Седьмая черта

Калипсо находилась в Лагере уже пять дней. Её признали дочерью Деметры. Калипсо хорошо общалась не только со своими братьями и сёстрами, но и со всеми другими обитателями Лагеря. Казалось бы, эта милая девушка способна подружиться даже с Кроносом или Геей. У Калипсо были большие успехи в работе с Божественным Даром Деметры. Она уже могла растить длинные и крепкие лианы и плющи. Да, пока что это ей давалось не так просто, как остальным обитателям домика Деметры, но у неё получалось даже очень хорошо для новичка. Лео, так звали незнакомца в машинном масле, по-прежнему приударял за красавицами Лагеря, но, как замечали многие, больше всего внимания он уделял новенькой. Несмотря на такое особенное отношение к себе, Калипсо запросто отшивала парня раз за разом. Она думала, что, если бы не то пятно, то она бы с ним общалась так же хорошо, как и с другими ребятами из Лагеря. Да и ладно, если бы дело было в платье. Он постоянно к ней лез, со своими глупыми шуточками и фразочками, и она постоянно отвечала ему колкой фразой, показывая своё равнодушие и раздражение. Такому умению завидовали даже некоторые ребята из домика Афродиты. В своё свободное время Калипсо практиковала Дар, а именно — растила плющ прямо перед своим окном Домика. Плющ получался очень красивым и длинным. Растение стало одним из главных украшений Домика Деметры. Калипсо радовалась, что её дни в Лагере идут легко и непринуждённо, что у неё получается пользоваться Даром, что она так хорошо общалась с ребятами. Лео был единственной помехой, которая не укладывалась в концепцию идеального времяпрепровождения. Она чувствовала его присутствие за несколько метров. Так и в этот раз. Лео хотел подкатить к Калипсо с очередной шуточкой и уже был совсем недалеко. Она же в этот момент работала над своим плющом. Поняв, что источник её плохого настроения уже совсем близок, она наколдовала небольшой плющ поблизости, не подавая вид, что заметила парня. Лео уже собирался поздороваться, как вдруг споткнулся об плющ и упал. Калипсо была довольна своей работой. Теперь источник плохого настроения мог бы вызвать смешок с её стороны, если бы у него внезапно не загорелась рука и не подожгла плющ, над которым Калипсо работала со дня прибытия. Домик тоже мог пострадать, ведь плющ предназначался для обвивания всей стены. К счастью, Лео дотянулся до плюща и отодрал его от стены, что не позволило огню навредить Домику. Пламя на плюще было скоро потушено. Казалось бы, всё хорошо. Вот только этот плющ, несмотря на свою распространённость по миру и популярность среди любителей коттеджных домов, был дорог Калипсо. Его первые ростки появились в первый же вечер её пребывания в Лагере, хотя она и не планировала растить его, но, увидев маленький расточек, появившийся из земли, Калипсо решила, что стоит попытаться вырастить его в величественное украшение Домика. В тот же вечер Калипсо не удалось заставить растение пустить второй листик или вырасти ещё на пару сантиметров, но она всё равно радовалась, что смогла совладать со своим Даром. И вот теперь все усилия, вся работа с Даром — всё, что Калипсо вложила в это растение, лежало перед ней кучей пожухших листиков и стебельков. Она упала на колени, пытаясь как-то помочь плющу выжить и подняться, хотя и понимала, что это безнадёжно. Как только пожар был потушен, Лео хотел встать в позу героя, поклониться и сказать: «Выручаю прекрасных девушек 24/7», а потом напустить своё привычное заигрывающее выражение лица, с которым он встретил Калипсо. Он уже поднялся на ноги, как увидел, что «спасённая от пожара девушка», наоборот, упала на колени и судорожно водила руками по останкам растения. Он понял, что было не время для шуток. — Калипсо… — начал было Лео, но собеседница быстро поднялась с земли и посмотрела на своего оппонента, заставив тут же замолчать. То ли от огня, то ли от злости у девушки выступил румянец. — Ты спалил мой плющ! Ты знаешь, сколько сил я в него вложила?! — Всё. Это был конец её терпения. — Какого чёрта ты вообще оказываешься по близости?! — её крик уже выливался в визг, что привлекло внимание ребят из Лагеря. — Послушай… — Лео тоже не желал уступать своей яростной собеседнице. — НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ! — Калипсо, я не хотел… — и ведь не поймёшь парня, то ли он слишком смелый, то ли слишком настырный, то ли самоубийца (хотя последнее было собирательным образом всего остального). — ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ, ЧТО ТЫ ХОТЕЛ, А ЧТО НЕ ХОТЕЛ. ТЫ МНЕ ЖИЗНЬ ПОРТИШЬ! — НЕ НАДО БЫЛО ПОДСОВЫВАТЬ МНЕ ЭТО РАСТЕНИЕ, ОБ КОТОРОЕ Я СПОТКНУЛСЯ! — тут терпение лопнуло и у Лео. — НЕ НАДО БЫЛО ПОДХОДИТЬ КО МНЕ, ПАЧКАТЬ МОИ НАРЯДЫ И ВЕСТИ СЕБЯ КАК ПОСЛЕДНИЙ КРЕТИН! — Я ПРОСТО ПЫТАЛСЯ БЫТЬ ВЕЖЛИВЫМ! — Твоя вежливость… — Калипсо уже задыхалась из-за комка в горле и подступающих слёз, поэтому она говорила шёпотом. — Это то, чего я не пожелаю своему последнему врагу. Твоя вежливость — это жалкие, никогда не работающие подкаты, которыми только на убой кого-то пытать. Она бы ещё попыталась что-то сказать насчёт Лео, но предательская слезинка уже была готова скатиться по её щеке, поэтому Калипсо быстро развернулась и убежала в домик. Она не знала, что сказал Лео толпе после их скандала, но выходить из домика не хотела ни под каким предлогом. Да и где-то в глубине души она осознавала, что её вина тут тоже есть. Так Калипсо и не вышла на ужин и завтрак. Она бы и на обед не пошла, но должна была выйти из домика по делам, а раз вышла один раз, то нужно выходить всегда. Весь лагерь помнил сцену предыдущего дня, и все оглядывались на неё, заставляя её смущаться и краснеть. Одно её радовало: Лео на её горизонте не было целый день. Благодаря этой мысли, Калипсо облегчённо выдыхала, и продолжала свой путь своей обычной гордой походкой. После того инцидента Калипсо не могла даже смотреть в сторону домика Гефеста. Так её рассердил юноша. Она не выносила даже обычные слова на букву «Л». К счастью, она была не единственной дочерью Деметры, находящейся в Лагере на тот момент, и Лилии, а также другие цветы на букву Л, украшающие домик, не пострадали. Но пару раз она допустила мысли о Лео. К счастью, Калипсо понимала, что все мы разные, что к каждому нужен свой подход, что и её планка немного завышена. А вдруг она не встретила юношу ни разу за день, потому что он уехал из-за неё. А вдруг она слишком много наговорила и задела его чувства. Она хотела этого, но только, чтобы он к ней больше не лез, не более. Ей совсем не надо было, чтобы это запало ему в душу и резало его день за днём. Где-то в глубине своей души она осознавала и это, даже несмотря на свою ярость. Но на поверхности она всё ещё злилась на него. Его поступок с плющом затмил всё хорошее, что она о нём успела узнать за пять дней своего пребывания в Лагере. Она даже в это всё поверила и лично убедилась. Его добрая улыбка была неотразима. Вечно масляные руки были способны сделать всё, что угодно и даже больше. А манера воспламеняться была забавной, особенно учитывая, что после своих вспышек парень оставался почти без одежды, что подало Калипсо идею о том, чтобы подарить юноше невоспламеняющуюся одежду. Да и шутки этого парня были действительно смешные. И казалось, он был повсюду, где было веселье, будто именно он и создавал эту лёгкую атмосферу. Была своя особенная искорка в этом парне, которая манила.