4 глава
14 июля 2017 г. в 20:05
Гудки телефона отдаются болью в висках, заставляя кусать ногти от ожидания. Дурацкая привычка, от которой она никак не избавится. Нервничает, измеряя шагами пространство своего номера.
На часах около девяти вечера. Открытые на балкон двери пропускали свежий воздух, так необходимый для успокоения. Помогает скверно, ибо руки продолжали безбожно трястись. Да черт, в чем проблема?
Просто выдохни. Сейчас она ответит и скажет, что все хорошо. Что у них еще есть время.
Выдохни.
Нет, она не сможет.
— Мари?
Хриплый голос Сабины, по сути, должен успокоить, ибо обычно она не берет трубку в это время, однако на деле заставляет чувствовать девушку еще потеряннее. По ту сторону доносится кашель. Она заболела?
— Привет. Ты как? Простудилась?
— Немного.
И замолкает. Не хочет начинать первой, оттягивая. Ожидая, что дочь сама спросит, однако та испытывает те же чувства. Ей страшно и оттого, что сейчас она находится так далеко от мамы, не имея возможности помочь ей, становится невыносимо. Как она сама справляется?
Маринетт бы не справилась.
— Мам, — чешет глаза, вздыхая, — я тут подумала. Может мне попросить мсье Агреста оплачивать мои услуги ежемесячно? Просто, так ведь намного удобнее, к тому же времени у нас не так много осталось, да? В конце месяца я получу зарплату и отправлю тебе.
Женщина ничего не отвечает и брюнетка надеется, что та всерьез задумывается над ее предложением. Потому что нет другого выхода. Четыре месяца — чересчур длинный срок.
— Это было бы просто потрясающе, — так тихо, почти неуловимо.
Наконец Маринетт выдыхает.
— Тогда я сейчас же поговорю с ним и позже перезвоню. Люблю тебя.
— И я тебя.
Кладет трубку, кидая телефон на кровать. Не тянет время, поспешно закрывая номер и озираясь в поисках Габриэля. Опять нервничает. Что, если он откажется? Для него это неприемлемо? Ведь понятия не имеет, что творится у него в голове. У всех них.
Ей не хочется вникать во все это.
Резко останавливается, увидев мсье Агреста на противоположном конце коридора. Его агрессивный взгляд был направлен на Адриана. Они не видят ее, будучи слишком увлеченными руганью между собой:
— Я не разрешал тебе курить. Ты испортишь себе внешность и больше не сможешь быть моделью! — жестикулируя, выкрикивает дизайнер. Девушка вздрагивает, поражаясь своему открытию. Таким взбешенным всегда спокойного и крайне сдержанного человека, она видела впервые. И надеется, что больше ей не удастся лицезреть подобное.
— Нашел, чем запугать. В таком случае, я готов хоть сейчас выкурить все это, — демонстрирует почти полную пачку сигарет. В отличие от своего отца, Адриан спокоен, пусть и выглядит замучено. Посмеивается, словно чувствует удовлетворение, конфликтуя с Габриэлем.
Конфликтуя с кем-либо.
Он придурок.
— Думаешь, у тебя есть что-то, кроме внешности? Нет. Ты только и делаешь, что заставляешь всех страдать! — Агрест старший продолжает кричать, совершенно не обращая внимание на то, что их могут услышать, — Она умерла из-за тебя.
Адриан вздрагивает всем телом, практически падая на колени. Его взгляд, прежне пустой, наполняется отчетливой болью и неверием. Красные глаза блестят, рот приоткрывается от шока.
— Ты…ты врешь. Она была больна, — голос дрожит, срываясь на шепот на последнем слове. Блондин прикусывает щеку изнутри, дабы не расплакаться.
— Можешь считать себя союзником этой чертовой болезни! После твоих выходок она всю ночь не спала! Ты уходил из дома, потому что видите ли, не мог с этим справиться, а мама плакала! Знаешь почему?! Потому что она переживала за тебя! Переживала, когда ей совершенно нельзя волноваться, и вместо того, чтобы помочь ей, ты поступил как последний эгоист! Ты убил ее!
Ты убил ее…
И коронное:
— Если бы не ты, то она была бы жива. Она бы выздоровела.
И все.
Маринетт абсолютно не осознает того, что ей не стоило становиться свидетелем подобного. Сейчас она быстрым шагом направляется в их сторону, дабы пресечь возможность Габриэля продолжить. Судя по виду Адриана, тот был на грани обморока.
— Все в порядке, мсье Агрест?
Строит максимально невинное выражение лица, глядя на переводящего дух начальника.
— Почему вы не в своем номере, Дюпен-Чен? — на выдохе. Раздраженно. Надеется, что подчиненная ничего не слышала. Она в свою очередь всем своим видом пытается убедить его в том, что только что вышла из номера, однако едва удается скрыть злость в своем взгляде.
Разве можно говорить такое? Тем более своему сыну.
Я ненавижу тебя! Ты убил ее!
Хмурится, прогоняя воспоминания. Не сейчас.
— Я…мне нужно проверить Адриана на алкотестер.
— Почему так поздно?
— Не могла вас найти. Адриан, пойдемте.
Продолжает стоять на месте, даже не взглянув в ее сторону. Смотрит куда-то вбок, однако девушка более чем уверена, что сейчас он не замечает ничего. Ни того, что Маринетт стоит в ожидании, ни того, что Габриэль, яростно окинув сына взглядом, уходит в неизвестном направлении.
Уходит далеко в себя. В воспоминания.
Только может представить, что он сейчас чувствует.
После того, как силуэт отца исчезает за створками лифта, Адриан срывается: швыряет бутылку виски в сторону тех самых дверей, громко зарычав. Плачет, взахлеб.
Он умеет плакать? Ей казалось, что единственное, что может выражать лицо Адриана — раздражение.
Девушка явно не должна быть здесь.
Маринетт теряется между выбором: уйти, оставив парня наедине со своими эмоциями (не стоит забывать, что они ненавидят друг друга), или же все-таки помочь ему (но, опять же, взаимная неприязнь. Блондин может вновь сказать что-то максимально тупое и оскорбительное, брюнетка обязательно ответит ему, а на сегодня скандалов и так предостаточно).
Сочувствие разливалось в ней подобно току, девушка и заметить не успела, как оказалась рядом с Адрианом.
И чем ты, в самом деле, собираешься помочь ему?!
Понятия не имеет.
— Пойдем, я проверю тебя, — с опаской просит. Оправдание, ибо еще в обед проверила его.
— Пошла к черту, — вновь не смотрит на Маринетт и это раздражает. Это ему она сочувствовала?
Окей. Именно сейчас девушка должна уйти.
— Ты не решишь проблему, если будешь ныть, как девчонка.
— Я еще раз повторяю: иди нахер, Дюпен-Чен. Это тебя не касается, — шипит сквозь зубы, наконец посмотрев на нее. Злится, что успокаивает. Все-таки, Маринетт привыкла к этому. Постоянная агрессия в их словах и глазах — неотъемлемая деталь.
— Еще как касается, — слова застревают в горле. Она совсем не это хотела сказать. Адриан удивленно приподнимает брови, в то время как девушка пытается выразить свои мысли правильно, — Лицо заплаканное, а мне необходимо сохранять твою внешность в должном виде.
Маринетт говорит в точности как Габриэль Агрест.
Думаешь, у тебя есть что-то еще?
Он фыркает.
— Ты такая приставучая, Дюпен-Чен. Странно, почему это рыжик с тобой водится.
Замирает, прищурившись.
— Мы действительно будем обсуждать это?
— Мы действительно будем что-то обсуждать?
— Ты прав, — делает несколько шагов назад. Какие бы ужасные слова ему не сказал Габриэль Агрест, Адриан всегда найдет силы на то, чтобы вести себя как полный ублюдок. В самом деле, увидев слезы, Маринетт практически почувствовала его разбитость. Всю ту обжигающую боль, что горела в зеленых глазах и…в действительности была готова помочь ему.
Адриан сам отталкивает любую помощь. Сам заставляет себя страдать, зацикливаясь на прошлом. Даже не пытается жить дальше. Прийти в себя.
Уходит, больше не ощущая прежней ненависти. Ком в горле по имени «Адриан Агрест. Презирать и растоптать при любой возможности» наконец рассосался, даря ощущение легкости.
Ответы.
Она нашла ответы на многие вопросы.
Мам, ты не знаешь, где папа?
Я хочу связаться с ним.