Она

      Том открыл глаза и прислушался. Тишину в комнате бессовестно нарушал мерный храп Гойла. Удивительно, как остальные могут игнорировать этот невыносимый шум? К счастью, правда, это не ежедневная проблема. Том натянул школьную форму и закутался в мантию: сентябрь подходил к концу, так что начинало стремительно холодать. Слизеринец спустился в общую гостиную и наконец взглянул на часы. Четыре утра, а сна ни в одном глазу. Огонь в камине давно потух, из-за чего сырость подземелья ощущалась как никогда. Убедившись, что палочка надежно спрятана во внутреннем кармане мантии, Том проскользнул во входную дверь и стал медленно пробираться по пустым коридорам. После нескольких часов в душной спальной комнате Реддл нуждался в свежем воздухе, что, к сожалению, в такое время суток было той еще роскошью: все входные двери Хогварста были наглухо закрыты, а внутренний дворик был под постоянным наблюдением Филча и дежурных старост. И раз тайными проходами пользоваться пока было опасно, оставались Астрономическая башня и открытое окно в туалете. Том всегда выбирал первое.       Сегодня погода была безветренной, так что на башне было довольно спокойно. Реддл сел на пол у перил. С тех пор, как он расщепил свою душу в прошлом году, его мучает бессонница. Теперь Том может бодрствовать несколько суток напролет, не задумываясь о серьезном отдыхе. Однако это не единственный побочный эффект. Похоже, его не до конца сформировавшееся тело не способно с легкостью выдержать подобную нагрузку. Том не чувствовал себя больше шестнадцатилетним подростком, он был намного, намного старше. Волосы на его голове постепенно теряли прежний здоровый блеск, кожа рук огрубела, на лбу появились еле заметные морщинки, все чаще казалось, что его организм претерпевает не совсем нормальные изменения. Но Тома это не особо заботило. Главное, чтобы создание крестража никак не отразилось на его магических способностях, остальное для него было не важно.       Водная гладь зловеще чернела вдалеке, увлекая мысли Тома. В Хогвартсе у него были связаны руки, приходилось действовать осторожно, не привлекая внимания администрации, из-за чего дело продвигалось жутко медленно. Теперь еще, ко всему прочему, Лефевер добавляла головной боли. Она явно что-то скрывала или, возможно, даже кого-то. Какого бы размера скелет ни прятался в ее шкафу, очень скоро Том откроет чертову дверцу. Осталось решить, как именно он это сделает, не имея ни малейшего понятия о том, где стоит этот шкаф.       Том опомнился, только когда прозвенел звонок. И хоть первый урок у слизерица был свободен, рассиживаться он не стал. Несколько часов раздумий подкинули ему вполне сносную идею для начала. Реддл вернулся в подземелья за сумкой и наткнулся на Мальсибера.       — Мой Лорд, я прихватил с завтрака несколько пирожных для вас, — он протянул тарелку и неуверенно улыбнулся.       — Как раз кстати, молодец, — Том взял в руку два пирожных и покинул общежитие, приятно отметив про себя, что от некоторых слизеринцев все-таки есть толк.       Том удобно устроился на подоконнике во внутреннем дворике Хогвартса и достал из сумки пергамент и перо. Он так и не смог решить, как лучше написать, поэтому просто доверился своей любви к краткости. Быстро вывев одно единственное предложение, надеясь за корявым подчерком скрыть свое внезапное волнение, Том сложил лист несколько раз и принялся ждать. За ожиданием время тянулось мучительно долго. В какой-то момент он попытался плюнуть на все и достал учебник, но слова упорно отказывались приобретать смысл в его голове, и он скоро бросил эту затею. Даже звонок ничего не исправил: Лефевер не появилась во внутреннем дворике. Тогда Том сорвался с места и принялся блуждать по переполненным коридорам Хогвартса, надеясь наткнуться на девушку. И ему повезло. Она стояла в одиночестве у кабинета трансфигурации. Студенты вокруг нее шушукались, то и дело бросали не двусмысленные взгляды в ее сторону, однако подойти никто не решался. Том глубоко вдохнул, надевая на свое лицо маску абсолютного безразличия, и сделал шаг вперед. Ему удалось подкрасться незаметным.       — Ты ведь знаешь, что вечно убегать не получиться? — Том наклонился к самому ее уху, ярко ощущая запах карамели. Эстель еле замено вздрогнула, но в лице не изменилась. По всему было видно, что она уже успела привыкнуть к подобного рода выходкам. Том несколько секунд неотрывно смотрел в ее серые глаза, надеясь уловить хоть намек на эмоции, но ничего не вышло. Он взял ее за руку, стиснув ее, прижал пергамент к ее ладони, а второй рукой согнул пальцы девушки, не давай записке упасть на пол. Студенты на мгновение утихли, пораженные представшей перед ними сценой, но очень быстро зашептались с удвоенной силой, увлеченно обсуждая внезапную близость Реддла и Лефевер.       — До скорого, — холодно заключил Том и растворился в толпе студентов. ____________________________________________________________________________       Научиться скрывать свои эмоции Эстель пришлось еще в детстве. Она выросла в знатной семье чистокровных волшебников, в которой не терпели излишнюю активность или неповиновение. Однако острая необходимость порой не приносит безупречного результата. Эстель с трудом удавалось подавить страх в присутствии Тома Реддла. И пугал ее не столько его грозный вид, сколько хранимая им тайна. Лефевер до сих пор ежится по ночам от липкого ужаса, который пронзил ее, когда она открыла глаза и обнаружила себя рядом с закрытым женским туалетом. Но хуже всего было то, что Эстель была там не одна. Один за другим под покровом темноты из туалета вышло несколько слизеринцев. Они с минуту стояли молча, и Лефевер, застыв и не смея даже дышать, молилась всем известным богам, чтобы они не свернули за угол. И лишь когда их шаги окончательно замолкли в глубине замка, девушка позволила себе отдышаться. Она медленно зашлепала босыми ногами по голому камню, стараясь создавать как можно меньше шума, как вдруг тишину спящего Хогвартса, словно ножом, разрезал скрипучий звук открывающейся двери. Еще один. В этот раз Эстель сорвалась с места и побежала. Она не знала, что привело сомнительную группу студентов в женский туалет ночью, но была уверена, что ничего хорошего нельзя найти в месте, где в прошлом году хладнокровно убили девочку. Эстель бежала и бежала, игнорируя возмущенные возгласы портретов и риск быть обнаруженной вне общежития в комендантский час. Жизнь ей была куда дороже всяких глупых формальностей.       Утром следующего дня Эстель решила, что ночное происшествие можно благополучно забыть, но страх никуда не ушел, он только усилился, когда в Большом зале Лефевер почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Это был Том Реддл, которого ей в первый же день услужливо посоветовали обходить стороной, что у нее прекрасно получалось раньше. Раньше. Теперь в его самоуверенном виде ярко выделялись глаза, переполненные презрением и решительностью.       Лефевер дождалась конца следующего урока и прошмыгнула в туалет, закрывшись в пустой кабинке. Там ей никто не мог помешать. Она развернула записку.       Хогсмид, «Кабанья голова», 3 часа.       Эстель несколько секунд молча смотрела на пергамент, осмысливая написанное, после выдавила из себя нервный смешок. Да кто в здравом уме будет встречаться с ним после случившегося на зельеваренье? Хоть Эстель и не могла ничего доказать, она была уверена, что тот осколок изуродовал ее руку не случайно.       Эстель скомкала записку и бросила ее в воду, нажав на кнопку слива. Возможно, девушка и вела себя опрометчиво, затевая игру с Реддлом, но она не настолько глупа, чтобы идти до конца. _____________________________________________________________________________       Том заправил рубашку и завязал галстук, предварительно выглаженный. Хоть это и не было свиданием, ему не хотелось ударить в грязь лицом. Через полчаса началась проверка заявлений от родителей, и Том небрежно развернул свое разрешение перед МакГонагалл, ища глазами Лефевер в толпе. Француженки нигде не было видно, но Реддл не придал этому никакого значения. У нее не было особой необходимости приходить в Хогсмид так рано. А вот у Тома были кое-какие дела. Ему предстояло незаметно ото всех проскользнуть в лес, где его уже должен был ждать человек, занимающийся нелегальной продажей различных зелий, магических артефактов, проклятых предметов и даже конфиденциальной информации.       — Принесли? — они обходились без приветствия. С подобным всегда следует заканчивать как можно скорее.       — Деньги, — тут же потребовал продавец, в очередной раз оглянувшись по сторонам.       Том извлек из кармана набитый мешочек и бросил его продавцу, который уже доставал из-за пазухи небольшой сверток. Когда у Тома в руках наконец оказалось то, что он так долго искал, мужчина незамедлительно трансгрессировал. Слизеринец не стал разрывать бумагу. Даже если ему подсунули подделку, он всегда успеет разобраться с этим позже.       Реддл сел за почерневший столик в углу трактира и взглянул на засаленные часы. У него было еще минут двадцать. Он заказал выпить и, не обращая внимания на абсолютную антисанитарию, опустошил стакан с виски. Одно из главных достоинств «Кабаньей головы» было в том, что никто не интересовался твоим возрастом. Любой здесь мог выпить столько, сколько ему позволял кошелек. В случае Тома — хоть до посинения. Однако он никогда не злоупотреблял спиртным. В его жизни не было того, что обычно пытаются загасить в пьяном угаре. По крайней мере, пока.       Минутная стрелка сползла на шестерку, и Том в третий раз попросил бармена повторить. Лефевер опаздывала, но Реддл был спокоен. Ее могло задержать что угодно: незнание местности, надоедливые ухажеры, длинная очередь в «Сладком королевстве» или тот же преподаватель. И вот дверь впервые за долгое время наконец отворилась. Том от нетерпения немного привстал, однако тут же опустился назад на стул. Это была не она. Четвертый стакан он осушил через двадцать минут, в три пятьдесят, а пятый в половине шестого Реддл в порыве гнева бросил на пол, расплатился и покинул трактир. Лефевер так и не пришла, и Том, снедаемый возмущением и яростью, был готов придушить первого встречного. Она осмелилась проигнорировать его приглашение, его, Тома Марволо Реддла! Теперь он не просто хотел ее подчинить, он желал видеть ее страдания, слезы и, в конце концов, смерть. Ей не стоило даже пытаться с ним играть.       В замок Том вернулся в числе последних. Он не мог позволить, чтобы кто-то видел его таким разъяренным, поэтому долго бродил по окрестностям, приходя в себя. У озера он потянулся за палочкой и наткнулся рукой на сверток, про который уже успел забыть. При слабом свете луны он сорвал пожелтевшую бумагу и довольно улыбнулся. На его ладони лежал пузырек, заполненный бесцветной жидкостью. Никогда точно не знаешь, при каких обстоятельствах понадобиться сильнодействующий яд.       В гостиной было полно народу, так что Том там не задержался. Он поднялся к себе в комнату и переоделся. Реддл не стал ждать, когда Нотт сам соизволит прийти к нему, и отправился на его поиски. Ответы ему нужны были немедленно. Нотт был у себя в комнате.       — Мой Лорд, — он подскочил от неожиданности и осмотрелся. В комнате они были одни.       — Ты сделал то, о чем я тебя просил? — Том достал палочку и начал вертеть ее в руках. Это уже начинало входить в привычку.       — Да, но… Мой Лорд, я… — Нотт опустил голову и не смел шевелиться.       — Говори, я не собираюсь стоять здесь до утра! — Реддл злился. Подобное начало не сулило ничего путного.       — Мне удалось узнать немногое. Она до недавнего времени жила в Париже вместе с сестрой ее матери. У четы Лефевер нет собственных детей, так что Эстель должна унаследовать все их состояние. Однако по неизвестным мне причинам месяц назад Лефевер покинула Францию и перевелась в Хогвартс, связь с родственниками, насколько мне известно, она больше не поддерживает. Относительно ее происхождения мне не удалось ничего узнать, равно как и о принадлежности к какой-нибудь организации.       — И это все?! — голос Тома почти сорвался на разъяренный крик, а палочка взметнулась вверх.       — Простите, мой Лорд, но большее узнать невозможно: семья Лефевер умеет скрывать свои тайны от посторонних, — Нотт съежился и в страхе уставился на палочку Реддла, конец которой упирался слизеринцу в грудь.       Слова Нотта были вполне убедительны, и Том не стал его наказывать. Вместо этого Реддл решил сделать уроки и попытаться поспать дольше пяти часов. Если он не может ничего узнать о Лефевер, то француженке самой придется все рассказать.       На следующий день его ожидал сюрприз. Он сидел за столом слизерина и с аппетитом отправлял себе в рот блинчики с кленовым сиропом, когда пришло время для почты. Том, по обыкновению, не стал отставлять завтрак в сторону, так как писем ему писать было некому, а газеты он не считал нужным покупать: их всегда можно было взять у одного из подчиненных. Однако ему все же пришлось в это утро отложить вилку раньше времени. Перед ним на стол сел небольшой сычик, к лапе которого был крепко привязан листик с одним единственным словом.       Развлекся?       Том невольно сжал руку в кулак, смяв листок, на его лбу выступила пульсирующая вена. Он думал, что сильнее, чем это было вчера, злиться просто невозможно. Как же Том ошибался! Гнев просто разрывал Реддла на части, пытаясь вырваться изнутри с каждым вдохом. Он отыскал Лефевер за столом пуффендуя. Девушка только этого и ждала. Когда их глаза наконец встретились, Эстель мило, совершенно невинно улыбнулась и приветственно махнула Тому рукой. Он почти взорвался от ярости.       Реддл сжег записку прямо на столе. Так и быть, он сыграет с ней в эту глупую игру, но не обещает следовать правилам.