Забыть и полюбить?

Когда автомобиль подъехал к дому, Эрик ожидал, что что-то произойдет. Место покажется знакомым, привычные чувства вернутся. Сьюки говорила, что это поместье для него важно; вела себя так, словно дом станет ключом к его выздоровлению. Приближаясь к большому дому-дворцу, Эрик поймал себя на ожидании чуда. Чуда не произошло. Особняк был красив. Построенный из кирпича, обвитый плющом, словно земля пыталась заявить свои права на это место. Поблизости было только большое здание в стороне — надо полагать, для прислуги, по крайней мере, в прошлом. Вокруг раскинулись зеленые луга, а вдали тянулся густой, темный лес. Казалось, что поместье находится в ином пространстве и времени. Очень красиво. Но без волшебства. — Вот, приехали, — сказала Сьюки тихонько, словно чувствуя его разочарование. Как вышло, что она так хорошо его знает, хотя он не знает себя? — Да, — сказал он так же тихо. — Ты не вспомнил. — У нее опустились руки. — Нет, — отозвался он, снова рассматривая дом. Ожидая, когда придет ощущение, что он дома. Или что-то еще — что угодно, кроме пустоты. — Ты приезжал сюда, сколько я себя помню, — сказала Сьюки. — С тех пор, как начал работать с моим отцом. Стал его протеже. — Так мы и познакомились? Она молча, чуть напряженно кивнула: — Ты всегда сидел с ним в кабинете, но я не знаю, о чем вы разговаривали. Меня вы не приглашали. Я была еще ребенком. Сколько же ей тогда лет? Она выглядела молодо — но ему не с чем было сравнивать, он даже свой возраст не знал. — Сколько тебе лет? — Не важно. И невежливо спрашивать женщину о возрасте. Ты и это забыл? — Нет, инстинкт выживания сохранил у меня это знание. Но знать важно — если я проводил деловые встречи, а ты была ребенком, значит, между нами разница в возрасте. — Некоторая, — отстраненно бросила она. — Давай лучше пойдем внутрь, я покажу тебе твою комнату. Он не заметил странности в ее словах, пока они не оказались в просторном холле дома, где было столько мрамора и картин, что хватило бы на музей. — В мою комнату? — переспросил он. — У нас не общая спальня? Сьюки откашлялась слегка напряженно. — Для твоего здоровья это было бы совершенно непрактично. — Она аккуратно обошла вопрос. Он заметил, что она часто это делает. — Не похоже, что ты переселила меня в отдельную комнату только теперь. — Это догадки. — Да. Так расскажи мне правду, Сьюки. У меня болит голова и портится настроение. Она раздраженно вздохнула: — Это очень традиционный дом с неприличным количеством комнат. Традиции прошлого в нем сохранились. И нам обоим нравится сохранять свое пространство своим. — Ты хочешь сказать, что мы живем как аристократы в прошлом, в отдельных спальнях? — Да. Ты все равно постоянно уезжаешь. По делам. А я живу одна. Так что у меня своя комната, и тебя это устраивает. Ответ казался ему неправильным. И такой образ жизни тоже. Странно, ведь эти решения принимал он сам в прошлом — человек, который все помнил и знал о своей жизни. Кто он такой, чтобы спорить с той, опытной и знающей, версией себя? Но почему тогда тот человек держал дистанцию от жены, которая пришла к нему на помощь при первой необходимости? Чье синие глаза остались его единственным воспоминанием? — Сможешь подняться по лестнице? — спросила Сьюки обеспокоенно. — Конечности у меня не сломаны. — Зато сломаны ребра. Он поморщился: — Всего парочка. — Скажи, если устанешь. — Сьюки повела его наверх по широкой изогнутой лестнице. Ступени были покрыты богатым темно-красным ковром, перила из резного дуба, отполированного до блеска. Все в этом месте было пропитано историей, традициями и богатством. И у него было странное ощущение, что ему здесь места нет. Он посмотрел на Сьюк. Откуда-то он знал, что ее кожа на ощупь как шелк, гладкая и слишком роскошная для прикосновений смертных. Но ему довелось это делать. Довелось жить в этом доме. Однако все это казалось нереальным. Все как будто существовало отдельно от него. Словно он оказался в странном сне. Сне, который не мог вспомнить. Острая боль пронизала бок, заставив его остановиться, и продолжилась вверх по шее, в челюсть. Сьюки словно почувствовала это и обернулась. — Ты в порядке? — спросила она. — В полном. — А на вид нет. — Боль очень упрямая штука, — бросил он, стоя на месте как вкопанный и ожидая, когда остатки боли угаснут. И не хочет оставаться на месте ранения. — Мне никогда так сильно не доставалось, так что я не знаю… — А я… не знаю, случалось со мной такое или нет. В любом случае не помню. Можно считать, что это первый раз. Собственные слова заставили его подумать, что еще будет для него первым разом; судя по внезапно проступившим на лице его жены краскам, она подумала о том же. Конечно, пока его ребра в таком состоянии, это останется просто мыслями. Странная мысль — идти в постель с кем-то, кого он совсем не знает. Однако он знает эту женщину. Но теперь все может быть иначе. Может, он не сумеет стать любовником, которого она заслуживает, которого хочет… — Можешь идти? Или мне придумать, как организовать для тебя комнату на первом этаже? — Дойду, — сказал он, благодарный за то, что она прервала его размышления. Они наконец добрались до верхней площадки, а потом по длинному коридору — в спальню. Хотя это слово не описывало роскошь покоев, состоявших из нескольких комнат: кабинет, огромная ванная, приемная и комната, в которой стояла кровать. — У тебя покои такие же? Сьюки кивнула. — Мы правда как король и королева. Ему это казалось абсурдным. И неправильным. Сьюки его… завораживала. Притягивала. Как он мог хотеть спать отдельно от нее? Но, может, когда его голова была занята делами, все было иначе. Она задумчиво склонила голову: — Удивительно, что ты знаешь, а что нет. — Меня это тоже удивляет. Честно говоря, я готов обменять поверхностные сведения об обычаях и традициях аристократии на знания о себе. Но меня никто не спросил. — Понимаю… Оставлю тебя отдыхать. Он действительно устал. Какая глупость — он весь перелет проспал. Это, кажется, тоже необычно — то, как быстро он устает. И какая трезвая у него голова… Ощущения, что для него обычно, а что нет, были отчетливыми, но он все равно не вполне им доверял. — Да, наверное, — сказал он. — Я позвоню врачу, уточню, когда он приедет тебя осмотреть. И медсестра… Я не инвалид. — У тебя повреждения головы. И хотя ты вряд ли скончаешься посреди ночи, это все равно нестандартное состояние. С этим не поспоришь. И он не стал. — Я разбужу тебя перед ужином, — сообщила Сьюки и быстрым шагом удалилась. Только тогда он понял, что она ни разу не попыталась к нему прикоснуться. Никаких жестов утешения. Никаких попыток поцеловать его на прощание. Но сначала ему придется развеять тайны своего ума, а потом уже — тайны своего брака.