Холодное сердце

Красные и синие неоновые блики плясали повсюду, создавая иллюзию какой-то мультяшности, нереальности происходящего. Как будто какой-нибудь пьяный депрессивный художник яро расплескал по холсту краски, а теперь вдумчиво смотрит на них, пытаясь понять, каким мазком или линией можно исправить все, придать этой мазне налет шедевральности, ну или вообще хоть какой-нибудь налет. Жданов сливался с барной стойкой, он был таким же голубовато-фиолетовым, как и коктейли, которые он назаказывал вместе с бутылкой виски. - Екатерина Валерьевна, вы просто обязаны попробовать их все, - заявлял он мне. - И именно в этой последовательности. Я взглянула на целую батарею ярких, слепящих жидкостей с трубочками, листиками, зонтиками, лимончиками. Потом еще раз на сияющего ничуть не меньше Жданова, занявшего выжидательную позицию. Затем на бутылку виски, сиротливо стоящую в сторонке. - А вы уверены, что они безалкогольные? - невинно поинтересовалась я. - Катенька… Ой, простите, Екатерина Валерьевна, да эти коктейли безобиднее кефира, - он сделал такие честные глаза, что я почти поверила. - Но я собиралась выпить только виски… - я потупила взгляд вниз, и быстро стрельнула глазами на часы. Так-так. Пол двенадцатого. А это значит, что у меня в запасе где-то пол часа… Забавно, я почти, как Золушка. Вот-вот потеряю туфельку и моя карета превратится в тыкву. Только вот беда, нет у меня крестной феи поблизости, которая решит за меня все дела в «F-corporation” и поможет познакомиться с принцем. И принца, кстати, тоже нет. Жданов — не в счет. Он не принц, а Винни-Пух, потому что он - «тучка, тучка, тучка», которая вовсе не медведь, а грозовая. Вон, как щеки надувает. Старается. Меня споить. Ну-ну, посмотрим, как у вас это получится. - Виски обязательно попробуете, но потом. Просто вы находитесь в легендарном баре, - он наклонился ко мне поближе и поведал: - Здесь побывал весь Голивуд. Видите вон ту дыру? Я ничего не увидела. Только красные блики. Но, на всякий случай, кивнула. - Это Вин Дизель головой проломал, когда его Арнольд Шварцнегер спьяну вверх подкинул. А вон та трещина в проеме — это уже Арнольд приземлился. Ага, а на стене на входе желтое пятно — это Киану Ривза вырвало, когда он Леди Гагу без косметики увидел. - И эти коктейли тоже легендарные. И раз уж вы здесь впервые, вы просто обязаны их попробовать. Все. - Ну, раз вы так говорите… - я еще чуть-чуть помедлила, якобы колебалась в нерешительности, а затем демонстративно взяла бокал, повертела его в руках, вглядываясь в сверкающую жидкость. - Андрей Палыч, я не могу одна, - поведала ему я, не сводя глаз с бокала. - Составьте мне, пожалуйста, компанию, - повернулась к нему и умоляюще взглянула. - Я хочу выпить с вами на брудершафт. Мне кажется, пора уже избавляться от этих «Палычей» и «Валерьевных». Он не выдержал моей милой, невинной улыбки. - Конечно. Пора. Давно уже. Я сейчас, - Жданов смущенно (смущенно?) кашлянул, а затем привстал со стула, нелепо попятился назад, глупо пожимая плечами, и исчез в толпе. Я досчитала в уме до десяти, и тут же хищно налетела на мобильник Андрея, который он так не предусмотрительно оставил на столе. Покопавшись в телефонной книжке, я, наконец, отыскала номер Малиновского (который был подписан как «Малина») и отправила ему сообщение: «Приезжай скорее. Я в баре. Пушкарева пьяная. Я не справляюсь». Телефон был возвращен на место. Я приняла скучающий вид и принялась смотреть по сторонам, отмечая про себя, что, пожалуй, никогда больше не заявлюсь в подобное местечко. Тут, конечно, красочно, и музыка, и веселье, и прочие взрослые развлечения. Но не для меня все это, не по мою душу праздник. - Екатерина Валерьевна, приступим к эксперименту? - Жданов возник словно из неоткуда с несколькими бокалами в руках. А за ним следом появился молодой человек, тоже с бокалами. Итак, батарея коктейлей продублировалась. Главное, только не перепутать стороны, иначе моя миссия будет провалена. С треском. - Приступим? - от нетерпения Жданов выпятил вперед нижнюю губу и похлопал пальчиками по столу. - Приступим, - в тон ему ответила я, и залпом выпила содержимое желтенького бокала, даже не поморщившись. Мой противник на секунду стушевался, наблюдая за моим энтузиазмом, но увидев, что я схватилась за следующий бокал и, вскинув брови, выжидательно уставилась на него, он поспешил тоже выпить. Батарея пустела. Бокалы с грохотом ставились на стол. В стороны летели корки лимона, зонтики и прочая ерунда. Жданов пьянел. На глазах. А я нет. Потому что у меня был секрет. Дело в том, что в самом начале, как только мы сюда пришли, я ускользнула от Жданова под предлогом похода в женскую комнату (а она, кстати, здесь вообще имеется?) и отыскав бармена, договорилась с ним (не за бесплатно естественно), чтобы он заменял все заказываемые господином Ждановым напитки на безалкогольные, но с условием, что если вдруг этот самый господин повторит заказ, второй раз заменять ничего не нужно. Судя по тому, как пыхтит раскрасневшийся Андрей Палыч, бармен меня не подвел. - А теперь на брудершафт, - запальчиво воскликнул он. - Катя, я очень рад, что встретил вас… здесь. - Правда? - Да, - он активно затряс головой. - Я не думал, что вы такая… такая… Он задумчиво посмотрел в потолок. Неужели мой образ возник у него над головой? Это так... мило... Наверное... Или у Андрея Палыча на фоне опьянения появилось сильное косоглазие? - Какая? - здравый смысл пересилил во мне любопытство. - Такая, - он неопределенным жестом очертил воздух. - С помпоном. Что? Что он несет? - Вы снеговик, Катенька. Снеговик? Интересное сравнение. Он что рассчитывает на то, что я сейчас растаю перед ним тут лужицей? - Вы холодная… Но с морковкой. Нет, с помпоном, - он умилительно захохотал и потянулся рукой к моему колену. - Андрей, - я отсела дальше, и поползновение его рук пресекла на корню. - Я тоже очень рада, что вы свалились на меня с горы. Ему определенно понравилась моя «шутка». Потому как Андрей и икнул, и хохотнул одновременно. - Но вы сказали, что у вас проблемы. С матерью. Что-то серьезное? - спросила я участливо. Жданов сразу же сник. - Мама в своем репертуаре. Понимаете, Катенька, она мечтает меня женить. - Да что вы говорите! - воскликнула я. - Женить!? - Женить, - кивнул он расстроенно. - И все бы ничего. Я и не против жены. Пусть себе бегает по квартире, суп варит, носки штопает. Но дело то не в этом! - А в чем? - В том, что мама подсовывает мне каких-то тупых... но богатых дочерей каких-то своих давних знакомых. А это знаете что? - Что? - Это намек на то, что я — банкрот, что мне срочно пора поправлять свое финансовое положение выгодной женитьбой, - он замолчал, закинул в рот лимон, еще раз икнул. - Она ни во что меня не ставит. И это собственная мать! Жданов грохнул ладонью по столу. - Да, я ничтожество! Я бездарь, который профукал компанию отца! Я никто! Я признаю это… Скупая мужская слеза скатилась из уголка его правого глаза. - Но что я могу поделать? Как исправить все?.. Я постоянно об этом думаю. - И что? - И ничего. Путь только один — в виселицу. - Ну зачем же так… - А как еще, Катя? Катенька, подскажите мне, как быть? - Работать. Еще несколько месяцев и с «Зималетто» все будет в порядке. - Но это уже не моя компания. - Она ваша, Андрей Палыч. - Андрей, - поправил он меня. - Андрей, - кивнула я, соглашаясь. - Я всего лишь владелица контрольного пакета акций. И ваши акции при вас. И президентское кресло тоже ваше. Чего же вы так переживаете? Чего боитесь? Меня? - Вас? - он сделал большие глаза и пьяно засмеялся. - Нет, вас я не боюсь. Вас я хо… - Жданов! Из толпы танцующих фигур нарисовался господин Малиновский, собственной персоной. В сером пальто и меховой шапке. - Ой, Ромка! - Андрей от удивления громко икнул, рука, подпиравшая его буйну головушку, соскользнула, головушка покачнулась, выскользнула и приземлилась на не открытую бутылку виски. - О! - обрадовался он находке и завертел ее в руках, пытаясь определить, где верх, а где низ. - Ромочка, - «мечтательно» произнесла я, распластавшись на столе. Я ведь мертвецки пьяна. Вообще-то. - А ты из Москвы пришел? Или… это… ты мне снишься, - медленно растягивая слова, пропела я. Мои старания явно пришлись Малиновскому по печени, под дых и в солнечное сплетение. Он застыл от изумления и непонимания, что с нами двумя ему теперь делать.