The Screaming Rose

- О Аллах, Хаджи… Скорее принеси мне поддон… - я проснулась от сильной боли в животе и тошноты. Прошло пять месяцев после того, как я и Кеманкеш в первый раз занялись любовью. После той ночи не было никаких шансов, что мне удастся предотвратить беременность, и теперь я с каждой неделей теряла свою былую стройность. Кеманкеш настрого запретил мне убивать ребенка во чреве, буду убежденным, что мы сможем это скрыть. Я же не была столь радостной, потому что понимала, какие сложности и опасности подстерегают меня на этом пути, но тем не менее тайно радовалась, что мой ребенок будет рожден от любимого мужчины. Страх и радость вперемешку завладевали мной: я гадала, как назову сына или дочь, а потом начинала дрожать от мысли, что все это кончится чьей-то смертью. По такому кругу и шла теперь моя жизнь. Этот круг за столько месяцев не разорвался по одной единственной причине – мой сын-Повелитель находился в военном походе, а потому не мог заметить ничего странного. Своих дочерей я отправила в Эдирне на несколько месяцев, чтобы они провели время вместе и Гевхерхан забыла бы о своем горе. Я же старалась не выходить из покоев без надобности, но, когда мне приходилось это делать, я надевала платья с самыми пышными юбками, которые у меня были. Я чувствовала, как тошнота уже подступала к горлу, но Хаджи не замедлил исполнить приказ, и меня обильно вырвало в серебряный поддон. - Султанша, - обратился ко мне евнух, - что же вы будете делать? Пока что юбки платьев, худо-бедно, скрывают ваше положение, но что будет, когда придет время родов? – Хаджи обеспокоенно смотрел на меня. После рвоты я легла на спину, чтобы глубоко дышать и успокоиться. – Что будет с вами, о Аллах? Лишь Всевышний ведает, что может прийти в голову Повелителю, если он узнает! А вдруг ему уже кто-то что-то доложил? Храни вас Аллах, госпожа, если Султан узнает, что вы… прости Аллах… беременны, он может осмелиться на ужасное… - Хаджи, ты что думаешь? Что я беззаботно к этому отношусь? Эти мысли и так не покидают меня ни на минуту! - Что вы, госпожа. Я так волнуюсь за вас, что не нахожу себе места. Я взглянула в глаза своего верного друга и поняла, что самым большим его страхом было бы потерять меня. - Прости меня, я сама очень боюсь. Я не знаю, что нас ждет, Хаджи, - я задумчиво смотрела сквозь стены и снова возвращалась к мыслям о своем положении. Аллах видел, что я хотела этого ребенка. Конечно, я злилась на Кеманкеша за его ужасающую дерзость, но соврала бы, если бы сказала, что сама не хотела этого. Вид моего мужчины приводил меня в возбуждение не меньше, чем его, поэтому в хаммаме я получила такое наслаждение, которого не получала никогда, и в этом я боялась признаться даже себе. Я была так объята страхом последствий, что раз за разом отталкивала Кеманкеша. Раз за разом… «… [ start of flash-back] Я сидела в своих покоях и перебирала документы гарема, в поисках нужной бумаги. Мое занятие прервал стук в дверь. - Войдите, - не отрываясь, ответила я. – А, вот она! – бумага, которую я искала, наконец, была в моих руках. - Султанша, - передо мной стояла посланница Кеманкеша, которую он лично просил приставить ко мне. Она низко склонила голову в почтении, а я мысленно приготовилась к тому, что она сейчас скажет. – Это письмо вам передал Кеманкеш ага, - тихо, но вкрадчиво произнесла хатун, давая письмо мне в руки. Я знала примерное содержание письма, и внутри меня все съежилось от предвкушения и страха одновременно. Несмотря на это, я приняла письмо твердой рукой. - Спасибо, Элиф, ты можешь быть свободна. - Как прикажете, Султанша, - девушка еще раз низко склонилась передо мной. – У вас не будет ответного послания? - Что за вопросы? Я сказала, что ты можешь быть свободна. Все выйдете, я хочу остаться одна, - через минуту мои покои были абсолютно пусты. Я встала с дивана, направляясь на балкон, чтобы прочесть письмо. Мои руки осторожно развернули тугой сверток и погрузилась в его строки. «Моя прекрасная роза, Вы избегаете меня уже столько дней, что ваш раб потерялся в поиске ответа на эту загадку. Я знаю, как ты смущена тем, что я делал в павильоне… Но ты так страстно ответила мне в карете, что у меня не было сомнений, что ты простила меня. О, моя госпожа, яви мне свой благословенный лик! Я вижу его во снах каждую ночь. И не только его – я постоянно вижу перед глазами твое прекрасное тело, каждый его изгиб пленил меня. Многих гурий я видел в своей жизни, но ты несравнима ни с одной земной женщиной... Ты – богиня, которая прекраснее всего и всех в этом мире. Вспоминая твое сбивчивое дыхание от моих прикосновений, я схожу с ума; вспоминая шелк твоей кожи, мечтаю лишь ощутить его вновь; вспоминая, как тебе было хорошо, я хочу сделать тебе хорошо снова. Все мои мечты связаны только с тобой. Моя любовь к тебе так сильна, что мои глаза больше никогда не увидят другую. Ты – мое дыхание, ты – моя душа. Ты моя роза, благоухание которой вселяет в меня жизнь. Моя султанша, позволь снова быть рядом, позволь вкушать тебя. Поверь, я проклинаю себя за свою дерзость… О, Всевышний, ты, султанша, делаешь меня безумцем, который желает только тебя! Я знаю, что не должен и касаться твоей руки, но ты словно запретный плод, манишь меня… Ты должна знать, что я ненавижу себя, но и не могу сдержать. Я знаю, что давал тебе обещание, знаю, что нарушил его… Если ты избрала моим наказанием оставить меня в одиночестве, то так тому и быть. Мое счастье – видеть, что ты живешь и улыбаешься. И все же, если та искра в твоих глазах не померещилась мне, если мне не показалось, что и тебе было хорошо от моих ласк – я жду тебя в саду каждый день. Моя султанша, ни на минуту не забывай, что вся моя жизнь – это ты. Я пожертвую всем, ради тебя. Искренне молящий вас о прощении и снисхождении, Кеманкеш» Я прочла письмо несколько раз. Бегая по строкам, я видела, как сбивчив и не уверен в себе был Кеманкеш в этот раз, значит, эта ситуация явно его мучает. Но не меньше него мучалась и я. Рядом с ним я испытывала столько счастья, что даже его непозволительные действия в Мраморном павильоне доставили мне желанные ощущения. Если бы он мог читать мои мысли, был бы еще смелее – в них я рисовала себе куда более пылкие картины. Я хотела быть его женщиной, хотела быть рядом с ним без какой-либо преграды, в том числе одежды… О Аллах, когда он разорвал мое платье, я хотела провалиться от стыда, но потом я просто окунулась в море его дивных ласк и его любви. Более счастливой я не была никогда. Но все же, я намеренно избегала его день за днем, прячась за делами гарема. Я не знала, что мне делать – в каждом из его писем, которые он писал ежедневно, он говорил о том, что кается и что его преданность мне гораздо важнее других желаний. Но что делать, если эти желания волнуют саму меня куда больше его преданности?.. Все это очень сильно отразилось на нас. Еще не так давно мы были теми, кто ни за что не нарушит наши законы, а теперь мы бросаем себя в адский огонь ради этой любви. Я знала, что Кеманкеш без колебаний сгорит в нем ради меня, я же боялась всего, что может случится в будущем. Не приведи Аллах, а если ребенок?.. Я не ответила ни на одно его письмо в те дни. Впервые я не видела выхода из своего положения… И пока я его не найду, мне придется избегать Кеманкеша… [end of flash-back]» Ход моих мыслей прервал стук в дверь. Я махнула Хаджи, и служанки открыли дверь, впуская калфу, которая несла в руках сверток. Хаджи принял сверток и отпустил девушку. - Султанша, желаете прочесть сейчас? - Да, и пора бы уже подниматься и заняться делами. С помощью Хаджи, я осторожно поднялась с кровати и накинула халат. На столике рядом с диваном я увидела поданный завтрак, но есть мне совсем не хотелось. - Унесите, - махнула рукой я, и присела за свой туалетный столик. - Госпожа моя, вы совсем ничего не едите… - взмолился Хаджи, на что я лишь подняла руку и остановила его. - Ты можешь идти. Вздохнув, евнух поклонился и вышел из покоев, выведя и всех остальных. Я взяла сверток и увидела, что письмо было от моего сына. Я тут же полностью развернула его и начала читать. «Валиде, От моих верных людей до меня дошли такие слухи, что земля содрогнулась. Валиде, как вы могли покрыть себя таким позором?! Как могли взять на себя такой грех?! Как вы осмелились поступить так с нами?.. Если от всех в дворце вы скрываете ваш живот, то от меня даже на другом краю света вы этого утаить не смогли. Я клянусь вам, что по возвращении в столицу я приму самые жесткие меры к вам и тому неверному, кто состоит с вами в этой грязной связи! А вашего… отродья… вы даже не увидите, его убьют сразу после рождения! Доживайте последние спокойные дни, Валиде! Больше вы их не познаете…» Письмо выпало из моих ослабевших рук, а внутри все превратилось в зиму. - Аллах… О, Всевышний!.. *** Уже несколько часов я не выходила из покоев и не впускала слуг. Вся моя жизнь погрузилась в темноту. Я не могла даже плакать: настолько страх сковал меня. Все мои худшие страхи ожили, и теперь над двумя дорогими мне людьми нависла смерть. Я закрыла руками лицо и оперлась на стол. - Аллах, ты велик… - еле слышный шепот слетал с моих губ. – Прости меня за этот грех… Об одном прошу, не убивай дитя во чреве моем. Дай ему жизнь счастливую и долгую… Я бегала глазами по столу, останавливаясь на каждой склянке, пытаясь привести мысли в порядок. В отчаянии я снова вспоминала все, что было между мной и Кеманкешем. Понимание, что смерть скоро разлучит нас всех, заставило слезы покатится из глаз. Я чувствовала себя несчастной… Задержавшись мокрыми глазами на шкатулке, где я впервые нашла письмо от Кеманкеша, я вспомнила наш последующий разговор в карете по дороге в вакуф. Судьба распорядилась так, что в той же карете состоялся еще один, куда более важный разговор… «…[start of flash-back] - Султанша! – я услышала его голос за спиной и по телу пробежала дрожь. Я обернулась, и увидела Кеманкеша, который почтительно склонился передо мной. – Какая честь видеть вас снова. Вы направляетесь в свой вакуф? - Да. - Как ваш кетхюда, я должен вас сопровождать, - его голос был тих и волнителен, а глаза наполнены сожалением и мольбой. Это не могло не заставить меня смилостивиться, о чем я, правда, боялась пожалеть. - Непременно. Садись в карету, мне нужно знать о делах моего сына, - бесстрастно произнесла я и села в карету. Следом за мной сел Кеманкеш и мы тут же тронулись в путь. - Султанша, - Кеманкеш бросился на колени так стремительно, что я не успела бы его остановить. – Моя госпожа, почему столько дней вы избегаете меня, моего общения? Я готов расстаться с жизнью, если та оплошность была для вас непростительной… Мне нет жизни без вас, все мое существование – это вы. Моя прекрасная роза, моя любимая, моя госпожа… Мои любовь и почтение к вам безграничны, во всем этом диком мире только ваш свет имеет значение для меня, ваше сияние освещает мою жизнь. Вы – моя цветущая роза, вы – мое безграничное счастье. Госпожа, не молчите, не оставляйте меня! - он с надеждой поднял голову и смотрел на меня. Я смотрела в окно и к глазам подступали слезы. Я не могла говорить – внутренняя борьба давалась мне с огромным трудом. Он не понимал, что я не винила его, и что мое молчание – лишь страх за его жизнь. Кеманкеш осторожно взял мою руку и прильнул к ней теплыми губами. Я перевела взгляд на него и мое сердце сжалось от всепоглощающей любви к нему. Он нежно прикасался губами к каждому пальцу, прикладывал руку к щеке, держал ее так крепко, будто выпусти он ее из рук – его жизнь тут же оборвется. Я развернула ладонь и положила ее на его лицо. Из его глаз скатились две горячие слезы… - Сядь рядом со мной, - я похлопала рукой по сидению. Он не замедлил сделать это. Я взяла его руки и набрала побольше воздуха. – Кеманкеш… Как и любой в этом государстве, ты знаешь мою историю. Ты знаешь, как я попала сюда, кем была, каковой была моя жизнь. Ты знаешь, сколько я потеряла… Ахмед, Осман, Мехмед… Эта боль никогда не утихнет в моем сердце. Стены дворца до сих пор помнят мои крики над их бездыханными телами, - я смотрела вниз, не в силах поднять головы. Теперь и из моих глаз медленно скатывались слезы. – Каждый раз перенося это, мое сердце вырывали из моей груди. Каждый раз я умирала сама, оставаясь здесь лишь ради других моих детей и государства. Аллах видит, что самый большой мой страх – это снова потерять кого-то из любимых… Что будет со мной, если мои сыновья казнят друг друга? Что будет, если мои луноликие султанши станут жертвами гаремных интриг? Что если из-за этой любви я потеряю и тебя, Кеманкеш?.. – я уже не могла себя сдерживать, из моей груди вырвалась вся боль, которую я копила столько дней. Его руки обвили меня, он прижал меня к груди, сжимая так крепко, что я чувствовала себя словно в крепости. – Кеманкеш, ты тот, кого я по-настоящему полюбила за столько лет. Как я могу бросать тебя в огонь? Как я могу так рисковать твоей жизнью? Я не переживу, если по моей вине с тобой что-то случится. Ты – мой мир, моя жизнь отныне ничто без тебя. Именно из-за этого страха я не отвечала тебе и пряталась во дворце… Мое сердце не могло выдержать мысли об опасности для тебя. Прости меня… Мы погрузились в молчание, которое нарушали лишь стук колес и говор Стамбула. Я закрыла глаза и пряталась от мира в объятиях Кеманкеша, который успокаивал меня, водя рукой по волосам. Когда мое дыхание вновь стало ровным, а глаза высохли от слез, я услышала его голос. - Моя султанша, я не знаю, как развеять твой страх. Не знаю, потому что я не боюсь тех опасностей, о которых ты сказала. Если меня настигнет беда, я буду гордо и прямо стоять на ногах. Если меня настигнет наказание, я понесу его с высоко поднятой головой. Если мне нужно будет отвечать за свои поступки, я отвечу за них. И сил для этого мне придаст только твоя любовь, Кёсем. Только зная, что когда-то ты говорила мне о любви, что когда-то держала мою руку, я смогу быть стойким. Ты – мой щит, а не моя погибель, как ты думаешь. Я ненавижу себя за то, что все эти мысли заставляли тебя столько дней мучиться – виной этому только мой необдуманный порыв страсти в Павильоне. Если бы я знал, что это прольет хоть одну твою слезу, я бы не тронул тебя и пальцем… - Кеманкеш, остановись, - я сжала рукой его кафтан. – Все, что ты делал, отвечало моим желаниям. Я хочу быть твоей… Безраздельно, бездумно, просто быть твой женщиной во всех сторонах. Я жажду соединиться с тобой… Но что будет с нами дальше? Этот страх не отпустит меня никогда. Ответа я не услышала, так как карета остановилась перед дверями вакуфа и нам пришлось прервать разговор. Я еще раз посмотрела в глаза Кеманкеша и увидела в них отражение собственной души…[end of flash back]» Я смотрела на себя в зеркало – располневшие щеки на фоне красных от слез и впалых от усталости глаз смотрелись нелепо. По привычке я принялась расчесывать свои волосы, чтобы заплести их в косу. Мои руки сами совершали отточенные движения, я же мыслями витала где-то далеко. Все мои помыслы были обращены в будущее, о моем ребенке и его судьбе. Я уже полюбила того, кто находился внутри меня, но судьба распорядилась так, что я даже не успею вдохнуть его аромат. Я всей душой мечтала подарить Кеманкешу сына, которого тот будет растить со всей своей любовью, но знала, что и нашу дочь он полюбил бы всем сердцем и берег бы ее, как самое драгоценное сокровище. Теперь эти мечты стали хрустальными осколками, стекающими по моим щекам… Я мечтала, что этот ребенок не будет жить здесь. Мой малыш вырос бы свободным – то, о чем его мать мечтала всегда. Мой сын или моя дочь не были бы заперты в золотую клетку дворца, не имея возможности расправить свои крылья и взлететь. Сквозь слезы я улыбнулась, представляя, как дочь в простом, но красивом платье собирает цветы или ягоды на лугу, а сын учится у отца натягивать тетиву и пускать стрелы, чтобы охотиться. У них была бы счастливая жизнь. Они смогли бы любить того, кого выберут, смогли бы сами строить свою жизнь. У них было бы все то, что их родителям уже никогда не будет дано… Стон отчаяния сорвался с моих губ и плечи затряслись от рыдания. Когда слезы уже не могли течь из глаз, я поднялась, чтобы умыться и одеться. Осторожно поднимаясь с пуфика, я придерживала круглый живот и слегка поглаживала его. - Мой малыш, как ты там? Мама так любит тебя…Ах! О, Аллах, только что я ощутила, как маленькая ножка толкнула меня изнутри!.. От неожиданности, я села обратно и осторожно положила руку на это место. Ребенок снова резво уперся ножкой в мой живот, словно пытаясь мне что-то сказать. - Моя радость, я здесь, с тобой… Мама никогда тебя не оставит, - я снова заплакала и, улыбаясь, гладила свой живот, чтобы еще раз ощутить эту волшебную связь. – Твой папа будет очень рад. Сегодня мы вместе с тобой пойдем к нему, и ты тоже поздороваешься с ним. Мы будем счастливы… Правда, малыш? – в ответ мне последовал радостный пинок маленькой ступни. Я знала, как ребенок во чреве чувствует настроение матери и потому говорила слова, в которые сама уже не верила. Кеманкеш… Я вспомнила его лицо и боль пронзила мою душу. Как бы не было больно, он должен обо всем узнать. Я еще раз аккуратно поднялась и направилась к письменному столу, чтобы написать послание. «Мой возлюбленный муж, Кеманкеш… Все мои страхи, которые сковывали мою душу, сегодня воплотились в реальность – мой сын обо всем узнал… Прилагаю тебе его письмо, потому что я не в силах еще раз сказать о том, что прочла там. Как я и боялась, нашему счастью пришел конец… Сегодня наше дитя впервые начало говорить с нами, беззаботно толкнув меня в живот. Думаю, что это твой сын столь резво хочет поскорее оказаться в наших с тобой объятиях. Только вот судьба решила окончить его путь в самом начале… О, Аллах! Это невыносимая боль!.. Кеманкеш, мой любимый, мне не с кем разделить это несчастье кроме тебя. Приходи вечером в наш дом… С сегодняшнего дня наши с тобой дни сочтены, и каждая минута теперь дорога. Твоя Кесем» - Хаджи! Евнух тут же вошел в покои. - Я здесь, султанша. - Немедленно найди Элиф и отправь это письмо паше, - при упоминании Кеманкеша, Хаджи, как обычно, насупился и, молча наклонившись, вышел. Я сидела за столом, потерянная в своем горе. Я снова положила руку на живот и мой взгляд упал на изящное серебряное кольцо… «…[start of flash-back] - Принимаешь ли ты, Мустафа, в свои жены, Кёсем, с приданым в сто тысяч золотых акче? - Принимаю. - Принимаешь? - Принимаю. - Принимаешь? - Принимаю. - Принимаешь ли ты, Кёсем, в свои мужья Мустафу, сына Абдуллы? - Принимаю. - Принимаешь? - Принимаю. - Принимаешь? - Принимаю. - С позволения Аллаха, я заключаю этот никях и считаю его законным. Мы взялись за руки и улыбнулись друг другу. Мы смиренно дождались окончания церемонии, а затем, оставшись наедине, не размыкали наших объятий. - Кеманкеш, я так счастлива, - мы сидели на просторном диване в небольшом загородном доме, куда мы отправились после свадьбы. Я положила голову на его грудь, а ноги согнула в коленях и оставила свободно лежать. Я любовалась своим новым кольцом, которое мне подарил Кеманкеш в честь нашей свадьбы. – Впервые за столько лет, я, наконец, словно на облаках. - Моя Кёсем, я счастлив не меньше. Теперь ты – моя жена, и никто не сможет отобрать тебя у меня, - его теплые руки обвивали мое тело, и я словно таяла рядом с ним. – Для меня ничего не имеет значение, кроме тебя, и нашей будущей семьи… - тихо и задумчиво сказал он. Я прекрасно понимала, что он намекает на продолжение рода, но не понимала, откуда он черпает смелость, ведь меня мысль о ребенке пугала до ужаса. Как мы сможем это скрыть? Кеманкеш развернул меня к себе, глядя в мои глаза. - Кёсем… Он прикоснулся к моим губам, нежно и осторожно целуя. Его руки обвивали мои плечи, я чувствовала его горячее дыхание. И вдруг с каждой секундой его нежность стала перерастать в нечто иное - напор становился все сильнее, я снова ощущала его пылкость… Руки Кеманкеша плавно переместились на пуговицы платья, и он легко расстегнул две из них… Я отстранилась и остановила его руку. - Кеманкеш, нет… - Кёсем! Ты теперь – моя законная жена! Почему ты снова боишься? – Кеманкеш недоумевающе смотрел на меня. - Ты хоть понимаешь, чем это грозит? Не дай Аллах мой сын что-нибудь заметит, что тогда с нами будет? – я встала с дивана и застегнула пуговицы платья. Меня разрывало изнутри: я горела желанием отдаться ему, но страх за его жизнь не давал мне никаких шансов. – Кеманкеш, не рискуй собой. Я ведь очень тебя люблю… Мой новоиспеченный муж встал и подошел ко мне. Он нежно взял мои руки и поцеловал их. - Кёсем моя, прекрати думать об этом. Я твой законный муж. Перед Всевышним мы будем чисты, а до других мне и дела нет. Я… так жажду тебя… - Кеманкеш уткнулся носом в мои волосы, затем плавно спускаясь губами вдоль шеи... Он покрывал ее поцелуями, слегка прикусывая мое ухо. Мое дыхание становилось неровным, по животу начали гулять приятные волны... Аллах мне свидетель – я хотела продолжения, хотела слиться с ним в нежных порывах любви, но все же… - Нет, Кеманкеш - я услышала почти злостный вздох. – Мне нужно возвращаться во дворец, да и тебя скорее всего ждет Мурад, - Кеманкеш смотрел на меня с досадой, но вопреки своим желаниям, не стал снова уговаривать меня, а начал послушно собираться. Его преданность и отношение ко мне, словно к нежному цветку, душистым бальзамом пролились на мою душу. Кеманкеш выполнял свое обещание, данное в письме, и не трогал меня без моего разрешения, хотя законно имел на это право. Я смотрела на него, без слов передавая глазами благодарность и понимание. Это вернулось мне его обреченной улыбкой…» Продолжая сидеть за письменным столом, я с несчастной улыбкой вспоминала, как снова и снова отказывала своему мужу в его законном праве брачной ночи. Каждый раз, когда ничто не мешало нам соединиться в любви, я находила самые разные предлоги, чтобы увильнуть: срочные дела гарема, вакуфа, мнимые заботы моих детей. Иногда я выдумывала совсем смешные поводы – например, один раз мне нужно было срочно вернуться к себе и полить любимый цветок, иначе тот бесповоротно засох бы. С каждым разом, Кеманкеш по понятным причинам злился все больше и больше. Сначала он относился к этому с пониманием, позднее – с нескрываемым гневом. Последней каплей его терпения стал вечер, когда я решила спрятаться от него в доме, подаренном Мурадом, и не пришла на назначенную встречу. Я вспомнила ту ночь, и по телу пробежала дрожь – Кеманкеш был настолько страстен, что у меня не было сил сопротивляться ему. Да я и не хотела – все, что он делал, принесло мне лишь огромное удовольствие и, наконец, сняло с меня оковы нерешительности. Думая обо всем этом, вспоминая наш с ним путь, я понимала одну вещь - я, наконец, начала жить. Жить, а не существовать под чью-то указку. Сколько лет я провела в гареме, уже и не вспомнить… Это место отняло мою свободу, отняло мою жизнь, сломало мои крылья. Конечно, взамен я получила то, о чем многие женщины не могут даже мечтать, но в конечном итоге, сделало ли это меня счастливой? Самым ценным здесь была лишь моя семья – Ахмед и наши дети. Только вот я слишком быстро все это потеряла… Но я смогла снова стать счастливой. И на этот раз счастливой по-настоящему. Я снова создала семью, которая могла жить свободно и легко. Эта семья могла стать моей настоящей тайной обителью, мое отдохновением. Как жаль… В этой семье царили бы искренняя любовь и понимание, мы всегда были бы вместе. Пускай это опасно, но разве имеет значение жизнь без любви?.. Я готова была отказаться от всего ради этого счастья, и пойти на все, чтобы его сохранить. Мой муж и мой будущий ребенок навсегда стали бы моей настоящей жизнью, о которой некогда мечтала Анастасия… Но теперь ясное небо нашего счастья затмили черные тучи, несущие с собой ураган смерти…