История любви с первого взгляда, произошедшая в Вероне

11. - Вот такое весёлое утро, с ураганом, цунами... И едва уцелевшими нами, - задумчиво заключил Меркуцио, вытирая лезвие о пострадавший рукав. - Моё почтение, синьор! - заблеял некто за спиной юношей. - А? - синхронно повернулись все трое. Перед ними стоял торговец фруктами. - Почтение моё, синьор! - повторил он. - Я про яблочко то, что... - Что? - поинтересовался Меркуцио, ненавязчиво поигрывая шпагой. - Что? - поддержал Бенволио, опершийся на плечо друга. - Ай! Бенволио, позволь напомнить, я истекаю кровью и она течёт из той самой руки, на которой ты сейчас виснешь! - Царапина всего, мой друг, поэтому не ной мне в ухо! - отмахнулся Бенволио. - Но если всё же ты страдаешь... от невыносимой боли, - повёл он бровями, - мы могли бы навестить одного венгерского лекаря. - Хм... Слышал я, что венгры чудеса творить горазды. И про чудесную венгерскую траву, и даже пару песен на венгерском знаю... - Синьор, а яблоко?! - Да, было ничего. Без червяков, с приятною кислинкой. Но этот сорт я всё же не ценю. Вы поставляете ли ко двору такие крас-с-сные, хрустящие, не наши? Не итальянские? Из Франции, пожалуй... Я мог бы поболтать об этом с дядей... А не на ваш лоток так плотоядно глядит сейчас Бенволио и... эй! Куда же ты? Куда тебя несет, торговец? - в сердцах крикнул Меркуцио, взмахнув, по ошибке, раненой рукой. - Ай, чёрт возьми! А это что ещё? Тибальт, не ты ли обронил? - Меркуцио, повернувшись, протянул медальон Тибальту. Тот принял протянутый ему медальон в состоянии глубокого шока. Кстати сказать, Тибальт ещё ни слова не проронил после ухода Юлии, только смотрел ей вслед. Он бы ещё долго стоял памятником самому себе, но тут к ним подскочил Бенволио. - Пора, пора, лекарства сердце просит! - пропел он, схватив Меркуцио, конечно же, за повреждённую руку, а Тибальта — видимо, по привычке приняв его за Ромео, - под локоток. Впрочем, он быстро отпрянул от заклятого и остолбеневшего врага, вцепившись ещё сильнее в многострадальную конечность Меркуцио. Меркуцио шипел и извивался. Тибальт мигнул и молча, чеканя шаг, прижимая медальон к груди и полностью погрузившись в собственный мысли, покинул площадь. - Э-э-э... Не угодно ли подвыпить? - мельком глянув на Меркуцио и отпустив его, поинтересовался Бенволио. Меркуцио ответил взглядом обиженной жизнью гадюки и уверенным кивком. Под возмущенные вопли торговца, требующего сатисфакции за яблоко, друзья устремились в закат. Это был самый странный день в истории Вероны. А самый странный вечер в истории города только начинался... *** Венгерский кабачок, упомянутый Бенволио, был одним из самых популярных мест в Вероне. И, подобно всем прочим популярным заведениям, кишел весьма разнообразным народом. Последний свободный стол, к неудовольствию Меркуцио и Бенволио, заняла громкоголосая группа немецких туристов, покинувших центральную площадь сразу по окончании… самого интересного. - Пойдем-ка отсюда? – предложил Бенволио, скептически оглядывая мельтешение в трактире. - Э, нет. Любезный, если я сейчас не выпью, то преставлюсь, - серьёзно ответил его смертельно раненый товарищ. - И ты будешь тащить мой хладный труп до самого дворца дяди Эскала. Поэтому, иди ищи места, хоть на потолке, хоть у черта на рогах, хоть… - … с Тибальтом по соседству, - внезапно прервал его Бенволио. - Да хоть где! – выдохся, наконец, Меркуцио. - Я серьезно! – ткнул его под ребра Бенволио, обращая внимание друга на старавшегося слиться со стенкой питейного заведения бледного юношу. - Бенволио, это судьба! – пожал плечами Меркуцио. – Мне выпал жребий с ним сразиться, тебе – уговорить пустить нас за свой стол. Вперед, дерзай! – радостно заключил он, подтолкнув друга к Тибальту. - Э? – Бенволио попытался было сделать шаг назад, но Меркуцио не позволил. - Давай, бесстрашный мой, давай! Используй дар убеждения, бери нахрапом или лестью! Я знаю, ты красноречив, как… греческий оратор! Вперед, я мысленно с тобой! - Ну, как-то неудобно… - промямлил Бенволио, повернувшись к другу. На лице Меркуцио читалась гамма эмоций, не самых, к слову, для Бенволио приятных. Их дружба длилась столько, сколько юный Монтекки себя помнил и за это время он прекрасно уяснил, что гнев трезвого Меркуцио страшнее тысячи Тибальтов. Бенволио вздохнул. Повернулся к столу Тибальта. Прокашлялся. Вздохнул. Подумал, не вздохнуть ли в третий раз. Решил, что так часто вздыхать рядом с разъяренным Меркуцио опасно для жизни. И стремительно направился к сидевшему с безучастным видом Тибальту. Решимость, конечно, таяла с каждым шагом, только вот отступать было некуда. - Любезный…э-э-э…враг! Позволите присесть? – бодро начал Бенволио. – Я не один! Со мною делла Скала! Вы с ним дрались сегодня на дуэли, - жизнерадостно пояснил он, на случай если Тибальт вдруг внезапно позабыл последние двадцать лет своей жизни, – и даже умудрились его ранить. Вот. Так как? Мы здесь присядем или?.. Вопрос повис в воздухе. Тибальт через некоторое время оторвался от пристального изучения стенки и посмотрел на собеседника. Собеседник криво ухмылялся и внутренне содрогался. - ДА, - говорил устремленный на Бенволио немигающий взгляд, подкрепленный взмахом руки. Бенволио даже растерялся. Тибальт же отвернулся от него и вновь принял вид неприступно-загадочный. В кои-то веки юному Монтекки совершенно не хотелось выводить юного Капулетти из прострации. - М… - открыл он было рот, поворачиваясь к выходу. - Я здесь! – раздалось над самым его ухом. Меркуцио, недолго думая, уселся на единственный свободный стул за столом, предоставив в распоряжение Бенволио колченогий табурет. - Берем вино, вино, вино и тот божественный венгерский напиток, от которого заплетаются ноги, мысли и язык! Бенволио, зови кабатчика! - Что, я опять?! – возмутился Бенволио. - А что стоять без толку? – искренне удивился Меркуцио. - И впрямь! – признал Бенволио. – Хозяин! Ну-ка подойди! *** - Ах, негодяй! Ах, подлец! Ах! Нет в мире слов, способных описать его бесчувственность, жестокость и самовлюбленность!!! – на бегу цедила Юлия. – Ромео! О, Ромео! – заметила она запыхавшегося Ромео, уже с полчаса бежавшего за ней. – Какое счастье, что вы здесь. Вы мне сейчас подскажете слова, желательно неприличные и нелестные, которые могли бы в полной мере описать синьора Меркуцио. - Ой! – от неожиданности юноша даже остановился и припомнил сходу десяток эпитетов, которые вполне удовлетворили бы прекрасную деву, но очень расстроили Меркуцио. Расстраивать Меркуцио Ромео не хотел совершенно, поэтому он лишь растерянно помотал головой. Впрочем, Юлии уже и дела не было до известных ему грязных ругательств. - Он… Он оскорбил меня! Он… он мучил меня! Он даже отправил меня к черту. После всех этих издевательств он просто обязан… - девушка в ужасе взглянула на внимающего ей Ромео, - на мне же… - Нет-нет-нет! – пришел в себя Ромео. – Вовсе не обязан! Мой друг такой необязательный! Но при этом обладает бесчисленными достоинствами. - Бесчисленными? – скептически уточнила девушка. - Он… э-э-э… хорошо танцует! – нашелся Ромео. – Да и поет неплохо, - начал даже загибать пальцы. - Да, и эти качества просто необходимы для семейной жизни! Ромео немедленно разжал пальцы, да и вообще решил помолчать о достоинствах Меркуцио. - И… и… и… Я не хочу за него замуж! – всхлипнула девушка. – Совсем-совсем не хочу, а мама с папой заставля-я-яют!!! – в глазах Юлии блестели слезы, а нижняя губа дрожала. В глазах Ромео отчетливо читался вопрос «Что делать?!». В конце концов, он приобнял девушку и легонько погладил ее по волосам. - Ну-ну, успокойся, все будет хорошо! - Это что это хорошо будет?! – вспылила она, глотая злые слезы. – Свадьба? Тогда… тогда лучше смерть! - Какая смерть?! – искренне удивился Ромео. - Или в монастырь, - продолжала Юлия, - или сбежать отсюда! - Сбежать? Ну нет, я тебя одну не отпущу! - Это почему же? – она внимательно посмотрела на юношу и поправила ему сбившийся шарфик. - А потому что... потому что я люблю тебя! - Ромео? - Юлия? - Ты же Монтекки? - уточнила она. - А ты - Капулетти, - не растерялся он. - Ну и что! - радостно захлопала в ладоши Юлия. - Ну и что! – радостно закивал Ромео и поцеловал ее. *** - ...а алый, впрочем, мне к лицу, - в который раз повторил Меркуцио, прихлебывая палинку. - Скажи, Ти... - Да. Очень, - не слушая, отмахнулся Тибальт. - Да, я такой! Мне все к лицу! - довольно пробормотал самый израненный в мире человек. - Бенволио, а ты как думаешь? - Всегда, всегда, мой друг, - послушно поддакнул Бенволио. - Ты после дуэли сменил аристократический шелк на королевский пурпур! - Чего удумал! Я - и в короли! Кор-р-роль Мер-р-ркуцио! Прислушайтесь к раскатам этого грозного имени! Внушает ли оно вам суеверный страх и непреодолимое желание поклоняться мне, не щадя поясниц своих и... - Всегда, всегда, мой друг, - продолжал кивать головой Бенволио. - Еще мы можем провести экспери... экспирь... шекспирь... тьфу, ну, опыт! Послушай, я тихой сапой прокрадусь в ночи на пруд. Там по ночам - засилие лягушек! Зеленых, склизких, мерзопакостных и прочих. Одну такую я в платочек заверну и принесу тебе, любезный. А ты, поскольку нынче принц... король... неважно! Ну, сильно благородная особа! А ты ее тихонько... поцелуешь!!! Раздался громкий "бульк" и грохот стульев. Бенволио еле успел отбежать подальше от разгневанного Меркуцио. Впрочем, он прекрасно знал, что друг лишь притворяется. - Ах, - громогласно объявил последний, - королевского величья не понимают и не уважают! Такой мужлан, как ты, такой молчун, как он! Хозяин! Эй, хозяин, где же... А, вот и ты! Неси еще вина и этой... и этой... чудодейственной настойки! - И девушки! - пискнул Бенволио. - И девушки! - рявкнул Меркуцио. - Хм... девушки? - оторвался от мрачных раздумий Тибальт. - Эй, девушки!!! - позвал хозяин трактира, уже суетившийся среди многочисленных бутылок и немногочисленных бочек со спиртным. - И девушки... все - стервы! - закончил начатую, оказывается, мысль Меркуцио. И уселся обратно на табуретку. Которая оказалась в непосредственной близости от Тибальта. -Поз-з-зволь с тобой не согласиться! Вон те красотки, отплясывающие чардаш, по-моему, прелестны и совсем-совсем не стервы! – изо всех сил отвлекал его от тяжких дум, резких высказываний и возможной реакции Тибальта на возможное упоминание имени некой особы Бенволио. - Особенно, когда такие ноги… эй, выше юбки, выше! Особенно, когда такие взгляды! Эй! Глазками стрелять в меня лишь можно! Особенно, когда такие… - О, да! – мрачно ухмыльнулся Меркуцио. - Я сам с собою не согласен, когда такие красотки танцуют, да только, друг мой, ни одной из них нет дела до меня, как, впрочем, мне – ни до одной из них. Им интересны тугой кошелек, бесплатное угощение, мужское внимание, только ненавязчивое и не всегда. Мне интересно, чем самая симпатичная из них займется вечером… ну, возможно, не захочет ли она приготовить мне завтрак… хм… Но! Вот в чем штука: никто из них меня не тянет под венец! А если вдруг захочется, то я одну тотчас сменю девицу на другую. Да дядя не допустит никогда прелестниц до… ну, не до моего вожделенного тела, куда ему, он не всесилен… Бенволио, ну, брось закатывать глаза! Так вот! Любой девице можно сделать ручкой, покуда дядя-герцог не решит тебя навеки со свободой разлучить! Женить! Внезапно, не предупредив, без права отрицательно ответить! - Меркуцио, родной, я это слышал все! – тихонечко простонал Бенволио. – Позволь, мне улыбается во-о-он та блондинка! Меркуцио продолжал зудеть, в то время как внимание Бенволио привлекали более интересные ему объекты. - И на ком! – безответно вопрошал Меркуцио. - Вот что, любезный мой страдалец. Мне не хотелось бы тебя отвлекать, но… посиди тут пока… А я еще вернусь! В худшем случае, - добавил Бенволио тихо. – Меркуцио? Да ты меня не слышишь! И славно, славно, - с этими словами он радостно выскользнул из-за стола и направился к белокурой танцовщице чардаша. - Бедный Тибальт! – запоздало подумал он. – Слушать причитания Меркуцио – такого и Капулетти не пожелаешь! - Вот я совсем не понимаю, - продолжал меж тем Меркуцио, - как можно добровольно взять в жены такую… - тут он заметил устремленный на него изучающий взгляд Тибальта. – Такую… своенравную девушку, как… - Меркуцио сглотнул, но храбро продолжил, - как Юлия? - Да уж найдутся люди, которые почтут это за счастье, - тихо и безучастно произнес Тибальт. - В Вероне, думаю, немало Юлий, способных составить чье бы то ни было счастье, другое дело, что ни на одной из них я не горю желанием жениться! Как, впрочем, и на ком-либо еще! *** Смеркалось. Журчал фонтан. Птички радостно чирикали. Около фонтана Ромео и Юлия уже который час не могли наговориться. - Итак, у меня есть план! – радостно произнесла девушка. – Я сбегу из Вероны. Мы сбежим из Вероны! – поправилась она и мечтательно улыбнулась. - Ну и? - Ну и – что? - Ну и что потом? – уточнил Ромео. - Ну и… Я еще не продумала деталей. И вообще, теперь твоя очередь! Ромео задумался. Это могло продлиться до самой ночи, поэтому Юлия вновь взяла инициативу в свои руки. - Иначе мне придется выйти замуж за Меркуцио. А ты же этого не хочешь? - Конечно, нет, - очнулся от размышлений Ромео, - этого мы не допустим! - Этого ТЫ не допустишь, - капризно поджала губки девушка. - Ни за что! - смирился Ромео. – Впрочем, я уже все придумал. Я у тебя у-у-умный, - потянулся он к ней за поцелуем. - Что? Что? – в нетерпении прервала всю романтику Юлия. Он так и застыл со сложенными для поцелуя губками и выражением вселенской скорби на лице. Такого девушка вынести не смогла и, быстро оглядевшись, поцеловала Ромео. Тот от радости мурлыкнул. - Так что? Какой план? – она разгладила шарфик Ромео, стараясь получше пристроить на юноше эту деталь гардероба. - Так вот, сдается мне, в благословенной нашей Италии девушка может выйти замуж хоть с родительского благословения, хоть без него, только бы священник обвенчал? - Я полагаю, да, - покивала девушка. - И никто уже не принудит ее к браку с другим, особенно, - тут голос Ромео дрогнул, - особенно если брак консумирован. - Я полагаю, да, - уже медленнее произнесла Юлия – А что такое «консумация»? - А? – Ромео покраснел. Побледнел. Сглотнул и попытался улыбнуться. – А…Это, дорогая, я объясню попозже. Так вот план: я предлагаю тебе руку и сердце! - Беру, беру! Дальше можешь не объяснять! - А сегодня под покровом ночи – то есть, уже совсем скоро, – я постучусь в келью к отцу Лоренцо и попрошу его… - Обвенчать нас! Да, Ромео, да! Какой ты умный, право слово. Я так рада, что влюбилась в тебя без памяти! - А уж я-то как рад! И он повенчает нас хоть завтра! - За-а-автра? - Сегодня, дорога, сегодня! - Какое «сегодня»?! У меня платье даже не готово. А прическа? Украшения, цветы… А девичник, в конце концов?! - Какой девичник, солнышко? – испуганно пробормотал Ромео. – У нас же тайная свадьба. - Ах да, совсем забыла… Девичник придется отменить, - погрустнела Юлия. – Тогда… тогда давай не завтра, а в понедельник! - Ооо… - Платье! – сурово напомнила невеста. - Это же целая вечность! - Это каких-то два жалких дня на подготовку свадьбы, - припечатала Юлия. – Ладно, в ночь на понедельник! - Тогда я сей же час бегу к Лоренцо, вот только поцелую тебя раз… два… пять… Еще чуть-чуть… И я уже пошел весь… Еще разок, ну, все, все, побежал! *** Народу в кабаке значительно убыло. Уж полночь близилась, но двое все сидели. - То есть, я не ослышался и ты не хочешь жениться на Юлии? – в который раз уточнил Тибальт. - Ослышался, ослышался, - заверил его Меркуцио, но убийственный взгляд заставил его торопливо продолжить. - Я вообще не желаю жениться. - Так почему же?.. - А потому, что дядя, - отмахнулся Меркуцио. - А твои… интересы в отношении прекрасной Юлии? - Хм. Скажем так, она мне интересна. Но мои интересы – не твое дело. - Дело не мое, моя – невеста. Заинтересуйся она тобой, я и слова бы поперек не сказал. Но, ах, она сегодня нам обоим намекнула, что ты ей интересен ровно как и я. И я тебе завидую, Тибальт! Тебе ведь не грозит такая доля… - Да я за ее руку готов бы стать, Меркуцио, тобою! – внезапно выпалил Тибальт. - Зачем, несчастный?! – надрывно возопил Меркуцио. – Зачем тебе она? Не спорю, ее достоинств всех не перечесть: глаза коровьи, волосы из шелка, фигура и уменье одеваться, танцует сносно, вышивает, верно, тоже, цветочки любит, петь, поди, поет, смеется заразительно и звонко, читает на родном и иноземном! При всем при этом – та еще заноза! Остра на язычок, упряма, своевольна, ей муж одно – она ему другое, и он, бедняга, сделает, как скажут, капризна, вечно чем-то недовольна, хоть вслух не скажет, а посмотрит люто. Чума египетская, ураган, цунами! И главное: она на мать свою похожа!!! - Меркуцио, хочу тебе признаться: тобою я отказываюсь быть. Я не умею столько говорить. Однако, в целом мысль твоя понятна. Да, Юлия не лишена недостатков. Порою она мне дерзит, изредка хлопает дверью перед моим носом, может показать мне язык за обедом, капризна, да, не скрою, частенько избегает меня… Но главный ее недостаток заключается в том… - Тибальт замолчал. - А главный недостаток Юлии заключается в том, что… - едва дыша повторил Меркуцио. -… что, кажется, я ей безразличен, - растерянно произнес Тибальт. - Догадался, наконец! – ликовал про себя Меркуцио. Вслух же он предпочел отметить, что мысль Тибальта не лишена новизны и оснований. Замечание могло стоить ему многого, однако возникший у их стола трактирщик потребовал оплатить всю заказанную ими за вечер выпивку и покинуть закрывшееся больше часа назад заведение.