Амнезия или... амнезия.

      Дни пролетали со скоростью кометы. Даже не имея возможности двигаться у меня, как ни странно, находились занятия. Каждый день в палату заглядывали незнакомые люди, составляя мне компанию. Сначала было как-то даже неуютно, ведь каждый старался заставить меня вспомнить то или иное событие, когда-то со мной произошедшее. Но то ли к ним пришло понимание, что их действия память мне не вернут, то ли это Цунаде-сама провела с ними разъяснительную беседу, прекрасно понимая, что такое общение мне дается с трудом. Но в любом случае, общение с ребятами перешло на более комфортный уровень. Просто теперь со мной не начинали беседу, как со старым другом. Ребята решили просто познакомиться со мной еще раз, будто начиная всё с чистого листа. Но, видимо, посчитав что воспоминания о прошлом будут меня лишь удручать, они решили не трогать эту тему вообще. И переубедить их было очень сложно. Во-первых, это мое неизбежное прошлое. Во-вторых, это воспоминания самих ребят и неотъемлемая часть их жизни. В-третьих, каждый человек характеризовал других совсем по-разному, и было интересно их слушать, составляя полноценную картину о каждом. Ну, а в-четвертых, мне нравились эти истории. Они захватывали масштабом, они увлекали за собой, они заставляли невольно умиляться или сопереживать.       Всё же, некоторые вещи мне казались странными: появление изо рта водных или огненных стихий, разделение человека на нескольких точно таких же, запечатывание предметов в бумагу. Все это, безусловно, не укладывалось в голове, но слишком глубоких потрясений не вызывало.       Иногда, конечно, пробегала мысль, что ко мне в палату просто сбегаются полоумные, из соседней психушки, и начинают травить байки про кукол-убийц или про клан, в котором каждый без разбора превращается в мясной танк.       Похихикать можно, но все равно жуть.

***

      Каждый день Цунаде-сама проводила со мной около двух часов, настраивая мой организм на нормальное функционирование. И уже через полторы недели её работа начала оправдывать себя. Меня постепенно освобождали от обволакивающего моё тело гипса и различных повязок. Тело зудело буквально во всех местах и после освобождения от окутывающих меня «пут», моему счастью не было предела. По давно не видевшему света телу, пробежал ветерок, заставив содрогнуться меня в приятной истоме и спровоцировать толпу «мурашек», галопом ускакавших по всей поверхности изголодавшейся по прикосновениям и свету коже. Но дальнейшее моё времяпрепровождение мало чем отличалось от предыдущих дней. Скованность движений запрещала даже легко пошевелить кистью, но прогресс уже явно был на лицо.       Безусловно, мне приходилось задумываться над вопросом: что же со мной произошло, раз дело дошло до таких травм. Но задать его, я все никак не решалась. Уж слишком все вокруг начинали смущаться, когда дело касалось этой темы. Да и сама я понимала, что нет смысла ворошить прошлые проблемы, если передо мной сейчас чистый лист, который мне только-только предстоит исписать.       После полного снятия гипса, дела у Цунаде-самы пошли с большей скоростью, ведь, насколько я поняла, этой светящейся в руках технике лечения, приятного светло-зеленого оттенка, намного легче проникать в поврежденные органы, когда на пути нет препятствий, вроде того же гипса. Расходуя теперь меньше времени на восстановление тела, она принялась за мою голову. Ощущать, как закипают мозги под легким касанием «шосена», как называла это технику Цунаде, было не очень приятно. Но после нескольких таких процедур, она все-таки надо мной сжалилась, начиная предварительно втирать охлаждающую мазь, так что из-за контраста ощущений, я почти ничего не чувствовала.       Похоже, моя целительница по праву занимала лидерство на пьедестале медиков, вытворяя настоящие чудеса. Уже через несколько дней мозг проецировал старую, но в сложившейся ситуации, новую для меня информацию. Но она появлялась слишком хаотично, так что связать одно с другим еще не получалось.       После двух недель работы над мозгом, я уже четко помнила все правила шиноби, не упуская ни единого пунктика, помнила нужные печати для элементарных техник, вроде того же клонирования или хенге, помнила как контролировать и управлять чакрой. Но абсолютно ничего не помнила про свою жизнь или друзей. Как бы Цунаде-сама не билась над этим – ничего не выходило.       — Просто ты это всё заучивала на занятиях, — со вздохом поясняла она мне — пройденные тобой уроки вгрызались в твою память точно так же, как умение говорить или писать.       Но теперь я хотя бы имела свое представление о правилах этого мира и могла уже не питать иллюзий к пояснениям товарищей.       На Цунаде сыпался целый водопад вопросов: а почему чакроканалы не могут срастись сами? А куда будет изливаться чакра, если они будут повреждены? А если проводить эти каналы из искусственных материалов? А если потом эти искусственные чакроканалы проводить людям в уже имеющиеся у них протезы?       Цунаде то смотрела на меня задумчивым взглядом, то пыталась построить гипотезу, стараясь ответить на некоторые вопросы, заинтересовавшие даже ее, то «раскладывала мне все по полочкам», разъясняя все нюансы работы того или иного органа. Но я ничего не могла с собой поделать, с каждым днем количество вопросов увеличивалось. Цунаде героически меня терпела, но у любого терпения есть предел.       — Знаешь, Сакура, — произнесла она, после долгого задумчивого взгляда, — Хм… тебе действительно интересна моя специализация?       — Думаю, медицина — это очень интересное направление науки, включающее в себя очень много информации об организме и его функциях, — осторожно подбирая слова, ответила я. — Плюс, насколько я понимаю, в мире шиноби медики на вес золота. — обдумав заданный мне вопрос вопрос, поспешила добавить — Думаю, если бы у меня была возможность, я бы с радостью окунулась в эту область. Но мне суждено быть шиноби, — подняла я кончики губ, чтобы не разочаровать Хокаге своим заявлением.       Цунаде поднялась со стула и перед тем, как что-то сказать коварно улыбнулась:       — Ниндзя-медики тоже на вес золота. Только на поле боя.       Перед выходом она добавила, будто поставив меня перед фактом:       — С завтрашнего дня Шизуне начнет обучать тебя основам. А после, ты продолжишь обучение у меня.       Но, уже переступив порог, всё же обернулась, словно желая услышать мой ответ. Внятно ответить мой язык не повернулся, но в моем случае, скорее «подвернулся» и упал в обморок. Видимо, мой потрясенный и радостный взгляд ответил за меня, а Цунаде ухмыльнувшись скрылась за дверью.       На всю следующую неделю моими спутниками стали стопки книг, оккупировавшие меня со всех сторон. Но проблема заключалась в моей неспособности удержать книгу, так как своим телом я владела ещё, откровенно говоря, паршиво. После наших ежедневных занятий с Шизуне, ей приходилось оставаться со мной, помогая осваивать дополнительный материал из книг.       Я понимала, что забираю время у взрослого человека, у которого кроме меня есть работа и личная жизнь. Моя слабость и неспособность двигаться напоминали о себе каждую минуту, отчего неловкость перед Шизуне росла в геометрической прогрессии.       Перед нашим третьим занятием, у меня состоялась интересная беседа с медсестрой, из которой мне удалось узнать, что Шизуне, до сих пор являлась единственной ученицей Цунаде. Картина получалась «замечательная»: первую и неповторимую ученицу спихивают с её места, уступая его какой-то незнакомке, так еще в придачу заставляют эту незнакомку обучать, уделяя ей все свободное время и силы. Превосходно.       Так как день не задался с самого утра, я не могла нормально воспринимать подаваемый материал. Шизуне объяснять ничего не пришлось, она, кажется, сразу поняла причину моего смущения.       Отложив книгу в сторону, она вздохнула и отчего-то покраснела.       — Знаешь, Сакура, я рада, что ты стала ученицей Цунаде, — и улыбнувшись добавила — И вдвойне рада тебе помогать.       Она рассмеялась, когда увидела мой взгляд, так что поросенок, мирно спавший в углу комнаты, недовольно покосился на хозяйку.       — Но... вы... мне казалось что... — я не смогла подобрать нужных слов, чувствуя, как краска охватывает мои щеки       — Теперь мне есть с кем разделить мою участь. — она наигранно вздохнула и улыбнулась. — Ну, а если честно, мне больше нравится проводить время с тобой, параллельно освежая память, пройденным с тобой материалом, чем возиться с бумагами в кабинете Хокаге.       Камень, повисший на сердце, в один момент раскололся на сотни маленьких осколков, оставляя после себя легкость и спокойствие.       Подаваемый мне материал начал усваиваться гораздо легче и быстрее, и я даже не сразу заметила, как небо за окном начало переливаться алыми оттенками. Занятия на сегодня подошли к концу и, распрощавшись с Шизуне, я начала настраивать себя на вечер посещений.       Ребята приходили ко мне каждый день, но разными составами. Единственным, кто проводил со мной все вечера подряд — был Наруто. Парень был настолько активным, что усадить его на место мог только Шикамару, связав потуже своей теневой техникой. Но как мы все впоследствии поняли — это чревато воплями на всю больницу.       По правде говоря, парень он хороший и всегда веселил меня своими рассказами, отличающимися «динамичностью» от всех других : «Он мне по голове как бам, а я ай! Он мне бах та-дах бум-бум, а потом ты хрясь его по башке веткой, а он трындс и убежал»       Когда я действительно поняла, что он на самом деле такой, какой есть, степень очарования даже повысилась. Он так искренне делился со мной своими переживаниями, мыслями, идеями, что неловкость перед малознакомым человеком уходила на задний план.       Однажды он пришел ко мне с двумя тарелками рамена, но его планы разделить со мной трапезу, рассыпались прахом об медсестру, оттаскивающую его от меня за уши.       Ну что сказать, парень был веселым. Я узнала, что это оказывается с ним я в одной команде, а вместе с нами еще и тот парень, смывшийся из моей палаты, не успев толком в неё зайти. К слову, после того раза, я его больше не видела. Кто бы его не пытался описать, выходило одно и то же — холодный, жесткий, эгоистичный, равнодушный. Но что-то заставляло меня в это сомневаться. Тот взгляд, которым он на меня смотрел, не был холодным или жестким. И это не давало мне покоя. Все-таки интерес и любопытство взяли своё, но поговорить на эту тему я ни с кем не решалась.       Ещё Наруто мне рассказал, что в каждой команде есть капитан-учитель и наш «просто супер-пупер, самый лучший сенсей из всех!». Но факт в том, что этот «самый лучший сенсей» так и не навестил свою ученицу, а с момента моего прихода в сознание прошло уже достаточно времени. Хоть я с ним и не знакома, а желание двинуть ему отчего-то возникает.       Сегодняшняя ночь была необычной. Ребята были навеселе и вечер получился оживленным. Вернувшиеся с миссии команды наперебой рассказывали о своих приключениях, а я как обычно невольно заслушивалась, мечтая наконец своими глазами увидеть хотя бы часть от рассказанного. Было уже довольно поздно и пришедший медбрат, с целью разогнать всю толпу, сам вылетел из палаты, как пробка, после продемонстрированной ему секси-техники от Наруто.       Мы еще долго так просидели, пока Хината не заметила, что мне все же нужен полноценный отдых. Все с ней согласились, а я была ей благодарна, потому что уже чувствовала слабость. Со мной тепло попрощались и разбрелись — кто в окно, а кто через дверь.       Съехавшая набок подушка придавала некий дискомфорт, и я уже начинала жалеть, что Наруто прогнал медбрата. Стараясь не придавать этому значения, я закрыла глаза, пытаясь заснуть. Прошел час. Может больше. Я уже перебрала в мозгу названия всех костей, вспомнила расположение всех изученных мною мышц, даже пересчитала всех возможных овец, но сон не шел.       Теплый ветерок легко пробегался по коже, будто пытаясь приласкать. Но с этим ветром до меня донесся приятный аромат чистой одежды с еле ощутимым запахом травы. Осторожно приоткрыв глаза, я не сразу заметила силуэт, слившийся с темной стеной, в стороне от окна. Вопреки напрягшемуся телу, я не ощущала опасности от человека.       — Кто ты? — я уже полностью открыла глаза и от моего взора не ускользнуло, как силуэт непроизвольно вздрогнул.       Короткий шаг вперед и он уже стоит в лунном свете, сохраняя невозмутимое выражение лица.       — Ты, кажется, Саске. Ну привет.       — Привет. — дрогнувшим голосом тихо откликнулся он.       Повисло довольно долгое молчание. Он, похоже, не собирался вообще что-либо говорить, поэтому инициативу пришлось взять в свои руки.       — Ладно, Саске. Не мог бы ты мне помочь? Поправь, пожалуйста, мою подушку, а то она совсем съехала.       Парень как-то недоверчиво на меня посмотрел, но после недолгих размышлений все же приблизился, заглядывая в глаза, словно спрашивая, не шучу ли я. Стараясь ненароком меня не коснуться он осторожно поправил подушку и отступил назад.       — А почему ты не сделала это сама?       — Скоро должны начаться реабилитационные тренировки, но пока что мне это сделать сложно. — я улыбнулась, чтобы не дай бог его чем-нибудь не спугнуть, слишком уж недоверчивым и отстраненным он выглядел, будто был готов в любой момент выпрыгнуть в окно.       Его рука взметнулась к волосам и шумно выдохнув, почти шепотом выдал:       — Ты не можешь двигаться?       — Могу кистью пошевелить. — я попыталась пошутить, но ему, кажется до шуток не было совсем.       Рука так и осталась сжимать волосы, а на меня смотрели два ошеломленных глаза. Меня так и тянуло улыбнуться, ну где же тут холодный и жесткий мальчик? Тут скорее милый медвежонок, которого хочется потискать, как мягкую игрушку.       — Са-а-а-ске, — послышался низкий хриплый голос за спиной у юноши — ты уже надумал обрести истинную силу?       В темноте засверкали два красных глаза, но оборачиваться парень не торопился, медленно вытягивая кунай из поясной сумки.       — Я не собираюсь никуда идти. — Вот! Вот он, холодный и жесткий тон в голосе!       — Орочимару-сама все равно добьется своего. Либо ты идешь добровольно, либо насильно.       — Я, кажется, дал уже ответ.       — Да, и мне он не нравится.       — Мне плевать.       — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь пострадал?       — Пф.       Летящий в меня кунай Саске отвел легким взмахом руки. Вынужденный обернуться к противнику, чтобы не пропустить следующий удар, ему пришлось вступить в бой. Крупный по своим габаритам мужчина, с толстой веревкой вокруг живота (именно живота, до талии там далеко) превосходил Саске в весе раза в три. Отбивая все летящие в мою сторону сюрикены он попытался сократить дистанцию, чтобы перейти в ближний бой, но при этом оставил в зоне невидимости меня и распахнутое окно, в котором появился еще один мужчина с такой же веревкой вокруг бедер, и противно ухмыльнувшись зелеными губами, взвалил мое беспомощное тело себе на плечо, предварительно пережав сонную артерию.