Забыть и полюбить?

— Вот и снова это выражение лица, — ласково сказал Эрик. — Пожалуйста, фея, не бойся меня. — Он подошел ближе к кровати, взялся за застежку джинсов, но остановился. — Я хочу только сделать тебе хорошо. Создать для нас общее воспоминание. Хочу… хочу почувствовать тебя рядом. Сьюки попыталась заговорить. Сказать, что тоже этого хочет. Но она уже чувствовала Эрика ближе, чем когда-либо. Слова не давались ей; голос отказывался работать. Она не могла вытолкнуть ни звука через сжавшееся горло. — Иногда мне кажется, что ты тоже потеряла память, — сказал Эрик, медленно расстегивая джинсы. У Сьюк едва не остановилось сердце. — Нет, вовсе нет. Просто… ты изменился. Все изменилось. — Прости. — Эрик столкнул джинсы с узких бедер, обнажая твердый член. Он был так красив. Откровенно мужественный. И такой… большой. — За что? — сумела выдавить Сьюки из пересохшего горла. — За то, каким я был раньше. Эрик наконец присоединился к ней на постели, немедленно придвинулся, притягивая ее обнаженное тело к своему. Его член был твердым и невероятно горячим на ее коже. Ощущение было незнакомым. И восхитительным. Эрик оглаживал все изгибы ее тела своими теплыми большими ладонями, и это успокаивало. Сьюки больше так не нервничала. Но ее переполняло желание. Беспокойная, всеобъемлющая, смутная боль, которая грозила лишить ее последних сил. Если только она не получит больше… больше Эрика. — Что тебе нравится? — спросил Эрик низким, глубоким шепотом, от которого кровь быстрее понеслась по венам. — Ты, — сказала она. Это была чистая и глубокая правда. — Но тебе должно нравиться что-то конкретное. — Все, что ты делаешь. Все, что ты есть… этого я и хочу. Всегда хотела. — Признания лились из глубин ее души. И Сьюки даже не было стыдно. — По-моему, ты ко мне слишком добра. Тебе бы стоило заставить меня уговаривать тебя. Или даже умолять. — Он придвинулся ближе и прижался жарким, открытым поцелуем к ее шее. — Умолять скоро начну я, — задыхающимся голосом ответила Сьюки. — Тебе не придется. Я весь в твоей власти, — прошептал Эрик, — твой раб по доброй воле. Он проложил цепочку поцелуев вниз по ее шее к изгибу груди; дыхание обжигало ее сверхчувствительные соски. Затем он обвел контуры одного затвердевшего бутона кончиком языка и тут же забрал в рот, посасывая. Сьюки ахнула и выгнулась на кровати; ощущения пронизывали ее, как стрелы, безошибочно достигавшие цели. — Ты очень чувствительная, — сказал Эрик хрипло; его губы изогнулись в улыбке. И не спрашивай, откуда я знаю. Просто знаю. Сьюки ни о чем не смогла бы у него спросить, хотя бы потому, что слова как будто больше не поддавались ей. Мозг точно уже не мог собрать в кучку достаточно клеток, чтобы сформировать связную речь. Предложения были выше ее способностей. Эрик изменил ее, превратил в существо, состоящее лишь из чувств и желания. Она не могла ничего делать, только ждать, когда на нее обрушится следующий поток ощущений. И все же она сумела заговорить: — От этого твое высокомерие только усиливается, надеюсь, ты это понимаешь? — Как ты со мной мучаешься, — с улыбкой ответил он. — Понимаю. Но мне кажется, тебе мое высокомерие понравится. Он переключил внимание на другую ее грудь, повторяя те же действия и посылая очередные стрелы удовольствия через все ее тело. Сьюки сдвинулась, развела ноги, потерлась о его бедро, ища хоть какой-то разрядки от возбуждения, которое все росло внутри. — Какая ты нетерпеливая, — сказал Эрик. — Что поделаешь, — выдохнула она. — Поэтому работай быстрее. — У меня есть всего один шанс на создание нового воспоминания о нашем первом разе. Если моя прежняя память не вернется, у меня останется только это. Так что я не собираюсь торопиться. Губами и языком он проложил путь по нежной коже ее живота, по чувствительной плоти на внутренней стороне бедра, а потом провел языком прямо по ее влажным складочкам. Она вскрикнула; ощущения пронизывали ее тело, разрядка накрывала ее удовольствием, волна за волной. А когда все закончилось, Сьюки тяжело дышала, дрожала, готовая к продолжению. Готовая ко всему. — Эрик, — в отчаянии позвала она, — мне нужен ты. — Я еще не закончил, — ответил он, снова вылизывая ее; его пальцы дразнили вход в ее тело. — Я хочу познать тебя, — возразила Сьюки. — Я хочу… Все, что ты делаешь со мной, я хочу делать с тобой. Она хотела попробовать на вкус каждый сантиметр его мужественного тела. Восхищаться тем, как он сложен. Погрузиться в давнюю фантазию. Наконец, через столько лет, пересечь финишную прямую. — Нет. Теперь моя очередь. И прежде чем она успела возразить, Эрик ввел в нее палец, глубоко, в то же время продолжая дразнить ее умелым языком. Ощущение проникновения было для нее новым. И Сью оно немедленно понравилось. Ей нравилось чувствовать Эрика внутри себя. Он добавил второй палец, слегка ее растягивая и все еще продолжая дразнить ее клитор языком. Он не мог знать, что ей это нужно. Нужен момент подготовки, вступление. Однако каким-то образом он это почувствовал. Удовольствие росло и росло, и Сьюки снова почувствовала себя на грани. Ей был нужен Эрик. Весь Эрик. — Этого недостаточно, — задыхаясь, сказала она. — Хочешь меня внутри? — спросил Эрик. Слова звучали смазано, словно он наконец выпил, как хотел уже неделю. Словно Сьюки и была вином, по которому он так тосковал. Словно он был пьян ею, ее телом. Их желанием. — Да, — ответила она. Эрик поднялся, разводя ее ноги, и наклонился глубоко поцеловать ее в губы, пока пробовал вход в ее тело головкой члена. Сьюки приготовилась; ее мышцы невольно напряглись, когда он втолкнулся внутрь. Боль пронзила ее тело, острая и неожиданная. Она знала, что может быть немного больно, но это было серьезнее, чем «немного». Но и Эрик был большим мужчиной… Сьюки вцепилась в его плечи, впиваясь ногтями в кожу и пытаясь перевести дыхание. Эрик просто смотрел на нее; выражение его темных глаз невозможно было понять. Затем его бедра качнулись — Сьюки испугалась, что он отстранится. Но вместо этого он толкнулся глубже с низким стоном. И они потерялись. В желании. В неодолимой, первобытной жажде, которая охватывала их целиком. Она забыла о боли. О нервах. Обо всем, кроме отчаянного желания стать с ним единым целым. Сьюки водила пальцами по его сильной спине, до мускулистых ягодиц и обратно, обводя квадратную линию подбородка, глубокие складки у рта. Склонив голову набок, она целовала его шею, царапала зубами сухожилие, натянутое с силой, выдававшей, что Эрик удерживает себя в руках из последних сил. Что он вот-вот потеряет контроль над собой. Она чувствовала, как начинают дрожать его мышцы, как он приближается к финалу. Когда он потерял контроль, Сьюки последовала за ним. С возгласом она выгнулась, прижалась к нему; более глубокий, более всеобъемлющий, чем прежние, оргазм пронизал ее всю, и ее внутренние мышцы сжались вокруг Эрика. Он качнулся еще пару раз — сильно, резко, с рычанием на губах — и наконец достиг разрядки, крепко прижимая Сьюк к себе, пока все не закончилось. Сьюки осталась лежать словно в тумане, словно ее унесло ураганом и выбросило на берег. Совершенно измененная тем, что только что произошло между ними. Она едва могла вспомнить собственное имя. И на одно паническое мгновение подумала, что, наверное, так чувствует себя Эрик — чистой доской, созданным заново. Если заново ее создавал он, она не могла ни на что пожаловаться. — Твои ребра… — Она внезапно вспомнила, что он не вполне здоров. Протянула руку, чтобы тронуть его бок, — но Эрик поймал ее запястье. Его темные глаза теперь были яснее, выражение лица напряженное. — Скажи мне, — сказал он, не сдвигаясь с места, все еще нависая над ней, сжимая стальными пальцами ее руку, — как вышло, что женщина, на которой я женат уже два года, все еще девственница?