. - Бросьте, Екатерина Валерьевна! Еще не известно ни одного случая, чтобы от виски в купе с клубом кому-то стало еще хуже. Идемте скорее! И кто меня тянул за язык!? Что я наделала! Придется идти… - А может… - Откуда такая нерешительность? Я вас не узнаю, Екатерина Валерьевна! - Идемте, - ответила я жалким хриплым голосом. Встала с кресла и… - Но мне же нужна куртка. Там холодно. - И еще шапочка, - подсказал он, хитро улыбаясь. - Да, и шапка, - ответила я невозмутимо. - Я одолжу вам свою. Куртку. - А как же вы? - А я упарился весь, пока вас ждал, - сказал он доверительно. - Ничего, до такси добегу. - Такси? - Да, открою вам секрет: их тут полно, - прошептал он заговорщицки. - Но к чему такая спешка? - А вдруг вы передумаете? - Не передумаю. Я же сказала, что… - Не передумаете? - он склонил голову на бок. - Не… Да идемте уже! Он громко хохотнул. Накинул мне на плечи свою огромную пуховую куртку, подхватил меня под локоть и потащил к выходу. Я даже не успела взять подснежники. Они так и остались лежать на столе. Синенькие и беленькие... Мамочки, во что я вляпываюсь? Куда иду? А главное зачем?