Забыть и полюбить?

Он помнит. Только об этом и думала Сьюки, отдаваясь поцелую. Он помнит ту ночь. И хочет ее. Как вышло, что после той ночи в саду все так испортилось? Хотя, возможно, дело в том, что желание — это не любовь. По крайней мере, не для таких мужчин, как Эрик. И ничто, кроме любви, не заставит его отказаться от жизни, полной эгоизма. Это было больнее, чем полное безразличие. Куда легче было считать, что она его просто не привлекает. Хотя это было неприятно, но Сьюки могла воображать, что однажды заставит Эрика видеть в себе женщину. И тогда он всегда будет принадлежать ей. Теперь ей приходилось принять, что она привлекала Эрика, но этого было не достаточно. Все равно ей хотелось потеряться в поцелуе. Какая разница, что было раньше и что будет потом? Она никогда ничего не просила для себя. Всегда стеснялась. В ночь после свадьбы она не пришла к мужу, потому что боялась, что он ее отвергнет и ей придется признать правду. Вместо этого она предпочла надеяться. И куда это ее привело? Больше она так жить не будет. Она возьмет все, что может, ради своего, и только своего, удовольствия. И все равно она хотела изменить Эрика. Вызвать у него в душе такую же лавину, которую он вызывал у нее. Оставить его полностью переменившимся. Она не знала, есть ли в мире кто-то, кого она хоть немного изменила; она всегда держалась в сторонке, чтобы не привлекать внимание. Чтобы избежать насмешек ровесников. Чтобы не расстраивать отца. Один раз она попыталась повести себя иначе. Один раз приняла приглашение от мальчика — на выпускной. Но все обернулось против нее. Так что она снова спряталась. Но от этого ей лучше не стало. Она надеялась, что со временем Эрик полюбит ее; но разве можно полюбить бледную улитку, прячущуюся в раковине от всего, даже от солнца? Но теперь она хотела выйти на солнце, почувствовать его тепло на обнаженной коже. Почувствовать прикосновения Эрика. Плевать на последствия. Ей нечего терять. Она много лет назад отдала ему свое сердце, и Эрик разбил его на множество мелких кусочков. Почти сломил ее… Но теперь она решила, что не сломается. Она поцеловала его в ответ. Как и все предыдущие, это был не просто поцелуй. В нем были годы тоски, упущенных возможностей, печали и боли. Но была и надежда. Надежда на большее. Надежда на все, потому что иначе оставалось только продолжать существовать в тишине. Сьюки расстегнула на Эрике рубашку, стянула с плеч, обнажая его скульптурное тело. Прижав кончики пальцев к середине груди, она повела вниз по горячей коже. — Ничто не бывает в реальности таким же идеальным, как в фантазиях, — сказала она, обводя мышцы пресса. Горло у нее перехватывало. — Фантазия безгранична. И безболезненна. Ты всем управляешь. — Вдохнув, она втянула его запах. — Как будто идешь по звездам и знаешь, что не упадешь. В его груди зарокотало низкое рычание. — Ты так красиво это описываешь. — Большую часть жизни я провела именно так. В безопасности, в грезах без последствий. — Она прижалась к его твердой груди, к горячей коже. — Там не потеют. Не пачкаются. Не болеют. — Потянувшись, она коснулась губами квадратной челюсти. И не достигают небес. Зачем ходить по звездам, если можно подняться выше? — Потому что можешь упасть, — ответил он. Сьюки кивнула: — Да, такое может случиться. Но мне уже все равно. Она накрыла его губы своими. Для нее это было дерзостью. Она вся словно вибрировала от смелости. Желание текло по венам. Она обхватила ладонями лицо Эрика и притянула к себе, поцелуями пытаясь утолить жажду, от которой мог избавить только он. Вскоре ее руки спустились к пряжке его ремня, и вот тогда он перехватил контроль. С рычанием он сжал ее пальцы в кулаках, поднял до бедер, а потом и вовсе стащил через голову. Сьюки осталась в кружевном белье, полупрозрачном в гаснущем свете дня. Она никогда не думала, что будет в такой ситуации. Но Эрик сводил ее с ума. И она совершенно не возражала. Ее переполняли чувства к нему. Жажда. Желание. — Падай со мной, — сказала она. — Может быть больно. Она снова поцеловала его в губы: — По крайней мере, будет больно нам обоим. — Я боюсь в основном, что больно будет тебе. — Ничего, мы оба многое пережили. — Она обвила его шею руками, раскрыла ладони на спине. — Может, поэтому мы так хорошо друг другу подходим. — Как два обломка… — Он погладил ее скулу большим пальцем. — Но я боюсь, что сломал тебя. Сьюки подавила слезы, которые грозились обжечь глаза. Так просто было бы сказать, что он ошибается. Снять с него вину. Она бы хотела так сделать. Хотя бы ради его совести. Но Эрик действительно ее сломил. По крайней мере, разбил ее сердце. — Мне кажется, мне это было нужно, — сказала она после некоторого молчания. — Чтобы я наконец начала сражаться за то, что хочу. Она прикусила его нижнюю губу, повторяя то, что делала в прошлый раз. Когда они поругались, и помирились в постели, и она плакала. Тот день сломил ее, да — осознанием, что муж ее предал. Открытием, что ее терпение не бесконечно. Предположением, что, возможно, у них с Эриком нет шансов на будущее вместе. Но теперь ей казалось, что все иначе. Теперь они вместе вышли на солнце. И все казалось новым. Не потому, что прошлое было чистым листом. Не потому, что они начинали все сначала. Но потому, что они двигались вперед. Все секреты вышли на свет, и, хотя некоторые оказались ужасны, теперь, когда Сьюки их видела, она знала, что с ними делать. Могла встать и сражаться. — Собираешься сразиться со мной? — спросил Эрик, запуская пальцы в ее волосы и оттягивая ее голову назад, чтобы посмотреть ей в глаза. — Не думаю, что смогу победить. Мне придется сдаться грубой силе. — Тем не менее она пыталась высвободиться из его хватки, несмотря на легкие уколы боли на затылке. Прижалась губами к его груди, задела сосок зубами. Эрик вздрогнул под ее прикосновением, рыча как зверь. Это пробуждало и в ней нечто дикое. — Значит, собираешься использовать другое оружие? Сьюки подняла на него взгляд и улыбнулась. Никогда в жизни она не чувствовала, что у нее есть власть. Но теперь… его мышцы двигались под ее ладонями, и она царапнула его живот ногтями, легонько, на пробу. Его лицо закаменело, все тело замерло под ее прикосновениями. Ее внезапно охватило желание попробовать его на вкус, неодолимое и горячее. Она наклонилась, проводя языком линию по середине его живота, чувствуя на языке соль, кожу… и Эрика. Она хотела его так сильно, что казалось — эту жажду ничто не удовлетворит. Она была с Эриком, когда он еще не помнил ее. И была с ним, когда злилась на него. Но в этот раз все было иначе. В этот раз, когда она потянулась к его ремню, Эрик не стал отводить ее руки. Он позволил ей расстегнуть пряжку, опустить молнию на брюках. У Сьюк вырвался выдох, по телу разлилось желание. Она наклонилась и тронула языком головку его члена. Эрик замер и снова запустил пальцы в ее волосы, отодвинул ее. — Не надо, — сказал он жестко. — Почему нет? — Я этого не заслуживаю. — Жизнь не всегда дает нам то, что мы заслуживаем. Иногда только то, что люди хотят дать. Или не хотят. Ты никогда не был моей наградой за заслуги. А я не награда тебе. Но я хочу этого. Хочу попробовать тебя на вкус. Хочу почувствовать тебя в себе. Дай мне. После этого она глубоко забрала его в рот, провела языком по всей длине и услышала протяжный стон удовольствия. Эрик не отпускал ее, пока Сьюки доставляла удовольствие ему — и себе. Она наслаждалась тем, как он дрожит. Как он хочет этого. Хочет ее. Потому что было время, когда он не хотел ее настолько, чтобы взять, мог устоять перед ней. Но теперь уже не мог. Она ласкала его ртом, пока у него не начали дрожать бедра, пока все тело не затряслось от удовольствия. И тогда, уже на грани полной потери контроля, Эрик отстранил ее. Снял с нее остатки одежды, уложил ее в траву, дал солнцу омыть ее тело. Он поцеловал Сью и не переставал целовать, когда входил в нее, соединяя их тела. У нее под лопаткой оказался камушек, впившийся в кожу. Сьюки знала, что останется отметка. Но это делало происходящее совершенным. Потому что ей не нужна была нежность или чистота. Ей хотелось, чтобы метка осталась глубоко в душе, и если она будет и на коже — тем лучше. Она обхватила ногами узкие бедра Эрика, подталкивая его — глубже, сильнее. От каждого толчка по ее телу расходились вспышки удовольствия, и она не собиралась молчать об этом. Она поощряла Эрика, рассказывала, как сильно его хочет, как хорошо с ним… Вскрикнув, она почувствовала, как волной накрывает ее оргазм, задрожала от удовольствия, утонув в нем с головой. Лежа в траве рядом с Эриком, обнаженная и бесстыдная, открытая солнечному свету, Сьюки знала, что никогда не сможет вернуться к прежней жизни. Знала, что не сможет стать невидимкой. В этот момент, в том же месте, где когда-то вспыхнула ее любовь к нему, она нашла нечто новое. Любовь к себе. Потребность вести жизнь более яркую, чем ее прежнее тихое и безобидное существование. Даже то, как она планировала уйти от Эрика, было слишком простым решением. В нем не было риска. Она все равно пряталась. Скрывала то, как сильно его любит. Но теперь все было на виду. И она не стыдилась этого. И впервые она по-настоящему чувствовала себя женой Эрика.