Она

      Том сложил «Ежедневный пророк» пополам и бросил его на стол, вопросительно вскинув бровь. Нотт, отчаянно пытаясь скрыть довольную улыбку, протянул Реддлу кусок пергамента, на котором, согласно утвержденному образцу, было расписание занятий. Нотт, не дожидаясь вопроса, тут же поспешил все объяснить:       — Это расписание Эстель Лефевер, мой Лорд. Я получил его сегодня от пуффендуйца, который учится с ней на одном курсе. Прошу прощения, что это заняло так много времени.       Том не стал больше его слушать и отпустил. С момента неудавшегося «свидания» прошла почти неделя, и, похоже, сейчас в руках слизеринца наконец то, что может значительно облегчить дело. Теперь можно будет отбросить излишнюю аккуратность. Все это время он по возможности действовал ночью, не зная, когда и где Лефевер может застать их. Нельзя быть уверенным, кто стоит за ней и кому она служит, так что лучше не рисковать. Если с тот раз Эстель не случайно оказалась возле заброшенного женского туалета, то преступная жизнь в Хогвартсе становится еще опаснее и невозможнее.       Он несколько раз перечитал ее расписание и сравнил со своим. К счастью, видеться они могли не только на зельеваренье. На неделю у них выпадало три совместных, если можно так выразиться, свободных часа. Обычно студенты их тратили на подготовку домашнего задания, собираясь в библиотеке и общей гостиной, однако Эстель, ввиду ее чрезмерной популярности, вряд ли сидела вместе со всеми в одном помещении и преспокойно занималась своими делами под пристальными взглядами окружающих. Нет, она наверняка наслаждалась тишиной, нужно было только узнать где. В первый же день их своеобразного знакомства Том приставил за Лефевер слежку, однако она каждый раз чудным образом испарялась из их поля зрения, так что надеяться опять приходилось лишь на собственные силы. Он уже успел пожалеть, что так бесполезно потратил весь запас оборотного зелья. Том начинал действовать опрометчиво, и его это не устраивало. Стоило немного повременить, разузнать и присмотреться — и время подсказало бы наилучший вариант. Даже сейчас его превращение принесло бы гораздо больше пользы, чем неделю назад.       Ближайший совместный свободный час выпадал в пятницу перед обедом. Том вышел из кабинета сразу же со звонком, отдал свою сумку Розье и направился к Астрономической башне. Вначале стоило проверить замок. Однако там он нашел лишь воркующую парочку пятикурсников, которые тут же испарились при виде Тома. Он потратил минут сорок, исследуя совятню, внутренний дворик, выручай-комнату, редко используемые коридоры, заброшенные кабинеты и даже кухню, где эльфы его услужливо снабдили несколькими кексами, но нигде не было и намека на Лефевер. Этот малообещающий метод тыка уже порядком поднадоел Тому, однако так просто сдаваться он не был готов. Реддл все еще не решил, что именно он будет ей говорить, начнет ли с далека свой допрос или скажет все прямо в лоб, как будет вести себя при прощании и объяснять случай на зельеваренье. На самом деле, Том начинал сомневаться в своей дипломатичности и используемых методах. Да, они были привычными и многократно проверенными, но сейчас один за другим давали сбой.       До обеда оставалось совсем немного, когда Реддл, обходя Гремучую иву, увидел возле озера расплывчатый силуэт. Это даже скорее было светлое пятно, чем человеческие очертания, но Том ни секунду не сомневался. Прибавив шагу, он направился к Лефевер. Девушка сидела на камнях у подножия замка в полном одиночестве. Погода портилась с каждым днем, становилось не по-осеннему холодно и ветрено, все чаще моросило несколько часов подряд, поэтому студенты старались не покидать замок без особой необходимости.       Эстель не повернулась на звук шагов, даже не пошевелилась. Она словно ждала его прихода.       — У тебя никогда не возникало желания прыгнуть с обрыва и утопиться в этих черных водах? Иногда мне кажется, что они для этого и предназначены, — она наклонила голову и подняла глаза, ее выражение лица застыло в удивлении, смешанном со страхом и еле уловимом любопытством. Девушка явно не его ожидала увидеть.       Том снисходительно усмехнулся и сел рядом, надеясь, что Эстель не сорвется с места и не убежит куда подальше.       — Дай угадаю. Ты рассчитывала увидеть меланхоличного социофоба, который тоже решил уединиться и случайно наткнулся на тебя?       Лефевер вскинула бровь. Страх уступил место интересу.       — Интересуешься миром маглов?       — С чего ты… — Том осекся. Пора прекращать использовать термины из психологии. — Мне казалось, ты из чистокровной семьи.       — И только это должно послужить причиной моей недальновидности? Образование не имеет расовых или половых критериев, — она говорила эти слова с жаром и явно не впервой. Любит отстаивать свои права, значит.       Задумчивость на лице Тома вернула Эстель в реальность, и она отвернулась, не желая продолжать разговор. Весь вид Лефевер так и кричал о том, что она в любую минуту готова уйти. Что ж, в его присутствии инстинкт самосохранения ее пока не подводил.       Они молчали. Он не был уверен, как лучше продолжить, а она все думала о чем-то своем. Том вздохнул, зачесал назад растрепавшиеся волосы и перевел свой взгляд на черную гладь. Идея, вполне многообещающая и перспективная с виду, не заставила себя долго ждать. Он так и не ответил на первый вопрос. Не меняя положения головы, Реддл наконец заговорил, не забыв про хрипоту в голосе для пущего эффекта:       — Мне никогда не хотелось так встретить свой конец, но я видел, как один студент летел камнем вниз с этого обрыва. Он так отчаялся, что не нашел ничего лучше, чем спрыгнуть.       Это не было ложью. Два года назад Том и вправду стал свидетелем смерти ученика. Единственным свидетелем. Тот случай был признан несчастным, однако слухи о нем еще долго ходили по школе. Некоторые обвиняли Реддла, сомневались в словах слизеринца, искали подвох в каждом заявлении, ждали, а иногда и требовали оправданий, каждый раз намереваясь обличить Тома в убийстве. Кажется, это был единственный раз, когда они не были беспросветно глупы и слепы. Престон действительно не поскользнулся. Он был начинающим журналистом, повсюду таскал за собой камеру и любил совать свой нос в чужие дела, вот Реддл и подсобил ему, сбросив его труп с обрыва, однако сейчас детали были не столь важны.       — Нас постоянно уверяют, что Хогвартс — самое безопасное место в мире, — Том продолжал все тем же печальным тоном, впившись взглядом в зловещие воды озера, — однако, если с нами что-то произойдет, в лучшем случае об этом станет известно в тот же день… Его труп нашли только через 36 часов.       История была грустной и проникновенной, без лишних деталей, но и не лишенной самого важного — чувств, однако, что бы он ни говорил, Лефевер помнила, как он грубо прижал ее к стенке и потребовал ответов. При внезапном упоминании о самоубийстве, которые в волшебном мире были настоящей редкостью, она снова ощутила тот неподдельный животный страх, гнавший ее босые ноги по спящим коридорам Хогвартса. Это был страх смерти, ни с чем не сравнимое ожидание невыносимой боли и гнетущей неизвестности. Однако ужас Эстель не отменял того, что она была поражена его внезапной откровенностью. На мгновение француженка прониклась состраданием к нему. Издалека, с эмблемой слизерина на груди, в окружении грозных с виду высокомерных блюстителей чистоты крови он казался мертвенно-холодным, жестким и деспотичным, здесь же, наедине с ней, без этих дурацких правил и ограничений, Том был всего лишь подростком, повидавшим слишком много для своего возраста. Вот только за прошедшие две недели слизеринец натворил слишком много, чтобы Эстель потеряла бдительность так просто.       — Мне жаль, — это все, что она решилась сказать. Девушка повернула голову, но увидела лишь его профиль. Том сделал шаг вперед в их не совсем понятных отношениях и тут же отступил. Уже сейчас казалось, что ничего не было, разговор был безумным плодом воображения и к ней никто не подходил, позволив провести очередной час в полном одиночестве.       — Не стоит, я его даже не знал, — в голос парня опять проскользнул холод.       Том зашел в тупик. Эстель наверняка уже готова была подпустить его еще ближе, скинуть эту неубедительную маску отпетой стервы, так что нужно было перевести разговор на более жизнерадостную тему. Ошибка была недопустима.       — О нас уже пошли слухи. Всё спорят, как именно я признался тебе в любви. Не боишься за свою репутацию?       Лефевер вскинула бровь и посмотрела на парня. Слишком резкая смена темы. Чего он добивался?       — Надеюсь, что твой грозный вид и еще парочка сплетен разгонят толпу самонадеянных обожателей. Я не собираюсь становиться чьим-то трофеем и, тем более, очередной подстилкой для Лестрейнджа. Он не настолько привлекателен, как думает, — последние слова она сказала с пренебрежением. Похоже, к ней всегда относились как к кукле с милым личиком, связь с которой гарантировала счастливчику громкую репутацию и всеобщее уважение.        — То есть ты меня используешь? — Том не был зол, его забавляла сложившаяся ситуация.       Прозвенел звонок. Эстель встала, отряхнула мантию, убрала с лица растрепавшиеся волосы и засунула руки в карманы.       — Использую? — она улыбнулась и слегка наклонила голову на бок. — Ты делаешь все за меня.       Том не изменился в лице. Эстель была права: весь это балаган вокруг их несуществующих романтических отношений был его рук дело.       — В следующий раз потрудись хотя бы написать мне отказ, — бросил он на прощание, вспомнив ту едкую записку, когда девушка отошла на несколько шагов. Эстель промолчала, усмехнувшись.       Лефевер ушла, а Том остался сидеть над обрывом. Парень достал из кармана два шоколадных кекса, которые ему всучили эльфы, отряхнул их и отправил в рот. Идти на обед не было никакого желания. За столом слизерина порой было просто невыносимо. В этом году все разговоры шестикурсников вращались вокруг свиданий, косых взглядом не в ту сторону, зловещих планов мести и всего прилагающегося. Весна еще не наступила, а гормоны уже вовсю давали о себе знать. Самое забавное в этом было то, что слизеринцы могли надеяться лишь на интрижку или случайную связь. Ни о каких продолжительных отношениях и речи быть не могло: родители уже давно согласовали браки. У чистокровных царствовал слепой расчет.       Том съел еще несколько кексов, почистил мантию от крошек и направился в замок. Уроки никто не отменял. __________________________________________________________________________       Эстель открыла дверь и облегченно выдохнула. В комнате никого не было. Скорее всего ее соседки зарылись с головой в домашнее задание в библиотеке или перемывают кому-нибудь косточки в гостиной. Это повторялось изо дня в день, но им не надоедало. В Хогвартсе, как оказалось, никто толком не заботился о досуге студентов. Конечно, учеба важна и ей стоит уделять как можно больше времени, но прозябать за толстыми фолиантами и грудой пергаментов то еще удовольствие. Лефевер немного скучала по стенам Шармбатона, где в свободное от занятий время действовали разнообразные кружки. Во французской школе магии можно было убить скуку не только с помощью плюй-камней и квофлов. Танцы, уроки манер, кружок журналистики, мастерство слова, соревнования по магическим шахматам. Никто долго не засиживался без дела.       Девушка бросила сумку в угол, сняла обувь и легла на кровать. Уроки она пока успевала делать в свободные часы, так что вечера у нее выдавались свободными. Друзей у нее до сих пор не было, да Эстель и не стремилась ими обзавестись. Дружба предполагает доверие, а с ее тайнами на такую роскошь можно было и не рассчитывать. К тому же, после той нелепой сцены у кабинета трансфигурации ее действительно начали обходить стороной. Что бы Реддл ни выкинул, его уважали и боялись. Слухи о нем ходили самые разнообразные, однако по собственному опыту Лефевер знала, что доверять им можно с тем же успехом что и сумасшедшему проходимцу. Вот только Реддл и вправду был не так прост.       Эстель лежала на кровати и рассматривала полог. Она уже который день ломала голову над тем, что замыслил Том Реддл. Предположение, что он увлекся ею, было совершенно нелепо. С какой стороны ни посмотри, этот угрюмый самопровозглашенный король слизерина казался неспособным полюбить. Да, его слова у озера не были лишены чувств, однако Реддл явно был не из робкого десятка. Когда их взгляды случайно встречались, Эстель иногда казалось, что его руки все еще вдавливали ее в стену. Но тогда как объяснить его знаки внимания? Вряд ли Реддл решил поддержать то дурацкое пари.       Девушка ворочалась на кровати, пытаясь понять ход мыслей слизеринца, и уснула, так и не переодевшись.       Пуффендуйка проснулась от ноющей боли в ступнях. Открыв глаза, она обнаружила себя стоящей перед отвратительной горгульей, которая при лунном свете казалась до ужаса живой, однако Эстель сохранила спокойствие. Босые ступни ног были стерты до крови, а мантия порвана в нескольких местах. Заправив волосы за уши, она внимательно осмотрелась, но не смогла узнать часть замка. Сердце Эстель замерло. Что если она в запретном крыле? Девушка принялась лихорадочно осматривать карманы, однако палочки нигде не было. Похоже, она так и осталась в сумке после урока заклинаний. Эстель пошла налево, наугад выбрав сторону и надеясь случайно наткнуться на лестницу. В коридоре было ужасно темно из-за наличия всего трех окон, на стенах не было никаких картин и, кроме горгульи, больше не стояло ни одной статуи. Неестественная для Хогвартса пустынность порождала звучное эхо. Как бы девушка ни старалась мягко ступать, шаги были невероятно громкими и казались чужими, из-за чего складывалось впечатление, что Лефевер там не одна. Именно поэтому пуффендуйка не сразу поняла, что за ней действительно кто-то идет. Она хотела броситься бежать, но темнота не позволяла даже толком разглядеть собственные ноги, что уж говорить о внезапном тупике или повороте. Эстель замерла на месте, ее сердце бешено колотилось.       — Мисс Лефевер, что вы здесь делаете? — в свете люмоса девушка рассмотрела профессора МакГонагалл.       — Я… я ходила во сне, — сердце все еще не вернулось в привычный ритм, а голос не слушался.       — Вам не помогают снадобья мадам Помфри? — скептически спросила МакГонагалл.       — Нет, профессор, — соврала Эстель. Она их даже не принимала.       — Пойдемте, я отведу вас в общежитие, но перед этим заглянем в больничное крыло. Пусть мадам Помфри приготовит для вас новое зелье.       Эстель обреченно кивнула и последовала за профессором, напрочь забыв про боль в ногах. Куда сильнее ее волновала догадка, пришедшая ей в голову при виде МакГонагалл. Он знал. Реддл видел Эстель той ночью и теперь решил подобраться как можно ближе, а затем избавиться от нее. Девушка думала, что играет с огнем, но огонь оказался настоящим пожаром.       На следующий день Хогвартс охватила новая волна слухов. В коридоре запретной секции нашли кровавые следы.